Выступление Филиппа Габунии на пресс-конференции по Обзору финансовой стабильности за II–III кварталы 2024 года
Добрый день! Сегодня мы представляем Обзор финансовой стабильности за
В этом обзоре, как и в прошлом выпуске, мы определили 5 ключевых уязвимостей в российском финансовом секторе.
Начну с рисков, которые во многом реализовались.
В первую очередь это инфраструктурные валютные риски. Летом были введены санкции на Мосбиржу. И на прошлой неделе США объявили санкции в отношении 52 банков, включая Газпромбанк.
Последние события привели к росту волатильности на валютном рынке. Поэтому мы приняли решение до конца года не покупать иностранную валюту в рамках бюджетного правила. При этом мы продолжим валюту продавать.
Да, санкционные ограничения создают инфраструктурные проблемы, осложняют операции по экспорту и импорту. Но в среднесрочном и долгосрочном периоде динамику курса определяют фундаментальные факторы. Так, ослабление рубля в сентябре — октябре было связано с сокращением сальдо текущего счета. Сейчас сырьевые цены находятся на комфортных уровнях, хотя по-прежнему есть риск их снижения, если рост мировой экономики замедлится.
После прекращения биржевых торгов все операции с долларом США и евро стали проходить вне биржи. Мы начали рассчитывать официальные курсы этих валют по внебиржевым операциям на базе банковской отчетности.
Еще одно последствие санкций — удорожание юаневой ликвидности на рынке валютных свопов. Отдельные участники рынка свернули свои операции, часть банков, напротив, увеличили спрос на юани. В этих условиях мы расширяли предоставление ликвидности. Затем мы постепенно увеличили ставку по юаневой части свопа до уровня ключевой ставки, чтобы минимизировать влияние наших операций на рыночное ценообразование. Своп Банка России не может быть инструментом фондирования валютных активов, поэтому банкам следует продолжать девалютизацию балансов и регулировать валютную позицию рыночными инструментами. В последние недели банки гораздо реже пользуются нашим свопом.
Второй риск, который реализовался в этом году, — это процентный риск. Усиление инфляционного давления сделало необходимым повышение ключевой ставки. И сейчас важно, чтобы банки сохраняли устойчивость к процентному риску. В целом у них большой запас устойчивости: по итогам III квартала чистая процентная маржа оставалась достаточно высокой по сектору — 4,4%, то есть почти на том же уровне, что и в I квартале.
Но, конечно, ситуация может различаться от банка к банку. И в будущем процентная маржа может оказаться под давлением. Необходимость соблюдать норматив краткосрочной ликвидности привела к росту конкуренции банков за устойчивые пассивы. В результате ставки по депозитам, прежде всего для юридических лиц, стали превышать ключевую ставку. При этом более 40% кредитов выдано со спредом к ключевой ставке не больше 2 процентных пунктов. В этих условиях мы временно расширили для системно значимых банков возможности использования безотзывной кредитной линии для соблюдения норматива ликвидности. В свою очередь банки тоже должны принимать меры по снижению уязвимости к волатильности ставок.
Что касается процентного риска по ценным бумагам. Рост доходности ОФЗ привел к отрицательной переоценке облигаций. За последние два квартала она возросла и составила 519 млрд рублей. Это около трети прибыли банковского сектора за аналогичный период. Помимо торгового портфеля, мы также отслеживаем объем переоценки бумаг, удерживаемых до погашения, она не отражается на балансе банков. На 1 октября переоценка составила 783 млрд рублей. Ее масштаб все еще является ограниченным, это менее половины процентного пункта достаточности капитала банковского сектора. Значительная часть портфеля до погашения представлена ценными бумагами, под которые можно рефинансироваться в Банке России. Таким образом, сейчас нет риска их продажи и фиксации убытков от переоценки.
В
Теперь об уязвимостях, которые в последние полгода стабилизировались. В первую очередь это касается розничного кредитования и долговой нагрузки населения, а также дисбаланса на рынке жилья. В результате наших мер банки уже накопили макропруденциальный буфер по розничным кредитам в размере 1,1 трлн рублей.
Обслуживание потребительских кредитов несколько ухудшилось еще в конце прошлого года. Это происходило из-за того, что на фоне растущих ставок банки стали активнее кредитовать новых заемщиков. Поэтому в этом году мы дважды повышали макропруденциальные требования по таким кредитам. Банки ужесточили свои скоринговые модели, и в последние месяцы качество кредитов стабилизировалось, а рост потребительского кредитования замедлился. В этих условиях мы не стали менять макропруденциальные лимиты на I квартал 2025 года.
В то же время мы видим, что на фоне повышения ставок растет показатель полной стоимости кредита. Привязанные к нему макропруденциальные надбавки могут избыточно увеличивать нагрузку на капитал банков, поскольку уровень риска заемщиков остается тем же. Чтобы избежать этого, сегодня мы снизили макропруденциальные надбавки по потребительским кредитам. Они начнут действовать уже с 2 декабря. При этом будем добиваться, чтобы все банки корректно включали все расходы по кредиту в расчет его полной стоимости.
Что касается дисбалансов жилищного рынка, то после отмены массовой льготной программы рост ипотеки стал сбалансированным — чуть менее 1% в месяц.
Сейчас банки стали более осторожно оценивать кредитоспособность заемщиков. В III квартале на ипотечные кредиты с низким первоначальным взносом (менее 20%) пришлось 13% выдач. Это в 4 раза ниже, чем год назад. Доля выдач заемщикам с высокой долговой нагрузкой снизилась с 74 до 42%.
Однако мы отмечаем, что ухудшается качество обслуживания ипотечных кредитов, выданных в 2022 и 2023 годах — до ужесточения нашего регулирования. Пока это небольшая просрочка, но мы внимательно следим за этим показателем.
С 1 июля 2025 года мы планируем впервые установить макропруденциальные лимиты в ипотеке и автокредитовании. Мы рассчитываем, что с помощью этого инструмента сможем еще более эффективно ограничивать рост долговой нагрузки граждан и риски для банков.
Сейчас все еще сохраняется разрыв цен между первичным и вторичным рынками жилья, который произошел в условиях массовой льготной ипотеки. Этому способствовали значительный спрос на новостройки в II квартале и высокие процентные ставки по рыночной ипотеке. Если заемщику или банку понадобится продать ипотечное жилье в новом доме, они столкнутся с потерями из-за разницы в ценах. По мере замедления инфляции и снижения ключевой ставки рыночные ипотечные программы будут более доступными для населения, что приведет к восстановлению спроса на жилье и снижению ценового разрыва.
Теперь перейду к уязвимостям, которые продолжают накапливаться.
Несмотря на ужесточение денежно-кредитных условий, корпоративное кредитование активно растет. Налицо кредитный перегрев. Это требует от банков адекватного покрытия рисков. Поэтому мы пересмотрели график введения антициклической надбавки: она будет введена уже с 1 февраля следующего года, а не с 1 июля, как планировалось ранее.
Кредиты берут преимущественно крупные компании, которые менее чувствительны к росту ставок. Сейчас на 23 крупнейших заемщика приходится 26% прироста задолженности корпоративного сектора. Мы планируем с II квартала 2025 года применять макропруденциальные надбавки по кредитам крупнейшим компаниям с повышенной долговой нагрузкой. Наш базовый подход заключается в том, что если долг компании превышает 2% капитала банковского сектора, а отношение ее операционной прибыли к процентным платежам оказывается ниже 3, то дальнейшее увеличение долга может создавать системные риски. Под них банкам необходимо создавать дополнительные буферы капитала. Также пересмотрим минимальные коэффициенты риска по кредитам крупнейшим компаниям в рамках ПВР-подхода.
В большинстве отраслей наблюдается сокращение числа прибыльных компаний. У многих компаний растут расходы на комплектующие, сырье и материалы, на оплату труда, повышаются тарифы, усложняются и дорожают логистические цепочки — все это сказывается на увеличении себестоимости продукции. Повышая ключевую ставку и сдерживая инфляцию, мы ограничиваем рост расходов компаний. И это снижает негативное влияние на их финансовое положение. Исключением являются компании с высокой закредитованностью, для которых повышение ставки ведет к увеличению нагрузки. В случае постоянно высокой инфляции и опережающего роста себестоимости негативное давление на финансовое положение компаний было бы более значительным.
В целом крупнейшие нефинансовые компании сохраняют запас финансовой устойчивости и умеренный уровень долговой нагрузки.
Безусловно, на фоне высоких ставок мы внимательно следим за качеством корпоративного кредитного портфеля. Пока оно хорошее: доля плохих ссуд составляет 4%. Крупные и средние компании своевременно справляются с платежами по кредитам. Только малые и микропредприятия чаще стали допускать просрочки. Также мы видим, что у малых и средних предприятий растет просроченная задолженность по договорам лизинга. Небольшие компании наиболее уязвимы к повышению ставок. Но, пока это не несет рисков для финансовой стабильности, объем долга у этих проблемных компаний составляет менее 1% корпоративного кредитного портфеля.
Мы регулярно проводим анализ чувствительности компаний к жесткой денежно-кредитной политике. Бо́льшая часть заемщиков имеют достаточный объем операционной прибыли для обслуживания кредитов в следующем году.
Подводя итог, хотелось бы подчеркнуть, что ситуация в финансовом секторе в целом устойчивая, но некоторые уязвимости пока продолжают накапливаться. Поэтому мы ужесточаем макропруденциальное регулирование и продолжаем внимательно следить за финансовой стабильностью, чтобы вовремя реагировать на новые вызовы.