Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров Банка России 6 июня 2025 года
Добрый день! Сегодня мы приняли решение снизить ключевую ставку до уровня 20% годовых.
Высокая ключевая ставка привела к существенному замедлению инфляции. Рост цен по-прежнему сильно различается по группам товаров и услуг, но все же у нас стало больше уверенности в устойчивости дезинфляционных процессов. Динамика инфляции и динамика экономической активности дают нам достаточные основания для снижения ключевой ставки. При этом мы будем сохранять жесткие денежно-кредитные условия в течение длительного времени. Это требуется для устойчивого возвращения инфляции к цели.
Перейду к аргументам сегодняшнего решения.
Первое. Инфляция продолжает замедляться.
Текущие темпы роста цен в марте были 7% в пересчете на год, в апреле они снизились примерно до 6%. Основной фактор — это высокая ключевая ставка. При этом ее влияние пока проявляется неравномерно в разных сегментах.
Жесткая денежно-кредитная политика сильнее всего сказалась в непродовольственной группе, где рост цен в целом достаточно низкий. Влияние ключевой ставки здесь отчетливо проявилось сразу по двум каналам — процентному и валютному. Высокие ставки стали одним из главных факторов укрепления рубля. Вместе с охлаждением спроса это дополнительно повлияло на динамику цен в непродовольственном сегменте. В результате многие предметы бытовой техники и электроники — например, смартфоны, телевизоры, пылесосы — почти не изменились в цене либо даже подешевели за последний год.
Текущие темпы роста цен на продукты питания в целом замедлились, пусть и меньшими темпами, чем на непродовольственные товары. Внутри этой группы динамика также была неоднородной. Какие-то товары — например, молоко и яйца — перестали дорожать или даже начали дешеветь после скачков цен в прошлые периоды. Цены на тепличные овощи снижаются нетипично быстро для этого сезона. И напротив, в мясной группе ценовое давление растет.
В услугах темпы роста цен остаются высокими. Здесь спрос по-прежнему больше определяется динамикой доходов населения, чем динамикой кредита. В условиях их повышения спрос на услуги растет быстрее, чем на товары.
Инфляционные ожидания все еще высокие. При этом ценовые ожидания предприятий с начала года устойчиво сокращаются, и в целом можно заключить, что тренд на снижение здесь сформирован. Инфляционные ожидания населения не имеют направленного вектора изменений и колеблются в диапазоне
Повышенные инфляционные ожидания — один из ключевых факторов, который требует от нас осторожности при принятии решений.
Второе. Об экономике.
Внутренний спрос хотя и остается высоким, все же постепенно переходит к более умеренным темпам роста. Оперативные данные апреля и мая указывают на продолжение плавного замедления роста в потреблении домохозяйств и инвестиционной активности.
Данные нашего мониторинга предприятий указывают на то, что в целом спрос будет расширяться медленнее, чем в прошлом году. При этом для экономической активности, как и для инфляции, характерна высокая неоднородность. Структурная трансформация, которая происходит в нашей экономике, неизбежно приводит к тому, что в ряде отраслей спрос будет расти повышенными темпами, а где-то он может и падать, особенно после перегрева в некоторых отраслях, как, например, в строительной.
Теперь о рынке труда. Появилось больше признаков уменьшения напряженности. По нашим опросам, снижается доля компаний, которые испытывают дефицит кадров. Есть тенденция к сокращению числа вакансий и уменьшению зарплатных предложений в наиболее перегретых сегментах — например, в сфере IT. Кроме того, выросло число предприятий в промышленности, которые сообщили о полной укомплектованности персоналом, а также число предприятий, которые снизили количество рабочих смен. Для нас важно, найдут ли эти истории отражение в индикаторах напряженности рынка труда и в соотношении динамики зарплат и производительности.
Третье. Денежно-кредитные условия остаются жесткими.
Кривые ОФЗ и денежного рынка с апрельского заседания сдвинулись вниз. В целом с прошлого заседания уровень ставок по кредитам и депозитам немного уменьшился. Разница между кредитными ставками и ключевой сократилась, хотя эти спреды все еще остаются повышенными из-за возросшей консервативности банков при оценке рисков.
Номинальные ставки снижаются, но важны реальные ставки. И с учетом замедления инфляции и отчасти инфляционных ожиданий реальные ставки по-прежнему высокие, а денежно-кредитные условия в целом остаются жесткими. Сегодняшнее снижение ключевой ставки, принимая во внимание замедление инфляции, не означает значимого смягчения денежно-кредитных условий в реальном выражении.
В этих условиях кредитная активность остается сдержанной. Основное охлаждение пришлось на необеспеченный сегмент розницы, тогда как в ипотеке — некоторое оживление. Отмечу, что активность в жилищном секторе не стоит оценивать только по ипотеке. Мы видим, что растет доля покупок жилья за собственные средства, и объем проданных квадратных метров за последние 10 месяцев относительно стабильный. Что касается корпоративного кредитования, то оно в последние 2 месяца также немного активизировалось.
Но с учетом очень сдержанных темпов роста портфеля в начале этого года совокупный кредит экономике все равно складывается ближе к нижней границе нашего прогноза. Динамика денежной массы также соответствует нашему прогнозу. Норма сбережения остается высокой.
Теперь о внешних условиях.
Профицит внешней торговли в марте — апреле немного уменьшился из-за снижения цен на основные товары российского экспорта: нефть, некоторые металлы и уголь. Динамика импорта по-прежнему сдержанная, и это в первую очередь связано с нашей жесткой политикой.
Жесткая политика также ведет к высокому спросу на рублевые активы. Разница между ставками в рублях и других валютах сейчас на исторически максимальных уровнях. Это означает, что и для компаний, и для населения стало выгоднее сберегать в рублях, чем накапливать активы и сбережения в валюте. Наряду с действием бюджетного правила, это приводит к стабильному балансу спроса и предложения валюты на внутреннем рынке, даже несмотря на снижение цен на нефть.
Перейду к рискам для нашего базового сценария.
Некоторые проинфляционные риски с прошлого заседания снизились — например, риск более длительного отклонения российской экономики вверх от траектории сбалансированного роста.
Тем не менее проинфляционные риски по-прежнему преобладают. Прежде всего нас беспокоит неснижение инфляционных ожиданий населения в условиях, когда инфляция замедлилась, а рубль укрепился. Кроме того, явно выражены риски со стороны рынка труда. Ситуация здесь может надолго остаться напряженной, что будет затруднять возвращение инфляции к цели. Наконец, есть риски, связанные с динамикой мировых цен на товары российского экспорта.
К дезинфляционным рискам можно отнести существенно более быстрое охлаждение кредита и спроса, чем это происходит сейчас.
Важным фактором, который оказывает влияние на наши решения, является бюджетная политика. Если влияние бюджета будет менее дезинфляционным, чем это заложено в анонсированных планах, то потребуется корректировка траектории ключевой ставки.
Также остаются риски со стороны геополитики, ситуация в которой предсказуемо непредсказуема.
В заключение — о наших будущих решениях.
Напомню: ставка в 21% была установлена в конце октября. Чтобы она полностью транслировалась в экономику и инфляцию, требуется не менее 3 кварталов. Это означает, что с учетом инерции и лагов наши предыдущие решения продолжат обеспечивать торможение инфляции. В условиях, когда баланс рисков по-прежнему смещен в сторону проинфляционных, наш подход к снижению ставки требует большой осторожности. Он может предполагать паузы между шагами. Более того, если инфляция перестанет устойчиво снижаться и тем более начнет расти, не исключено повышение ключевой ставки. Для дальнейшей дезинфляции нам нужно поддерживать жесткие денежно-кредитные условия. Это возможно даже при снижении ставки, если одновременно уменьшаются инфляция и инфляционные ожидания. Наши дальнейшие решения будут направлены на достижение цели по инфляции вблизи 4% в следующем году.
Спасибо за внимание!
Сессия вопросов и ответов
ВОПРОС (агентство ТАСС):
У меня традиционный вопрос: какие варианты рассматривались по ключевой ставке сегодня? И какие варианты сигналов обсуждались для рынка?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы сегодня рассматривали два варианта: были предложения за неизменность ставки и были предложения за снижение ставки.
При этом надо отметить, что многие из тех, кто предлагал сохранить ставку сейчас, допускали ее снижение на следующем, июльском заседании. Была дискуссия вокруг того, на сколько снижать ставку: на полпроцента или 1 процентный пункт. В итоге Совет директоров принял решение, что накопилось достаточно фактов для снижения ставки до 20%. Более существенный шаг не рассматривался.
И по поводу потенциала дальнейшего снижения. Совет директоров в ходе сегодняшнего заседания в целом исходил из движения ставки к тем же уровням в конце 2025 года, которые нами были озвучены в апрельском прогнозе. И в этом смысле сегодняшнее решение надо воспринимать как то, которое находится в рамках прогнозной траектории ставки, данной на прошлом заседании.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Вы уже сказали, что будете придерживаться аккуратного подхода. Можно ли сказать, что июльское снижение ставки не предопределено? И нет ли нарушения в вашей коммуникации, так как вы в апреле дали нейтральный сигнал, а сегодня все же снизили ставку?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое. Нейтральный сигнал предусматривает как возможность повышения, так и снижения ставки – он на то и нейтральный. Поэтому здесь никакого противоречия или отхода нет.
А что касается будущих шагов по ставке – не предопределено. Наше решение будет зависеть от того, как будет развиваться ситуация, от тех данных, которые мы получим к моменту следующего заседания по ставке.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
В сегодняшнем заявлении не было прогноза по инфляции на 2025 год. Можно ли судить о том, что этот прогноз в скором времени будет пересмотрен? И будет ли он пересмотрен в большую сторону?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Инфляция складывается вблизи нижней границы нашего прогноза. Мы точнее скажем при обновлении прогноза в июле. Но с учетом факта первых 4 месяцев и оперативной картины, которую мы видим по этому месяцу, уточнение, скорее всего, будет в сторону снижения прогноза.
Насколько значительно – пока говорить не берусь. До июльского заседания, действительно, много будет данных, и, соответственно, мы будем принимать решение по уточнению прогноза на основе этих данных.
ВОПРОС (медиагруппа «Сиб.фм», Новосибирск):
Со стороны левого крыла Госдумы основной претензией в адрес ЦБ остается то, что его политика препятствует развитию реального сектора экономики, о котором говорят сейчас все, включая Президента. По их словам, у регулятора не получается ни инфляцию затормозить, ни доступные деньги экономике дать. Какая из двух целей, на ваш взгляд, сегодня первоочередная – затормозить инфляцию или дать развиваться реальному сектору? А может быть, достичь обеих сразу?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
То, что действительно препятствует развитию реального сектора – я в этом убеждена, – это высокая инфляция, потому что рост общего уровня цен в экономике неизбежно ведет к тому, что у компаний растут издержки на материалы, оборудование, расходы на оплату труда.
И при высокой инфляции не бывает доступных ставок: даже если вы уменьшите ключевую ставку, реальные рыночные ставки будут высокими. При высокой инфляции не бывает стабильного курса национальной валюты. Компаниям сложно что-то планировать вперед, а для бизнеса это очень важно.
По сути дела, в конечном итоге инфляция съедает потенциал экономики. Поэтому наша цель – затормозить инфляцию и дать развиваться реальному сектору экономики. Эти задачи не противоречат друг другу. Более того, они соответствуют друг другу.
ВОПРОС (проект «Шлыгин про»):
Возможно ли снижение ключевой ставки на опережение инфляции и инфляционных ожиданий? Либо в принципе такой шаг невозможен, нужно всегда убедиться, что все эти показатели снизились, и только тогда снижать?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, для того чтобы снижать ставку, мы должны убедиться, что снижение инфляции с высоких уровней устойчивое. И как раз сейчас Совет директоров констатировал, что у нас больше уверенности в устойчивом снижении инфляции.
Но мы, кстати, говорили о том, что необязательно дожидаться 4% инфляции, чтобы начинать снижать ставку. И в этом смысле мы опираемся на взгляд в будущее, на прогнозы о том, как будет складываться инфляционная картина и в целом картина по экономике в ближайший период, и принимаем решение исходя не только из текущей ситуации, но и из оценки будущего.
Но еще раз: для принятия решения нам надо убедиться, что инфляция устойчиво снижается – и снижается к 4%, нашей цели.
ВОПРОС (издание РБК):
Накануне заседания ЦБ в июне и многие аналитики, и в Правительстве озвучивали свои прогнозы и ожидания по снижению ставки. Учитывал ли Банк России при принятии решения по ключевой ставке эти нарастающие ожидания и среди рыночных экспертов, и в Правительстве?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы учитываем, безусловно, мнения экспертов, аналитиков. Вы знаете, мы даже проводим специальные макроэкономические опросы аналитиков, которые публикуем перед «неделей тишины», слышим экспертные мнения членов Правительства, но решение, как и положено по закону, мы принимаем самостоятельно на основе собственного анализа текущей ситуации, на основе собственного прогноза, на основе собственной оценки рисков. Так было и на этот раз.
ВОПРОС (телеграм-канал Economikal):
Сегодня мой вопрос пришел из народа, от моих подписчиков. Они где- то раз в полгода – в год спрашивают у меня одно и то же: почему политика Центрального банка такая ставкоцентричная? То есть они от меня ожидают ответ, что на самом деле ЦБ прячет волшебную палочку и есть другой способ победить инфляцию.
Но я хотел бы развернуть их вопрос, немножко его дополнить: почему ДКП Центрального банка такая ставкоцентричная и не используются активно, например, количественное ужесточение или же повышение нормы резервирования для коммерческих банков?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Это действительно очень важный вопрос. Он, по сути, о том, что является наиболее продуктивным инструментом для воздействия на инфляцию, а до этого – для воздействия на денежно-кредитные условия в стране, на рост денежных агрегатов, а через них – на совокупный спрос.
Здесь у нас несколько соображений. Отмечу первое. Ключевая ставка – и не только сама по себе ключевая ставка, но и ожидания по ее будущей траектории, на которые мы стараемся влиять нашей коммуникацией, – они определяют структуру ставок в экономике, а именно ставки определяют готовность людей, компаний потреблять, инвестировать, сберегать.
И ставкой мы одновременно влияем на оба канала: и на кредитный, и на сберегательный. И это важно, это принципиальное преимущество ставки по сравнению, скажем, с регуляторными мерами, когда можно повлиять на кредитную активность через ужесточение, ослабление требований к капиталу банков. Но это никак практически не влияет на сберегательное поведение граждан.
Второе. Когда мы меняем ключевую ставку, мы, по сути, как Центральный банк, влияем только на один параметр – на цену «коротких» денег в экономике. Конечно, наша коммуникация влияет на ожидания процентных ставок – я уже об этом говорила – на длинных сроках. Но все остальные параметры, в том числе кредитов на другие сроки, для разных категорий заемщиков – все это формируется под влиянием рыночных сил.
И таким образом, наша денежно-кредитная политика не подменяет собой финансовый рынок, то есть она позволяет рынку формировать условия по всем остальным параметрам предоставления кредита. И на самом деле то, что это определяется рынком, очень важно для того, чтобы трансформация сбережений общества в инвестиции была наиболее эффективной.
И действительно, иногда приходится слышать мнения, что административно, мерами регулирования (а меры регулирования – это все равно административные меры) можно ограничить объем кредитов. Вместо того чтобы повышать ставку, можно таким образом ограничить денежную массу и, по сути, достичь того же результата, который мы хотим, при неизменной ключевой ставке. То есть у нас ключевая ставка будет неизменной, а кредит будет расти меньше. Но это абсолютная иллюзия. И если административно поставить количественные ограничения, а спрос на кредиты по низкой ставке будет большой, все равно рыночные ставки вырастут, они не будут на том же уровне.
Посмотрите, есть страны – и сейчас такие есть, если вы проанализируете, – есть страны, у которых, например, инфляция где-то на нашем уровне, а ставка ключевая сильно меньше, но ставки для рыночных участников у них приблизительно такие же, как у нас. Но при этом вы можете потерять якорь управления ставками в рынке.
И еще одно соображение: вы не можете нормы регулирования менять очень часто, даже раз в месяц. Ни один банк не сможет построить бизнес-модель, если будет считать, что у него нормы регулирования меняются с большой периодичностью. Он просто перестанет в этих условиях давать кредиты, и мы получим ту же недоступность кредита.
Но вы упомянули два метода – это количественное ужесточение и ужесточение норм обязательных резервов. Количественное ужесточение, я хочу обратить внимание, применяется после количественного смягчения – как ответ на количественное смягчение. Количественное смягчение применялось в тех странах, где была низкая инфляция и возможности снизить ключевую ставку были ограничены, то есть не хотели уходить в отрицательную зону, потому что там есть свои негативные последствия.
Норма обязательных резервов – это тот инструмент, который действительно использовался некоторыми странами в 70–80-е годы в рамках режима монетарного таргетирования. И ему, наверное, не присущи такие минусы, о которых я говорила, когда вы административно регулируете объемы кредита, и в том числе через нормы банковского регулирования. Но он может быть действенным, только если центральный банк перестает стабилизировать краткосрочные ставки своими операциями. Тогда у вас будут краткосрочные ставки очень волатильны, и, по сути дела, это будет против эффективности финансовых рынков.
И большинство центральных банков, которые применяли это как активный инструмент несколько десятилетий назад и от него отказались, считают, что таргетирование инфляции с помощью управления краткосрочными ставками наиболее эффективно.
ВОПРОС (интернет-портал «ГородЧе», Череповец):
С 1 июля тарифы ЖКХ увеличатся в среднем по стране на 11,9%. Это выше, чем в прошлом году, тогда рост составил 9,8%. Из-за этого расходы на «коммуналку» растут больше, чем в 2024 году. Увеличатся и издержки бизнеса, а значит, вырастет инфляция. Не станет ли это поводом для дальнейшего ужесточения денежно-кредитной политики?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, тарифы на жилищно-коммунальные услуги растут выше инфляции, и нас это беспокоит в связи с тем, что это задает инерцию повышенных инфляционных ожиданий.
Но что касается самой динамики индексации тарифов, то рост тарифов был объявлен заранее, давно. Мы его уже учли и в наших решениях, и в нашем прогнозе.
Действительно, мы ожидаем, что в июле (в момент повышения тарифов) может быть разовое ускорение цен на жилищно-коммунальные услуги и в целом общей инфляции, но далее месячные приросты цен продолжат замедляться.
И обычно вот такие разовые колебания сами по себе не требуют вмешательства денежно-кредитной политики. Но, как я уже сказала, люди смотрят на скачок цен на жилищно-коммунальные услуги и переносят это на более широкий круг цен товаров и на будущие решения. И поэтому растут инфляционные ожидания.
И вот эти повышенные новые параметры индексации стоимости жилищно-коммунальных услуг и ожидания роста тарифов могут быть одной из причин, почему инфляционные ожидания людей, несмотря на замедление инфляции, не снижаются.
Я уже говорила: ценовые ожидания предприятий снижаются, а инфляционные ожидания населения волатильны, но в целом они остаются на повышенных уровнях.
ВОПРОС (телеканал «Россия 24»):
Некоторые эксперты предлагают ввести льготные кредитные ставки для отдельных секторов промышленности и по отдельным крупным проектам, которые нуждаются в стимулировании. Процент по таким целевым кредитам мог бы быть существенно ниже общей планки, которую создает ключевая ставка. Как вы относитесь к этой идее?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вы знаете, Правительство уже много лет реализует свою экономическую политику, в том числе через механизм льготных кредитных ставок, то есть поддерживая те направления, которые они считают приоритетными, через субсидии по ставкам. По сути дела, для конечных заемщиков они являются льготными, ниже рыночных ставок.
И объем этих программ вырос: в 2024 году банки выдали чуть более 6 трлн рублей кредитов по субсидированным ставкам, это включая ипотеку. Но если сравнить, например, с 2020 годом, когда была борьба с ковидом и была такая большая поддержка с помощью льготных кредитов, их объем был 3,8 трлн рублей. То есть сейчас таких кредитов гораздо больше.
Но здесь надо быть очень аккуратными. И действительно, такие льготные кредиты должны быть по очень значимым приоритетам. Почему? Потому что вследствие массового применения субсидируемых кредитов, для того чтобы бороться с инфляцией, чтобы инфляция не ускорялась, Центральному банку приходится держать ключевую ставку высокой для всех остальных. То есть, по сути дела, за эти льготы платят те, кто получает кредиты по более высоким рыночным ставкам.
И общий вывод: это означает, что именно стабильно низкая инфляция делает кредиты доступными для широкого круга отраслей, широкого круга предприятий, именно низкая инфляция обеспечивает доступность кредитов по умеренным ставкам.
ВОПРОС (канал «Деньги не спят»):
Прокомментируйте пожалуйста, как вы оцениваете текущее укрепление рубля? Какие здесь есть факторы: какие-то притоки ликвидности, как спрос на рубли со стороны дивидендных компаний, либо это работа бюджетного правила, когда также есть продажа валюты и спрос на рубли? Насколько рубль окреп, насколько эта тенденция устойчива? И ждать ли, возможно, нам какую-то волатильность к концу этого года?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
У нас сейчас больше уверенности в устойчивости динамики валютного курса, чем в апреле. Мы бОльшую часть укрепления рубля объясняем последствиями жесткой денежно-кредитной политики – это фундаментальный фактор. Краткосрочные факторы могут быть, такие как дивидендный сезон. Это, конечно, может влиять на курс рубля, но не определяет тренд.
Валютный курс можно рассматривать как самостоятельный фактор влияния на инфляцию вне зависимости от жесткости денежно-кредитной политики, если это следствие изменения внешних условий, например колебаний экспорта.
Но укрепление рубля в этом году – это прежде всего проявление высоких рублевых ставок, жесткой денежно-кредитной политики. В феврале, марте, апреле мы были в этом меньше уверены, но с учетом динамики курса последних 2 месяцев степень уверенности в этом возросла.
Другими словами, укрепление рубля в той части, в которой оно вызвано денежно-кредитной политикой, – это одно из проявлений, каналов влияния нашей ставки на спрос, на инфляцию, а не какой-то отдельный дополнительный фактор. Поэтому мы к нему так и относимся.
ВОПРОС (газета «Московский комсомолец»):
Вопрос в продолжение о курсе рубля. К июню курс доллара опустился к 79 рублям. Рубль укрепляется с начала года. При этом ряд экспертов утверждают, что в связи с дефицитом бюджета финансовые власти могут принять решение его как-то скорректировать в сторону ослабления, поскольку бюджет нужно наполнять. Скажите, пожалуйста, как вы относитесь к такого рода комментариям? И вообще обсуждает ли Банк России с Минфином курс рубля? И если обсуждает, то в каких категориях, словах, глаголах? Обсуждаете ли снижение, укрепление и так далее?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое и самое важное: Банк России и Минфин не обсуждают никаких целевых уровней курса, потому что курс в России плавающий. Только плавающий курс позволяет нам проводить независимую денежно-кредитную политику и, как я уже многократно говорила, работает как встроенный стабилизатор для экономики.
Поэтому курс рубля, мы считаем, может рассматриваться только как один из показателей в макроэкономическом прогнозе, но не как целевая переменная.
Курс не диктуется потребностями бюджета, а определяется балансом спроса и предложения валюты на внутреннем рынке. В этом суть плавающего валютного курса. На него могут влиять внешние условия, цены, объемы спроса на основные наши экспортные товары, геополитическая ситуация. Влияет на него и макроэкономическая политика.
И я думаю, что мы это как раз сейчас и видим, хотя это влияние не линейное и не имеет цели обеспечить какой-то уровень курса. Жесткая денежно-кредитная политика, которую мы проводим для замедления инфляции, влияет и на курс рубля. И мы будем проводить такую политику, которая нужна именно для возвращения инфляции к цели 4%. Соответственно, траектория курса будет такой, которая отвечает этому прогнозу.
ВОПРОС (телеграм-канал «Инвестиции», Ярославль):
Первая часть вопроса у меня тоже связана с укреплением рубля. В инвестсообществе есть мнение, что текущее укрепление связано в том числе с притоком иностранного капитала на российской рынок ввиду высокой доходности. Так ли это или спрос поддерживается исключительно со стороны внутренних участников?
И вторая часть вопроса. В последнем резюме обсуждения ключевой ставки отмечалось, что риски эскалации торговых войн возрастают. Что будет предпринимать ЦБ в случае дополнительного влияния на экспорт и на инфляцию вот этих рисков?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Наша оценка, я еще раз повторю, что укрепление рубля в большей степени связано с жесткой денежно-кредитной политикой.
Все-таки иностранные инвестиции по-прежнему сильно затруднены санкциями, ответными ограничениями. Хотя сейчас действительно рекордно высокий дифференциал ставок, то есть разница между рублевыми ставками и ставками в других валютах. И это означает, что здесь речь идет не только и не столько об иностранных инвестициях иностранных компаний, но для российских компаний, для населения стало выгоднее сберегать в рублях, чем накапливать активы и сбережения в иностранной валюте. И наряду с бюджетным правилом это способствует стабилизации баланса спроса и предложения валюты.
Мы при этом наблюдали повышение активности дружественных нерезидентов на российском рынке. Но оно было, во-первых, незначительным. Во-вторых, их доля в общем объеме сделок крайне мала. Поэтому мы здесь не видим значимого влияния на курс.
Если торговые войны усилятся, ударят по нашему экспорту, то мы будем принимать такие решения по ставке, чтобы не было нового витка инфляции.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Внешнеторговые ограничения, которые ограничивают экспорт, причем ограничивают в устойчивом режиме, по сути, вычитают из того, что мы называем потенциальным ВВП, из того уровня спроса, который экономика может себе позволить без разгона инфляции.
И соответственно, да, нам надо будет принимать это во внимание, выбирая такую траекторию ключевой ставки, которая обеспечит инфляцию на цели, как Эльвира Сахипзадовна уже сказала.
ВОПРОС (Market Power):
Есть ли у Банка России какая-то оценка того, какой рост зарплат населения при прочих равных соответствует или максимально способствует инфляции в 4%?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Здесь речь не может идти о количественных оценках. Не будет иметь проинфляционного эффекта тот рост зарплат, который соответствует росту производительности труда. Это самое важное, потому что если зарплата растет быстрее, чем в экономике повышается производительность труда, то вот этот прирост заработной платы неизбежно будет съеден инфляцией в будущем. Это может происходить в течение времени, но это произойдет.
ВОПРОС (газета «Известия»):
Скажите, пожалуйста, почему инфляционные ожидания населения остаются на высоком уровне и что может изменить эту ситуацию? Как на ценовые ожидания россиян влияют темпы инфляции на продовольственные товары? И как именно будет сдерживаться рост цен на них сейчас, на фоне начала цикла снижения ставки?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, я уже говорила и еще раз подтвержу: нас беспокоит то, что инфляционные ожидания населения остаются на повышенных уровнях, практически не снижаются, несмотря на снижение инфляции. Мы это объясняем тем, что инфляционные ожидания людей формируются прежде всего из того, как меняются фактические цены на товары, которые они чаще покупают. Люди не покупают каждый день смартфоны, телевизоры, о которых мы говорили, что там либо темп роста цен низкий, либо снижается, а каждый день покупают продукты питания, продовольствие.
Если цены на них растут более высокими темпами, то, конечно, это и формирует во многом инфляционные ожидания. А сейчас они действительно растут более высокими темпами, чем инфляция. Это тоже следствие высокой инфляции. Это не просто случайность, потому что чем ниже инфляция (это мы увидели на собственном опыте), тем меньше разброс в темпах роста цен по отдельным группам товаров. Вот сейчас это около 20 процентных пунктов, если не ошибаюсь, вот такой разброс, а был гораздо меньше.
Поэтому при снижении общей инфляции будет снижаться этот разброс. Должны будут расти меньше и медленнее цены на товары повседневного спроса, продовольственные товары, услуги, которые люди потребляют практически каждый день.
ВОПРОС (проект InvestFuture):
Вы уже отметили, что ключевая ставка действует с лагом в три квартала. Министр Решетников уже видит риск переохлаждения экономики, и часть макроэкономистов видят рецессию в отраслях, которые не связаны с ВПК. Вы отметили, что экономика сбалансированно растет. Тем не менее, по вашим оценкам, мы близки к стагфляции, к рецессии. И насколько близки?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, мы близки к сценарию сбалансированных темпов экономического роста.
Если говорить о риске переохлаждения, он в чем-то должен проявляться. Риск перегрева экономики проявляется в высокой инфляции, в растущей инфляции, в дефиците рынка труда, когда уже наличные трудовые ресурсы использованы. По этим параметрам, если посмотреть, переохлаждения нет, потому что у нас инфляция еще выше цели, безработица ниже средних уровней за несколько лет.
И наша задача – как раз сделать так, чтобы траектория замедления темпов роста (еще раз подчеркну: темпов роста) была плавной, чтобы мы перешли к ситуации, когда у нас будет и устойчиво низкая инфляция, и устойчивые темпы экономического роста.
ВОПРОС («Российская газета»):
Скажите, пожалуйста, почему в балансе рисков никогда не обсуждается вопрос миграционной политики? Понятно, что ЦБ сам не регулирует миграцию, но трудовые ресурсы оказывают большое влияние на экономику, на те факторы, которые Банк России учитывает в своей денежно-кредитной политике. Скажите, пожалуйста, есть ли у вас позиция по этой теме?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы рынок труда, безусловно, рассматриваем, и это важный показатель. Мы говорим о рисках со стороны рынка труда. Но мы смотрим на него в комплексе, то есть мы его отдельно не выделяем, не делаем прогнозы по миграционной политике. Но, конечно, фактор миграционной политики учитываем и понимаем, что нам нужна определенная гибкость рынка труда с точки зрения привлечения рабочей силы.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Конечно, чем более высокая гибкость рынка труда, чем более эластичное предложение труда (а это в том числе предполагает и более свободное перемещение ресурсов, в том числе и более свободную миграцию внутри страны, кстати), тем меньше происходит колебаний инфляции, связанных с изменениями совокупного спроса. А это тоже важный фактор.
ВОПРОС (телеканал «Юрган», Сыктывкар):
После последнего решения ЦБ по ключевой ставке банки начали снижать проценты по вкладам. Для многих жителей наших северных регионов, в том числе и Республики Коми, депозиты являются одним из немногих доступных способов сохранить сбережения в условиях достаточно высокой инфляции. Но и статистика в целом показывает, что вклады жителей Коми растут. Считаете ли вы, что дальнейшее снижение ставок по вкладам может подтолкнуть население к более рискованным формам сбережений, например валютным или небанковским активам? И планирует ли ЦБ какие-то дополнительные меры, чтобы защитить доходность вкладов?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Ваш вопрос, кстати, напоминает, что высокая ставка – это не только про кредиты, но и про депозиты. Высокая ставка защищает сбережения. И замедление инфляции – это главная мера, которая поддерживает реальную доходность вклада.
Сейчас реальные, то есть с поправкой на ожидаемую инфляцию, ставки по рублевым вкладам высокие. Вы можете открыть вклад на год под
Мы будем снижать ключевую ставку только по мере дальнейшего замедления инфляции. Так что ставки по рублевым депозитам останутся выше инфляции.
Поэтому мы не ожидаем массового перетока средств с вкладов на потребительский или на фондовый рынок либо в валюту. Например, доходность по валютным вкладам сильно ниже рублевых, и валютные вклады, в отличие от рублевых, еще и подвержены валютному риску. А рублевые вклады в пределах страховой суммы – это, по сути, безрисковый продукт.
Какой-то переток в инструменты фондового рынка – это нормально. Главное, чтобы люди, когда направляют свои средства в фондовый рынок, понимали, что это более высокий уровень риска, понимали, какой лучше инструмент им подходит. И, например, для самых консервативных инвесторов, которые хотят разместить свои средства на фондовом рынке, – это программа долгосрочных сбережений. По сути это действительно ближе к сбережениям, чем к инвестициям.
ВОПРОС (НТВ «Деловые новости»):
На Альфа-Саммите пару недель назад вы поделились тем, что любите оперу, классическую музыку. На ваш взгляд, какое музыкальное произведение лучше всего сегодня отражает ситуацию с инфляцией в России? Может быть, «Патриотическая песня», или «Ода к радости», или «Тоска», или даже «Реквием»? И вообще, мы сейчас в миноре или уже в мажоре?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Девятая симфония Бетховена.
ВОПРОС (газета «Коммерсант»):
Можно предположить, что, обсуждая сегодняшний шаг, рынок разделится пополам. Часть будет говорить, что для экономического регулирования достаточно было половинки процента, а часть будет говорить, что нормально и все окей. Вопрос такой: сколько в этом большом шаге политики и сколько экономики? Будут говорить, что ЦБ был под давлением: если бы чисто экономическое решение, была бы половинка процента. Будут говорить, что, наоборот, для политического решения достаточно было бы половинки, а целый процентный пункт – это уже и экономика тоже. Возможно, вопрос к Алексею Борисовичу тоже. Что бы вы ответили тем и другим?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Банально отвечу. Мы принимаем решения исходя из собственного анализа и собственной оценки рисков. Действительно, нам кто-то говорит, что надо быстрее снижать ставку, а кто-то – как вы слышали только что вопрос – озабочен ставкой по депозитам. И наверное, говоря «под давлением», вы имеете в виду вот эти мнения, которые мы воспринимаем как экспертные мнения о том, какой должна быть ставка. Сами мы не воспринимаем это как давление.
И кстати, в этих мнениях озвучиваются гораздо более низкие уровни ставки, чем наше сегодняшнее решение. То есть если бы Банк России поддавался так называемому давлению, то ставка, наверное, была бы гораздо ниже. Инфляция не замедлялась бы при этом, а даже начала бы ускоряться, но, как вы видите, этого не происходит.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Могу только добавить, что мне удивительно в таком разрезе слышать вопрос, потому что в таком разрезе это вообще никогда не возникает в ходе обсуждения на Совете директоров.
ВОПРОС (проект Law and Finance):
Скажите, пожалуйста, если основная дезинфляция идет из непродовольственных товаров, то какие инструменты ЦБ готов применить, если ослабление рубля быстро принесет импортную инфляцию в этот сегмент? Какова вероятность повышения ставки? Или текущего уровня хватит для того, чтобы удержать рост цен?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Я уже неоднократно говорила и еще раз повторю: мы считаем, что динамика курса – это во многом следствие нашей жесткой денежно-кредитной политики. Поэтому рассматривать как автономный фактор, что вдруг произойдет существенное ослабление курса, несмотря на жесткую денежно- кредитную политику, и нам придется повышать ставку, – мы так не считаем.
Но, конечно, на курс влияют и другие факторы: внешние, геополитические и так далее. Это мы будем учитывать, но мы исходим из того, что текущей жесткости денежно-кредитных условий достаточно для того, чтобы инфляция устойчиво замедлялась к 4% к концу следующего года.
ВОПРОС (газета «Ведомости»):
Недавно в своем Обзоре финансовой стабильности вы отметили то, что у крупнейших компаний ухудшается финансовое состояние. Могли бы вы пояснить, о компаниях из каких отраслей идет речь? Или хотя бы отрасли, о которых идет речь? И играла ли эта ситуация принципиальную роль при принятии сегодняшнего решения по ставке? И если мы говорим про экспортеров, то каково их финансовое состояние сейчас, на фоне укрепления рубля?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается финансового состояния разных предприятий в разных отраслях, безусловно, мы мониторим эту ситуацию. Я уже говорила и про опросы, которые мы проводим, и смотрим данные по финансовой отчетности, делаем этот анализ. И ту информация, которая есть, вы можете видеть в Обзоре финансовой стабильности.
Но рисков финансовой стабильности, рисков серьезного ухудшения или снижения системной устойчивости предприятий реального сектора мы не видим. Это не было каким-то отдельным фактором для принятия сегодняшнего решения, потому что в целом ситуация с финансовым состоянием компаний остается устойчивой.
Кстати, вышли не так давно данные по прибыли, и прибыль более умеренная. Но в большинстве отраслей это высокие по историческим меркам уровни прибыли.
Ситуация, что очень важно, неоднородная. Я уже про эту неоднородность говорила. И это происходит в условиях структурных изменений в экономике. Спрос на какие-то виды продукции, производимые отечественным производителем, растет, на какие-то не так быстро растет и может даже уменьшаться после перегрева.
На ситуацию в отдельных отраслях оказывает влияние и внешний спрос, вы об экспортерах сказали. Мы видим, достаточно сложная ситуация в угольной отрасли, хотя там тоже есть разные предприятия. Везде, кстати, очень разная ситуация.
Но здесь надо оценивать в целом. Несмотря на более умеренный рост прибыли, на то, что возникают проблемы у некоторых отдельных предприятий, столкнувшихся либо с внешними ограничениями, либо с большой долговой нагрузкой, в целом ситуация устойчивая, и крупные компании в основном устойчивы. Может быть, чуть больше проблем в секторе малого и микробизнеса.
ВОПРОС (журнал «Эксперт):
Вы говорили на апрельской пресс-конференции о том, что рассрочки запрещать нельзя. Где можно стараться – так это защищать россиян от навязывания подобных продуктов.
В майском Обзоре финансовой стабильности есть тревожная тенденция: с 31 марта 2024 года по 31 марта 2025 года потребительский портфель МФО возрос на 47% и достиг почти 4% от совокупного портфеля необеспеченных кредитов и займов. И ЦБ как раз связывает эту тенденцию с ростом популярности сервисов рассрочки. Сейчас эти сервисы есть у большинства популярных маркетплейсов, и подход к скорингу там более лояльный, чем у банков. Иногда оценка вовсе не проводится. Некоторые из этих рассрочек можно считать полноценными кредитами. Не видит ли ЦБ на этом фоне риски роста закредитованности россиян? И адекватен ли, по-вашему, лимит в 50 тыс. рублей, который пропишут в законе о рассрочке?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вы правы, рассрочки, которые на маркетплейсах выдаются через микрофинансовые организации, – это, по сути, те же самые займы. Но я хочу отметить, что к ним применяются практически все ограничения рисков закредитованности, как и к другим займам и кредитам. Обязателен расчет долговой нагрузки заемщика. Действуют лимиты на кредиты и займы уже закредитованным заемщикам.
Да, подход к скорингу может быть более лояльным, но все-таки они обязаны проводить оценку. И займы не выдаются вслепую, у заемщика есть ряд важных гарантий.
Поэтому у нас рассрочка, которая предоставляется банками или микрофинансовыми организациями, не вызывает серьезных опасений. Там передается, кстати, информация в бюро кредитных историй. И микрофинансовые организации передают информацию по займам любого размера, даже по займам в 1 тыс. рублей.
Лимит 50 тыс. рублей, о котором вы спрашиваете, предполагается для той рассрочки, которая выдается не через банк, не через микрофинансовую организацию, а через так называемых операторов рассрочки, которые никак не регулируются. И по рассрочкам свыше 50 тыс. они будут обязаны передавать данные в бюро кредитных историй, а по рассрочкам до 50 тыс. практически ничего не изменится.
Почему 50 тыс.? Была большая дискуссия. Это компромисс. По сути дела, это сумма, которая эквивалентна размеру кредита без периода охлаждения. То есть у людей есть право на период охлаждения после займа выше 50 тысяч.
Закон о рассрочке сейчас готовится ко второму чтению. Мы рассчитываем, что Госдума примет его все-таки до конца весенней сессии. Этот рынок надо отрегулировать, здесь полностью с вами согласна. И важно, чтобы наступила правовая определенность, прозрачность этого рынка. А сумма – это действительно некоторый компромисс.
ВОПРОС (проект Anna_finance):
Эльвира Сахипзадовна, вы сегодня уже говорили о том, что рост цен различен по разным группам товаров. И да, в апреле текущая инфляция замедлилась до 6% год к году. Но, по данным Центра макроэкономического анализа и прогнозирования, в апреле инфляция для бедных россиян превысила 20%. И когда вы говорите о том, что кредитно-денежная политика жесткая, но она имеет лаг в три квартала в среднем, есть ли возможность как-то «прикинуть», простите за слово, как быстро снизится инфляция именно в категории цен на продукты питания, на транспорт, в тех расходах, которые составляют наибольшую часть в группе расходов самых уязвимых с финансовой точки зрения категорий людей?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, люди с небольшими доходами сильнее всего страдают от высокой инфляции, потому что у людей с небольшими доходами доля расходов на продовольствие обычно более высокая, а продовольствие в последнее время дорожало быстрее, чем росли потребительские цены в целом.
Люди с небольшими доходами страдают от высокой инфляции больше еще и потому, что не могут компенсировать инфляцию доходами от сбережений, и потому, что при высокой инфляции разлет цен на отдельные товары, в том числе на продукты, может быть очень сильным.
По мере снижения инфляции, а это уже происходит, цены на продовольствие тоже будут меняться не так сильно. Поэтому единственный способ, единственный инструмент, который есть у Центрального банка, чтобы защитить наиболее уязвимых граждан от инфляции, – это замедлить общий рост цен в стране.
И здесь хочу отметить про лаг в три квартала. Это не значит, что решения по ставке начинают транслироваться в экономику через три квартала. Они начинают транслироваться сразу, но полный эффект действительно занимает даже больше трех кварталов, и мы уже видим, что под действием ключевой ставки общая инфляция начала снижаться.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Когда мы говорим про цены продовольствия, конечно, это в целом очень волатильная часть корзины. Почему? Потому что на цены продовольствия сильно из года в год влияет уровень урожая, причем как в нашей стране, так по мировой экономике в целом, потому что рынок продовольствия глобальный.
И в прошлом году, как вы все знаете, урожай был довольно скромный сразу по ряду сельскохозяйственных культур. В этом году картина складывается заметно лучше. И здесь важно понимать, что не обязательно, чтобы урожай был рекордным, достаточно, чтобы он был не хуже прошлого года. И это обеспечит на самом деле более сдержанную динамику продовольственных цен, потому что они уже сильно выросли. Соответственно, если урожай будет выше, то и цены будут расти заметно меньше.
ВОПРОС (блог Furydrops):
У меня вопрос связан с недавним исследованием, которое опубликовал Департамент исследований и прогнозирования Банка России. В рамках этого исследования Банк России стремился как раз понять, какая именно информация существенным образом воздействует на динамику инфляционных ожиданий. Данное исследование показало, что единственная информация, которая существенным образом влияет на инфляционные ожидания агентов относительно контрольной группы, – это темпы роста номинальной денежной массы. Вопрос в связи с этим очень простой: означает ли это, что Банку России, возможно (если эти результаты будут устойчивыми), следует изменить акценты в коммуникации с экономикой в целом?
И второй, чуть-чуть спекулятивный вопрос. Он заключается в следующем: в качестве рекомендаций для того, чтобы заякорить инфляционные ожидания на низком уровне, рекомендуется длительное поддержание денежно-кредитной политики на жестком уровне, и, соответственно, потом это позволит прийти к устойчивой инфляции, что снизит уровень инфляционных ожиданий. Можно ли себе представить ситуацию, когда у нас фактическая инфляция достигла цели, но при этом остаются повышенными инфляционные ожидания? Что тогда будет с точки зрения траектории ставки? Как именно будет действовать в этих условиях Центральный банк?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Инфляционные ожидания – это действительно важнейший для нас индикатор. Но для нас важны ожидания не только населения, но и ожидания бизнеса, они снижаются, заметно снизились. И невозможно здесь выделить только один критерий для изменения ключевой ставки, это всегда комплекс факторов.
Что касается нашей коммуникации и анализа, что является фактором, который влияет на инфляционные ожидания. Это все-таки не только и не столько информация о денежных агрегатах, но это прежде всего фактическая динамика цен в магазинах.
Инфляционные ожидания – да, на них может в какой-то степени влиять и наша коммуникационная политика, но, конечно, основное, что влияет на ожидания людей по инфляции, – это то, что происходит с ценами в магазине.
Но что касается коммуникации, возможно, нам действительно стоит уделять больше внимания денежным агрегатам, потому что действительно не бывает низкой инфляции при высоком росте денежных агрегатов, мы все могли в этом убедиться.
Но важно и обратное: то замедление роста денежной массы, которое происходит с конца прошлого года, предшествует замедлению инфляции. Мы уделяем этому внимание в наших ежемесячных материалах о денежно-кредитных условиях, которые, наверное, аналитики в основном, эксперты читают. С 2023 года публикуем оперативную статистику по денежным агрегатам. То есть нельзя сказать, что эта тема выпала из нашей коммуникации, но, наверное, надо уделять ей больше внимания. Спасибо за напоминание!
И что касается второго вопроса, я предлагаю Алексею Борисовичу на него ответить.
А.Б. ЗАБОТКИН:
На него, наверное, можно ответить так: если инфляционные ожидания остаются повышенными, то замедление инфляции нельзя считать устойчивым. И поэтому при повышенных инфляционных ожиданиях действительно политика будет жесткой, может быть умеренно жесткой – в зависимости от того, насколько они повышенные.
Но в конечном счете переход к нейтральной денежно-кредитной политике, которая обозначена диапазоном ставки
Это не означает, что инфляционные ожидания населения, которые замеряет «инФОМ» в рамках нашего опроса, станут 4%, они там не были в 2017, 2018, 2019 годах, но тогда они были 8%. Соответственно, возвращение на эту территорию, наверное, можно будет расценивать так, что инфляционные ожидания полностью вернулись к тому, что согласуется с низкой инфляцией.
И понятное дело, что, когда мы говорим про инфляционные ожидания, мы говорим не только про население, но и про бизнес. В части компаний, как Председатель сегодня уже говорила, в целом снижение ценовых ожиданий происходит более выраженно, чем в случае населения сейчас.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Но даже ценовые ожидания предприятий все равно выше, чем были тогда, когда у нас инфляция была на уровне цели.
ВОПРОС (издание Frank Media):
В последние годы если мы и видели уход игроков с банковского рынка, то, как правило, он был добровольным. Мы прошли такое спокойное десятилетие. И вопрос: насколько тот механизм санаций, который в том числе и вашими силами принимался в 2017 году, адекватен нынешней экономической ситуации? И если вдруг случится, возникнут риски санаций крупного игрока, то какой способ спасения ЦБ будет считать приоритетным?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы оцениваем состояние банковского сектора как устойчивое, не видим тех рисков, о которых вы говорите.
На мой взгляд, механизм санации, который мы предложили вместо кредитного, когда сразу капитализируется банк, себя оправдал. Он гораздо более эффективен, чем предыдущий инструмент. Но, наверное, вы правы, надо время от времени смотреть, что можно поднастроить, если в этом есть необходимость. Но мы не видим сейчас, что мы его как-то активно будем применять, потому что состояние финансового сектора устойчивое.
И мы планово выходим из регуляторных послаблений, которые давали. Из большинства из них банки уже вышли, вполне справляются и наращивают кредитование, и достаточные запасы капитала есть. У нас здесь нет никаких особых опасений.
ВОПРОС (YouTube-канал «Елаховский»):
На какие индикаторы инфляции смотреть рынку, вы можете порекомендовать? Потому что Банк России в последние месяцы добавил к индикаторам трендовой инфляции целый ряд других аналитических показателей: инфляция, чувствительная к курсу, нечувствительная, циклическая, нециклическая, спросовая, со стороны предложения. Зачастую эти показатели между собой плохо согласуются и вместо уточнения картины делают ее еще более шумной. Вопрос к Председателю и, если вы не возражаете, к заместителю Председателя тоже: на какие цифры прежде всего ориентируетесь лично вы из опубликованных или неопубликованных аналитических показателей?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Целевая инфляция у нас – это общий индекс потребительских цен, поэтому это для нас важнейший показатель. Но, действительно, мы применяем большое количество показателей, которые характеризуют ценовую динамику: с волатильными, неволатильными компонентами, по товарам, услугам, по структуре. Важно понимать, какие процессы происходят, и мы эти показатели применяем достаточно давно.
Конечно, показатель, на который мы сейчас обращаем особое внимание, – это показатель так называемого текущего инфляционного давления. Это сезонно очищенный трехмесячный показатель, потому что за месяц бывают всплески. Поэтому мы смотрим на этот трехмесячный показатель роста потребительских цен и в пересчете на год.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Надо смотреть на все эти показатели, которые содержатся в публикуемых нами материалах. Ровно для этого мы их туда и включаем.
И все эти показатели фигурируют в материалах Совета директоров. Поэтому, наверное, с точки зрения того, чтобы понять, какое будет суждение Совета директоров о том, в какую сторону движется инфляция, наилучший способ – это построить эти показатели все вместе и посмотреть, куда движется облако этих показателей. Каждый, понятное дело, в этом может увидеть свое. Отсюда есть дискуссия в том же аналитическом сообществе, и есть разные мнения по поводу того, какие решения будут приниматься.
ВОПРОС (проект Bitkogan):
Вопрос такой: вы упоминали, что инфляция в этом году складывается по нижней границе прогноза. Что касается темпов роста экономики и кредитования, они тоже по нижней границе? Как вы прокомментируете?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается темпов роста экономики, да, наверное, близко к нижней границе.
И что касается темпов роста кредитования – также в рамках нашего прогноза, но ближе к нижней границе диапазона.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Денежная масса идет в середине прогнозного диапазона на этот год.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Потому что совокупный спрос – это не только про темпы роста кредитования. Бюджетные операции оказывают большое влияние. И мы больше смотрим (и вас призываем) на денежные агрегаты.
ВОПРОС (проект Pro.finansy):
Мой вопрос касается некоторых случаев ипотечного кредитования. Этими случаями с нами поделились наши подписчики. Они вызывают определенные опасения. О чем идет речь? Когда банки выдавали ипотечные кредиты на строительство частного дома, то заемщики должны были выбрать аккредитованного застройщика из списка банка. И такие договоры не предусматривали эскроу-счета, то есть деньги шли напрямую застройщикам. Что происходило потом? Некоторые такие застройщики банкротились. Понятное дело, идут суды, но в итоге у заемщиков ни денег, ни дома.
И это еще не все, не самое главное. Если дом не был построен в определенные сроки, то банк повышает ставку по данному ипотечному кредиту. Заемщики обращаются в Центробанк, который рекомендует банкам ставку не повышать, но банки оставляют за собой право это сделать. И для многих семей это существенная часть бюджета. То есть платежи возрастают в некоторых случаях чуть ли не в 2 раза.
И вопрос заключается в следующем: можно ли в таких случаях обязать банки ставку не повышать, потому что дом не был построен по независящим от заемщика причинам?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, есть две проблемы, и вы ровно их и обозначили.
Начну со второй проблемы. Но она никак не связана с банками и их отношениями с подрядчиками. По правилам льготной ипотеки, если кредит предоставлен человеку на самостоятельное строительство так называемым хозяйственным способом, дом должен быть введен в эксплуатацию в течение 12 месяцев. Иначе льготная ставка перестает действовать и меняется на обычную банковскую ставку. Таковы условия льготной ипотеки.
Не уложились в срок строительства 12 месяцев – мы проводили вместе с ДОМ.РФ такую оценку – около 30 тыс. заемщиков, это большое количество.
Мы действительно рекомендовали банкам поддержать таких заемщиков, если они обратятся за реструктуризацией, и такие реструктуризации уже по тысячам заемщиков происходят. Это помогает не уйти им в дефолт.
Но, конечно, это не системное решение проблемы. Системное то, что Минфин принял решение вдвое увеличить срок строительства ИЖС в рамках условий госпрограммы льготной ипотеки с 12 месяцев до 24 месяцев. Об этом министр финансов буквально на днях объявил в Государственной Думе. И это даст гражданам возможность вернуться к обычному режиму погашения кредита.
Вторая проблема касается другой категории заемщиков – по нашим оценкам, на сегодняшний день их около 5 тыс., – у которых действительно возникли сложности с подрядчиком, который получал деньги напрямую из банка, траншами. Подрядчик обанкротился либо просто исчез, и люди в результате оказались без жилья, с задолженностью перед банками.
Мы здесь тоже дали рекомендации банкам оказывать поддержку, чтобы они переносили сроки погашения, не применяли неустойки, в особых случаях даже списывали долг частично или полностью. Здесь действительно решение за банком, но обычно банки внимательно относятся к нашим рекомендациям.
И о чем это говорит? Это говорит о том, как важен механизм счетов эскроу для защиты граждан. Я просто помню, сколько было дискуссий, когда вводили эти счета эскроу. Но, к сожалению, для индивидуального жилищного строительства этот механизм стал обязательным только в марте этого года. И теперь льготная ипотека может выдаваться только через эскроу. И это действительно важно, что люди будут защищены. А банки будут лучше оценивать и более внимательно оценивать подрядчиков, поскольку риски недостроев лягут тогда на банки, а граждане просто получат обратно свои деньги со счетов эскроу. Поэтому здесь системное решение вот такое.
Спасибо за ваши вопросы!