Выступление Эльвиры Набиуллиной на встрече Ассоциации банков России
Доброе утро, уважаемые коллеги!
Рада вас всех приветствовать на нашей традиционной встрече. Как обычно, я сначала кратко скажу о нашей оценке результатов прошлого года и наших прогнозах. Затем остановлюсь на ключевых задачах, которые нам с вами предстоит решать.
Прошлый год банковская система прошла неплохо, но вызовов было достаточно. Во-первых, усилилась инфляция, обострилась конкуренция между заемщиками за доступ к банковскому финансированию. Ставки выросли, и банки и заемщики должны были к этому адаптироваться.
Во-вторых, санкции распространились почти на все банки и на Московскую Биржу. Это повлияло на структуру валютного рынка и волатильность курса в течение года, создало новые сложности с международными платежами, которые пришлось преодолевать.
Несмотря на эти вызовы, банковский сектор сохраняет устойчивость и остается прибыльным. По нашему обновленному прогнозу, прибыль банков в этом году будет меньше прошлогодней, но сопоставимой – от 3 до 3,5 трлн рублей. Это позволит увеличивать капитал банков и, соответственно, поддерживать кредитование экономики. По нашему прогнозу, кредит экономике вырастет в диапазоне от 6 до 11% в этом году.
На наш взгляд, банки должны сосредоточиться на трех направлениях:
– укрепление капитальной базы;
– упреждение кредитных рисков: повышение качества выдаваемых кредитов, снижение избыточной кредитной концентрации;
– работа с возникающей проблемной задолженностью, тщательный мониторинг финансового положения заемщиков.
Обо всем этом я ниже скажу чуть подробнее.
В прошлом году дисбалансы были в первую очередь связаны с продолжением кредитного перегрева. В розничном кредитовании этот кредитный перегрев прекратился в середине года под влиянием и роста ставок, и сокращения периметра льготной ипотеки, и ужесточения мер для снижения закредитованности граждан.
В корпоративном кредитовании замедление началось только в ноябре, и по году рост составил значительные 18%, что сопоставимо с рекордом 2023 года. Более половины прироста корпоративного кредита обеспечивали начатые инвестпроекты и строительство жилья, менее чувствительные к росту ставок. Замедление началось только тогда, когда сами банки умерили аппетиты, потому что уже использовали значительную часть запаса капитала. Кредитный портфель не может постоянно расти быстрее, чем прирастает капитал банковского сектора. К этому я тоже еще вернусь.
В этом году рост корпоративного кредитования будет более умеренным – по нашей оценке, в диапазоне
Ипотечный портфель вырос в 2024 году на 13%, что существенно ниже перегретого 2023 года, но, по нашей оценке, это абсолютно адекватный темп, если сравнивать с предыдущими годами. В этом году мы ожидаем прирост около 5%. Это скромно, но требуется более сдержанная динамика после чрезмерного прироста 2023 года и первой половины прошлого года. Напомню, в первой половине прошлого года ипотека тоже росла очень быстрыми темпами. В
Важно сразу добавить (потому что это вызывает вопросы о состоянии строительной отрасли): по нашей оценке, строительная отрасль вполне способна переждать временное замедление ипотеки. Надо учитывать, что люди стали активнее покупать жилье за собственные средства. Если в 2023 году доля собственных средств в поступлениях на счета эскроу составляла около 40%, то в конце 2024 года уже превысила 60%. И это только фактически полученные деньги, без учета будущих поступлений по рассрочкам. Плюс сами застройщики поднакопили хороший запас прибыли за последние два года.
Потребкредитование. В прошлом году оно выросло на умеренные 11%, а в этом году наш прогноз в диапазоне от минус 1 до плюс 4%. Жесткие денежно-кредитные условия приведут к сокращению спроса, а наши меры против закредитованности граждан – к дальнейшему сокращению выдач рискованных кредитов.
Очень важно, что стандарты кредитования уже заметно повысились, в том числе из-за ужесточения нашего регулирования. Мы хотели предупредить возможные потери из-за выдач кредитов людям с уже высокой долговой нагрузкой и считаем, что нам это удалось. Но некоторые риски все еще сохраняются.
Около половины ипотечных кредитов выдаются с первоначальным взносом от 20 до 30%. Если вспомнить, что разрыв цен между первичным и вторичным жильем в последние годы превышает 30%, то такого взноса может быть недостаточно, чтобы, продав квартиру, полностью погасить кредит. Далее, доля потребкредитов, выдаваемых заемщикам, которые тратят более половины своего дохода на обслуживание долга, снизилась в полтора раза, до 26%. В ипотеке доля таких кредитов снизилась даже больше чем в полтора раза, но пока остается высокой – 42%. Потому что эта доля в ипотеке изначально была очень высокой. Мы будем это учитывать при установлении макропруденциальных лимитов по ипотеке. В ипотеке они заработают во второй половине этого года.
Ценой быстрого кредитного роста последних двух лет было то, что банки в значительной степени задействовали запасы капитала и ликвидности, которые у них были к началу 2022 года и которые были поддержаны регуляторными послаблениями. И этот запас капитала и ликвидности позволил как раз поддержать экономику, наращивая кредитование.
И в прошлом году дошло до того, что обострившаяся конкуренция за ликвидность спровоцировала дополнительный рост ставок по депозитам. Мы вынуждены были сдвинуть график выполнения норматива краткосрочной ликвидности. Но хочу сказать, что больше таких скидок не будет. Мы ожидаем, что банки ответственно подойдут к улучшению структуры своих балансов, чтобы плавно перейти на новый национальный норматив краткосрочной ликвидности. Он будет менее строгим, но все равно потребует наличия буфера высоколиквидных активов.
Что касается достаточности капитала, то по итогам прошлого года в целом по сектору нормативы снизились почти на 2 п.п., до 12,5%. Иными словами, это означает, что банки росли быстрее (кредитование росло быстрее), чем банки зарабатывали и капитализировали прибыль.
Капитал нужен для поддержания роста кредитования и покрытия стрессовых потерь, чтобы банки сохраняли устойчивость, даже если часть заемщиков окажутся менее кредитоспособными, чем это представляется банкам на момент выдачи кредита. Адекватная достаточность капитала – это краеугольный камень финансовой стабильности и сохранности средств вкладчиков. А не прихоть Базеля или Воронежа.
Из прибыли за 2024 год в капитал пошло 2 трлн рублей. Такой объем капитализированной прибыли позволяет нарастить кредитный портфель в пределах
В этих условиях, конечно, небанковское финансирование – выпуск облигаций и привлечение акционерного капитала – выходит если не на первый план, то точно становится более значимым для экономики.
Теперь скажу о том, как в этих условиях выглядят наши приоритеты по развитию банковского регулирования. Я не буду говорить обо всех предстоящих изменениях, многие из них мы с вами обсуждали на разных площадках, в разных форматах. Сделаю только несколько принципиальных акцентов, чтобы потом осталось больше времени на ваши вопросы.
Первое. Для восстановления запаса капитала мы впервые установили антициклическую надбавку к нормативам достаточности – 0,25% с февраля и 0,5% с июля этого года. Будем внимательно отслеживать ситуацию, но пока исходим из того, что банки смогут их соблюдать, эти нормативы, эти надбавки. 0,5% – это нормальный уровень даже после выхода из кредитного перегрева. Прогнозные цифры кредитования, которые я называла, учитывают эффект антициклической надбавки. И, как видите, он вовсе не предполагает кредитного сжатия.
Второе. Накопление буферов капитала ускорит также другой новый инструмент, который мы вводим с апреля, – это макропруденциальная надбавка в размере 20% для крупных заемщиков с уже высоким уровнем долговой нагрузки. По нашим оценкам, на эти компании приходится около
Надбавка затронет 10 банков, которые выдают крупные кредиты. На наш взгляд, она будет стимулировать эти банки к большей осмотрительности в работе с крупными заемщиками, а для самих заемщиков это может стать стимулом активнее обращаться за кредитами в другие банки, выходить на рынки капитала. Это будет способствовать кстати снижению концентрации в банковском секторе.
Большинство компаний сохраняют хорошую прибыль, и это позволяет им обслуживать кредиты даже по текущим ставкам. Но мы обязаны предотвратить накопление рисков, которые могут повлиять на устойчивость банковского сектора.
Третье. Отдельно скажу об оценке кредитных рисков. Есть вопросы, будем ли мы давать послабления по резервам при реструктуризациях кредитов. Мы готовы будем на это пойти, но только в отдельных случаях. Во-первых, это не должен быть старый проблемный кредит, который уже давно тянется как проблемный, – тут риски должны быть уже покрыты резервами. Во-вторых, у компании должен быть реалистичный (подчеркиваю – реалистичный!) бизнес-план, который показывает устойчивое и достаточно быстрое (по нашей оценке, на горизонте трех лет) улучшение ее финансового положения. Но если план окажется нереалистичным или не будет выполняться, то потребуется досоздание резервов. И здесь очень важно не запускать проблему, вовремя ее обсудить с заемщиком, чтобы не допускать длительных просрочек на момент обращения за реструктуризацией. Если эти условия выполняются, то создания более высоких резервов может и не потребоваться.
В продолжение темы кредитных рисков: мы будем ужесточать требования по резервам и по риск-весам для компаний с госучастием, если акционер не предоставил юридически обязывающих документов о готовности поддержать заемщика в случае сложностей с обслуживанием кредита. Это могут быть гарантии, поручительства, механизм субсидирования. Если явных обязательств нет, то банки должны оценивать финансовое положение госкомпании точно так же, как и любой частной компании.
Сейчас же мы видим, что иногда банки формально подходят к оценке госкомпаний и воспринимают сам факт госучастия как тот фактор, который автоматически снижает риски. Но государство не всегда готово (и, на мой взгляд, совершенно справедливо) принимать риски всецело на себя и отвечать по всем обязательствам госкомпаний.
Чтобы банки более объективно и адекватно оценивали риски, мы запретим использовать собственные факторы экспертной корректировки для снижения резерва при плохом финансовом положении заемщика. Например, за счет господдержки, когда ее реально нет. И предварительно предполагаем, что запрет заработает с 1 октября 2025 года.
Аналогичный подход и к риск-весам при расчете нормативов. Пониженные риск-веса должны применяться только к компаниям, которые показывают высокую надежность самостоятельно, не полагаясь на гипотетическую поддержку. Поэтому в середине года мы повысим требования по включению компаний, в том числе с госучастием, в инвесткласс.
Четвертое. Концентрация кредитного риска. В прошлом году мы представили в специальном докладе наш план по снижению концентрации, получили много комментариев, учли их при доработке концепции. На днях опубликовали отчет об этой работе. В главном наш план остается прежним: со следующего года начинаем постепенное внедрение нового норматива для системно значимых кредитных организаций.
Не отказываемся от идеи экономических стимулов – внедрения так называемой оранжевой зоны – для выхода на целевые значения нормативов концентрации. Но приняли решение, что это должна быть временная мера, на несколько ближайших лет, которая даст возможность банкам постепенно снижать свои риски концентрации. За рискованную кредитную политику банки будут платить своего рода штраф. Способ реализации планируем обсудить с банками и Правительством этой весной.
Пятое. Риск-чувствительный лимит для иммобилизованных активов. Финальную концепцию этого лимита мы собираемся представить совсем скоро, в марте – апреле. И мы видим, что ускоренный рост экосистем и инвестиций в непрофильные активы продолжается. Наибольшая концентрация иммобилизованных активов наблюдается в крупнейших госбанках, в среднем это около 30% от капитала. И на наш взгляд, это ненормально. Банки не должны превращаться в инвестфонды и перекладывать на вкладчиков инвестиционные риски, риски акционерных вложений. Поэтому вложения в иммобилизованные активы сверх нашего лимита будут вычитаться из капитала, то есть полностью покрываться за счет собственных средств акционеров банка. То есть это не запрет для банков по участию в экосистемах, но механизм, который существенно ограничивает риски для вкладчиков. Он начнет действовать с октября 2026 года, но поэтапно, чтобы у банков было время на адаптацию.
И, завершая эту часть выступления, скажу о роли банков в реализации проектов технологического суверенитета и структурной адаптации. Наша программа стимулов работает. На конец 2024 года таких проектов было уже 45, их общий бюджет превысил 3 трлн рублей. Правда, с учетом рекордного по объему инвестиций проекта ВСМ. Конечно, из-за высоких ставок объем собственно кредитного портфеля по этим проектам растет не так быстро, но важно, что они начинаются. И мы со своей стороны продолжаем расширять стимулирующее регулирование. С середины этого года программа также охватит проекты устойчивого развития и вложения в облигации. К ней также будут допущены банки с базовой лицензией.
Поскольку, как я уже говорила, возможности банков по кредитованию ограничены той прибылью, которую они зарабатывают и капитализируют, таксономия является хорошим инструментом для того, чтобы направлять банки на финансирование приоритетных для страны проектов.
Кроме того, как мы уже говорили, мы учтем в регулировании снижение рисков для всех концессий, а не только для проектов технологического суверенитета. И параметры регулирования концессий представим в марте, а действовать, по нашей оценке, такое регулирование начнет с октября 2026 года.
Переходя к другой теме. Ни одна наша встреча не обходится без темы защиты прав потребителей, потому что, увы, недобросовестное поведение банков заставляет возвращаться к ней вновь и вновь.
Но я начну с хорошего, потому что есть и изменения к лучшему.
Благодаря изменению законодательства, спасибо здесь нашим законодателям, решены многие застарелые проблемы с манипуляциями полной стоимостью кредита, которые позволяли банкам визуально занижать расходы заемщика. Были отдельные попытки обойти это новое регулирование. Например, спрятать переплату по кредитным картам за низкой ставкой, которая действовала только в первый месяц. Мы такие практики пресекаем.
Буквально через день начнет работать механизм самозапретов на кредиты. Мы видим, что будет большой спрос на него со стороны граждан, которые опасаются мошенничества, и будем внимательно следить за тем, как этот сервис работает.
Теперь, собственно, о плохом.
До сих пор на рынке есть схемы в ипотеке, которые приводят к завышению цен на жилье и к росту платежей, существенному росту платежей после льготного периода. Вы хорошо знаете нашу позицию по таким схемам, в том числе против таких схем направлен ипотечный стандарт. Я не стану повторяться, упомяну только, что мы теперь планируем сделать более привлекательной для банков стандартную ипотеку, где нет таких подводных камней, есть фиксированная ставка, есть понятный график платежей. И к кредитам, которые отклоняются от стандартных параметров, мы хотим применять более строгие правила (повышенные риск-веса и повышенные резервы). На наш взгляд, это вполне оправдано, потому что схемная ипотека более рискованная как для заемщика, так и для банка.
И кроме того, мы предложим Минфину давать господдержку только на стандартную ипотеку и в рефинансирование принимать только секьюритизированные стандартные проекты. Иначе говоря, мы хотим, чтобы к льготной ипотеке нельзя было прикручивать схемы, которые только дискредитируют саму идею господдержки.
Критерии стандартной ипотеки будем с вами обсуждать и будем обсуждать с Комитетом по стандартам деятельности кредитных организаций в этом году.
На нашей прошлой встрече я говорила и о навязывании в автокредитовании. После этого многие банки согласились, что надо менять здесь подходы. Девять банков подписались под специальным меморандумом, но картина в автосалонах от этого принципиально не поменялась. К сожалению, продолжается навязывание к кредитам дорогих, но бесполезных для людей услуг, которые считаются оказанными в момент продажи, то есть их вернуть нельзя. И, пользуясь нашей встречей, хочу предложить лидерам рынка в разумные сроки присоединиться к этому меморандуму, навести у себя порядок. Иначе мы пойдем к более жестким подходам через регулирование.
По комплексному урегулированию мы пошли здесь навстречу банкам по ключевым вопросам, но вот сейчас слышим новые идеи, которые предполагают, по сути, замену комплексного урегулирования набором таких индивидуальных процедур, которые не связаны между собой общей координацией. На наш взгляд, это лишает процесс смысла: заемщик и сейчас может обратиться к каждому кредитору отдельно. Главная идея закона – обеспечить именно комплексный характер процесса, определить роль кредитора, который выступает здесь координатором и защитить интересы граждан, когда они взяли кредиты в разных банках. Анатолий Геннадьевич (Аксаков. – Прим. ред.), хотела также попросить Вас обратить внимание на этот проект, чтобы мы смогли подготовить его к внесению в Госдуму, как и предусмотрено Поручением Президента.
И уже ближе к завершению скажу о платежах. Это одно из тех направлений, которым, действительно, банки, банковская система может гордиться, где банки используют свою изобретательность, гибкость на пользу клиентов. Доля безнала в торговом обороте продолжает устойчиво расти, потому что это удобно гражданам, и по итогам прошлого года она выросла на 2,4 процентного пункта. Кажется, что это мало, но каждый процент, когда вы достигли определенно высокого уровня, он, конечно, дается сложнее, и сейчас у нас вот безналичный оборот составляет 85,8%. Это говорит о качестве платежных сервисов, о доверии к ним граждан и бизнеса. И мы всячески поддерживаем усилия банков по развитию платежей, но, конечно, здесь есть и дискуссионные темы. Остановлюсь на двух из них.
Первое – это внедрение единого QR-кода. Наша позиция здесь не изменилась: мы очень внимательно смотрели предложения разных банков. Мы считаем, что универсальный QR-код должен работать на решении НСПК. Именно этот путь гарантирует всем банкам равные и прозрачные условия и сводит к минимуму доработки для подключения. Основные издержки по доработке берет на себя НСПК. Небольшие доработки понадобятся тем банкам, которые хотят через единый QR предоставлять свои пэй-сервисы. Но, как показал наш с банками пилот, а у нас здесь достаточно успешный пилот, это не занимает много времени и, по оценке банков в пилоте, не требует значительных затрат.
Второй важный проект – цифровой рубль.
Пилот проходит успешно. В нем принимает участие ограниченный круг клиентов 15 банков (на сегодняшний день принимают участие 1700 граждан и порядка 30 компаний).
Мы продолжаем получать от вас вопросы об объемах необходимых доработок и запросы о сдвиге сроков широкого внедрения цифрового рубля.
Мы к ним относимся очень внимательно, потому что наша задача – чтобы цифровой рубль был востребован, чтобы он вызывал доверие граждан и бизнеса. Сейчас мы видим заинтересованность в смарт-контрактах и со стороны банков, и со стороны бизнеса, и со стороны Правительства. Цифровой рубль представляет для смарт-контрактов гораздо больше возможностей, и мы хотим сделать это направление как раз одним из ключевых, одним из приоритетных в развитии этого проекта. Все это, конечно, требует дополнительного обсуждения и подготовки. Поэтому наше намерение – перейти к массовому внедрению цифрового рубля несколько позже, чем первоначально планировалось, а именно после того, как отработаем все детали в пилоте и проведем консультации с банками по экономической модели, которая наиболее привлекательна для их клиентов – для бизнеса, для людей. Новую дату массового запуска мы сможем назвать позже.
Хочу подчеркнуть: проект продолжается, мы будем его расширять и по количеству участников, и по набору операций.
Наверное, на этом я завершу свое выступление. Думаю, мы сможем поговорить о многих темах – и тех, которые я затронула, и других – более подробно. Буду рада ответить на ваши вопросы. И, как сказал Анатолий Геннадьевич (Аксаков. – Прим. ред.), у нас здесь с нашей стороны представительный состав. Мои заместители, начальники департаментов тоже готовы будут прокомментировать те вопросы, которые у вас возникнут.
Спасибо большое за внимание.