Выступление Эльвиры Набиуллиной на совместном заседании профильных комитетов Государственной Думы, посвященном рассмотрению Годового отчета Банка России за 2019 год

Добрый день, уважаемые коллеги!

Сегодня традиционное рассмотрение нашего годового отчета на совместном заседании трех комитетов действительно проходит в нетрадиционном формате. И коронавирус не просто на время заморозил нормальную жизнь — мы все понимаем, что последствия эпидемии не улетучатся после отмены ограничений. И, по сути, коронавирус сдвинул те траектории, по которым развивались бы экономика и финансовая система. Конечно, сейчас мы все чуть оптимистичнее смотрим в будущее: регионы ослабляют ограничения, начинают работать промышленные предприятия, торговля, где-то уже сфера услуг. Но, по нашей оценке, впереди еще несколько кварталов восстановления.

В своем выступлении я хотела бы сосредоточиться не просто на итогах развития финансовой системы в прошлом году и итогах нашей работы в прошлом году, но и на том, в какой форме финансовая система подошла к эпидемии, какими будут ее последствия, и какие выводы мы должны сделать из этой необычной ситуации, и что делает и еще может сделать финансовая система для поддержки людей и экономики.

Прошлый год был для российской экономики достаточно спокойным. Началась реализация национальных проектов, которые нацелены на то, чтобы расшить узкие места в экономике. И я помню, что весь прошлый год у нас прошел под знаком дискуссий вокруг того, что еще нужно и можно сделать, чтобы экономика росла быстрее. И в этих дискуссиях постоянно проявлялось противопоставление стабильности и развития. Так ли дороги нам низкая инфляция, низкий долг, профицитный бюджет, если они не трансформируются в рост? И мне кажется, что эпидемия и падение цен на нефтяном рынке, которые произошли в этом году, эту ложную дилемму сняли (а дилемма, на мой взгляд, действительно ложная).

Потому что именно ценовая стабильность, консервативная бюджетная политика, накопленный запас прочности финансовой системы позволили нам принимать оперативные меры по борьбе с экономическими последствиями эпидемии, чтобы помочь гражданам и бизнесу пройти этот объективно очень сложный период и вернуться к нормальной жизни, а экономике — к росту.

Мы завершили 2019 год с инфляцией на уровне 3%, а в первые месяцы этого года она была даже несколько ниже. И если говорить о средней инфляции за 3 года, с 2017 года она составила 3,7%, что соответствует нашей среднесрочной цели по инфляции вблизи 4%. И мы видим, что в последние годы социологические опросы указывают на снижение остроты проблемы роста цен для граждан. Это, конечно, итог нескольких лет удержания инфляции на низком уровне, вблизи цели Банка России.

Задел низкой инфляции в начале этого года позволяет нам продолжить снижение ключевой ставки, причем более решительным шагом, несмотря на то что внешние факторы, такие как падение цен на нефть, имели проинфляционный характер. Умеренная реакция инфляционных ожиданий на то, что инфляция ускорилась в конце 2018 — начале 2019 года, дала нам возможность смягчать денежно-кредитную политику в прошлом году и перейти осенью к нейтральной, а в апреле этого года — к мягкой денежно-кредитной политике.

И сейчас мы видим, что после двух месяцев всплеска роста цен уже в мае инфляционное давление — а мы его меряем как рост цен в сезонно сглаженном аннуализированном выражении — вот это инфляционное давление вернулось близко к отметке 4%. По нашей оценке, дальше пониженный спрос будет оказывать дополнительное дезинфляционное влияние, и поэтому у нас есть пространство для дальнейшего снижения ключевой ставки, для того чтобы обеспечить поддержание инфляции на целевом уровне. Мягкая денежно-кредитная политика поддержит восстановление внутреннего спроса и позволит экономике быстрее вернуться к своему потенциалу.

Вы знаете, что наша страна сталкивалась в последние годы с серьезными шоками, и мы уделяли повышенное внимание вопросам финансовой стабильности. Да, мы не можем предотвратить внешние негативные события, но можем снизить риски от таких событий для российской экономики.

Не только низкая инфляция, но и накопленные резервы и созданная подушка безопасности, не только на уровне государства, но и в финансовых организациях, расширяют поле возможностей в сложные времена. И мы убеждаемся в этом сейчас на практике.

К настоящему моменту золотовалютные резервы достигли 566 млрд долларов США. Эта сумма включает средства ФНБ, которыми сейчас Правительство пользуется для поддержки экономики, действуя в рамках бюджетного правила.

Запас капитала в банковской сфере составил более 5 трлн рублей.

В прошлом году мы ввели, спасибо вам за эту законодательную возможность, показатель долговой нагрузки заемщика. Эта мера не дает бесконтрольно расти закредитованности населения, людям — попадать в долговую кабалу и, по сути, препятствует формированию кредитной пирамиды, которая угрожает и благополучию людей, и устойчивости банковской системы.

И введение ПДН с 1 октября прошлого года привело к стабилизации в сегменте розничного кредитования, который до этого рос опережающими темпами.

В результате к ситуации, когда мы с вами вместе в этом году вводили кредитные каникулы, чтобы поддержать людей, когда у них снижаются доходы из-за ограничительных мер, розничный кредитный портфель был относительно хорошего качества, а банки накопили буфер по необеспеченным кредитам в 539 млрд рублей, который они могут распустить при ухудшении ситуации, чтобы абсорбировать вот эти убытки.

И мы можем рассчитывать, что подавляющее большинство заемщиков благополучно вернутся к нормальному обслуживанию долга. А кредитные каникулы не приведут к опасным последствиям для стабильности самой банковской системы. Банковский сектор в целом — не только в том, что касается потребительского кредитования, — подошел к этому кризису более подготовленным. И в текущей ситуации банки не только не требовали поддержки со стороны государства (как было, напомню, в периоды всех предыдущих кризисов и шоков), но и способны были поддержать своих заемщиков.

Граждане и компании, которые столкнулись со снижением дохода, могут получить кредитные каникулы. По состоянию на 3 июня от граждан удовлетворено банками 1 млн 200 тыс. заявок на реструктуризацию, и объем реструктуризаций для граждан составил 510 млрд рублей. От малого бизнеса поступило 129 тыс. заявок, и реструктурировано кредитов почти на 600 млрд рублей. Сейчас темпы прироста обращений за реструктуризацией несколько замедлились, но возможность обратиться за каникулами сохраняется до 30 сентября.

Для того чтобы поддержать все эти процессы, Банк России со своей стороны ввел в регулирование временные послабления, которые позволяют банкам не создавать дополнительные резервы, когда кредиты реструктурируются. И эти послабления охватывают не только те кредиты, по которым по закону положены кредитные каникулы, но более широкий перечень активов, по сути, 85% кредитного портфеля — по ним существуют наши регуляторные послабления.

Банк России также оперативно ввел льготный инструмент рефинансирования для поддержки кредитования малого и среднего бизнеса с объемом 500 млрд рублей, внутри него 150 млрд мы зарезервировали на зарплатные кредиты под 0% и плюс 50 млрд рублей затем дополнительно для крупных предприятий под зарплатные проекты. Ставка по льготному инструменту сейчас 3,5%.

Сейчас, конечно, как и в других секторах экономики, ситуация в банковском секторе в значительной степени определяется пандемией. Если говорить о динамике с начала года, то кредиты предприятиям, корпоративные кредиты, выросли на 3,3%, что довольно много. При этом рекордный рост кредитов предприятиям мы фиксировали в марте и апреле на фоне введения ограничительных мер — и это понятно, что, когда компании столкнулись со снижением дохода, они больше стали нуждаться в кредитных ресурсах из-за этого. Розничные кредиты, наоборот, очень сильно затормозили — в мае рост был незначительный (0,2%), а с начала года они выросли всего на 3,1%, то есть меньше, чем корпоративные кредиты. Я напомню, что в прошлом году потребительские кредиты росли темпами сильно выше, чем корпоративные кредиты. Это отражает и осторожность самих людей, которые опасались принимать решения — брать на себя нагрузку по кредитам из-за неопределенности, что будет с их доходами, и, конечно, осторожность банков, которые понимают, что финансовое положение заемщиков может ухудшиться.

На депозитах влияние эпидемии тоже сказалось, особенно в начале. Сейчас все достаточно спокойно, но в марте была повышенная волатильность средств населения — люди активно закупались из-за введения ограничительных мер, кто-то запасался наличными. Банки с этой ситуацией спокойно справились — у них был и сохраняется существенный запас ликвидности. Но мы также расширили возможности банков по получению ликвидности у Банка России в случае необходимости.

По итогам пяти месяцев банки показали чистую прибыль 561 млрд рублей. Конечно, большая часть была получена в первые три месяца, когда влияние эпидемии еще было ограничено. Но затем мы стали фиксировать падение прибыли — в мае она была рекордно низкой (0,5 млрд рублей).

Эти цифры не радужные, но и не пугающие. Банковская система справляется с нагрузкой, а кредитование начинает оживать по мере выхода экономики из ограничительных мер.

В целом показатели банковского сектора по итогам этого года будут хуже, чем в предыдущем году. Часть заемщиков все же не сможет восстановить свою платежеспособность, поэтому кредитный риск для банков выходит на первый план и им придется досоздавать резервы, что ударит по прибыли, распускать буферы. Но мы не видим сценария, при котором устойчивости финансового сектора грозила бы опасность.

Далее в целом о финансовом рынке. Прошлый год можно по праву назвать годом розничного инвестора. На конец I квартала этого года индивидуальные инвестиционные счета открыли более 2 млн человек. Надо сказать, что, когда в этом году на рынке был период волатильности, частные инвесторы стали значимым фактором поддержки национального фондового рынка. Мы ожидаем, что в этом сегменте продолжится рост, потому что ставки в экономике будут снижаться вслед за ключевой ставкой, ставки по депозитам уже достаточно низкие. Конечно, они по-прежнему остаются и будут оставаться надежным способом сбережений, ставки по депозитам обгоняют инфляцию. Но часть людей будет искать более доходные инструменты, все чаще обращаться к фондовому рынку. Поэтому для нас так важен закон о защите неквалифицированных инвесторов. Мы его много обсуждали с рынком, думаю, здесь никогда не утихнут споры: пока все в порядке, люди хотят, чтобы им были доступны все инструменты, но как только рискованный инструмент приносит потери — люди разочаровываются и, более того, забывают, что действовали на свой страх и риск, и рассчитывают на возмещение убытков. Это касается, кстати, не только начинающих инвесторов. Мы это видели совсем недавно и на примере профессиональных участников рынка на торгах нефтяными фьючерсами, когда цены на нефть перешли в отрицательную область.

И на наш взгляд, принятие этого законопроекта, который уже давно прошел первое чтение, будет только способствовать развитию частных инвестиций на финансовом рынке, но никак не сдерживать их.

Страховой рынок

В прошлом году мы прошли серьезный этап подготовки к индивидуализации тарифов ОСАГО. Вопреки опасениям, цены на ОСАГО не выросли за прошлый год, а снизились почти на 5%. Доступность ОСАГО тоже повышалась. Подход, при котором на стоимость тарифа влияют именно факторы потенциальной аварийности каждого конкретного водителя, — это справедливый подход, и поэтому наиболее выгоден для законопослушных автомобилистов, он стимулирует их водить аккуратно. И мы благодарим депутатов за поддержку в этом вопросе.

Прошедший год был также важным для цивилизованного, подчеркну, цивилизованного развития рынка микрофинансирования. Депутаты постоянно поднимают вопрос деятельности микрофинансовых организаций, беспокоит вас, безусловно, защита граждан, заемщиков этих микрофинансовых организаций — мы действительно сталкивались с неадекватно высокими ставками и запредельными штрафами за просрочку, которые могли буквально за несколько дней загнать человека в долговую яму. При этом короткие небольшие займы, которые выдают микрофинансовые организации, — это социально значимый сегмент рынка, нельзя лишать людей возможности обращаться за такими займами к легальным кредиторам, иначе они попадут просто в руки, в лапы нелегальных кредиторов на рынке, которые, к сожалению, еще есть. Именно поэтому в прошлом году вступили в силу важнейшие решения, и мы вас тоже за это очень благодарим: это ограничение стоимости займа в МФО и полной стоимости просрочки. Напомню, что к текущим уровням мы двигались плавно в течение нескольких лет. В итоге, если сравнивать с начала 2018 года, то к 2019-му ставки снизились более чем в 2 раза.

Финансовые технологии

Анатолий Геннадьевич (Аксаков. — Ред.) сказал, что это для нас один из приоритетов, и мы всегда уделяли этому вопросу особое внимание, и эпидемия показала, как важно, что наши банки многие услуги умеют, могут предоставлять онлайн и граждане активно этим пользуются.

В прошлом году мы запустили ключевой проект — Систему быстрых платежей. Она быстро набрала популярность, большинство банков были крайне заинтересованы в подключении к системе. Это возможность мгновенно, дешево и только по номеру телефона переводить деньги — это новое качество сервиса для граждан. Для крупнейших игроков это означало и то, что рассчитывать, что клиент останется внутри одного банка, одной экосистемы просто в силу инерции и запретительных тарифов, больше не приходится.

Система не смогла бы так быстро охватить так много граждан, если бы на законодательном уровне не было решения о том, что Банк России получает дополнительные полномочия. Благодаря этому мы смогли обязать в разумные сроки подключиться все системно значимые банки. Мы признательны вам за поддержку в этом вопросе. Сейчас уже все системно значимые банки подключены и всего в системе почти 60 банков.

С началом пандемии, чтобы создать наиболее комфортные условия для людей тогда, когда наличные формы расчетов, переводы через банкоматы и отделения банков были затруднены, мы ввели нулевой тариф в СБП для граждан на 100 тыс. рублей в месяц. Ограничение тарифа также стало возможным благодаря полномочиям, которыми Дума наделила Банк России.

Эпидемия также показала, что, несмотря на реально высокий уровень проникновения финансовых технологий, у нас есть еще много процессов, которые завязаны на личное присутствие гражданина: открытие счета, ипотечные сделки. На период действия ограничений мы временно разрешили эти операции удаленно, но это именно временное решение. Оно не позволяет решить проблему комплексно.

Системно эту проблему может решать биометрия, которая у нас уже есть, но возможности, которые дает биометрическая идентификация, ограничены финансовыми услугами, и пока у банков нет большой мотивации к использованию этой системы. Сейчас Госдума рассматривает поправки в законодательство, которые расширяют возможности использования биометрии и биометрической идентификации не только для получения финансовых, но и государственных и других услуг. Рассматривается вопрос, чтобы сбор биометрии был не только в банках, но и в МФЦ с соблюдением всех требований по защите информации. Думаю, после эпидемии, когда многие люди начнут пересматривать свои привычки, оценят удобство использования дистанционных сервисов для своих повседневных нужд, биометрия приобретет особую актуальность.

Мы сейчас вплотную подошли к переводу ипотеки в полностью цифровой вид, эпидемия тоже ускорила здесь нашу работу, и мы будем просить депутатов поддержать нас в том, что касается внесения необходимых изменений в регулирование.

Не могу не сказать несколько слов о законе о цифровых финансовых активах. Несмотря на то что в целом у нас продвинутое регулирование, мы до сих пор не имеем ни определений, ни базовых правил обращения цифровых финансовых активов. Законопроект рассматривается долгое время, вокруг него много дискуссий, выявлялись и устранялись противоречия. Анатолий Геннадьевич тоже говорил о том, что считает важным принять законопроект в ближайшее время, мы это горячо поддерживаем. Особенно по вопросам, по которым нет разногласий, чтобы мы сделали шаг вперед, а спорные вопросы могли продолжать обсуждать дальше. Потому что финансовые технологии, цифровые финансы будут развиваться, будет много спорных вопросов, но там, где мы договорились, нам, на мой взгляд, нужно двигаться вперед и не тормозить развитие.

Развитие финансовых технологий является основой финансовой доступности. Депутаты на каждой встрече по отчету ставят нам этот вопрос о финансовой доступности. Конечно, дистанционные каналы улучшают ситуацию для людей, которые живут в труднодоступных и малонаселенных пунктах, но там есть система Интернет. Поэтому, конечно, не в полной мере, мы расширяем финансовую доступность не только через развитие цифровых финансов, но и другими методами.

Идет проект по предоставлению банковских услуг в отделениях почты. Сейчас этот проект охватывает более 26 тыс. населенных пунктов. И с начала прошлого года их число увеличилось более чем на треть. Также развивается проект по выдаче наличных на кассах сельских магазинов — сейчас это более 4 тыс. точек. В начале прошлого года их было около 100.

На наш взгляд, особого внимания требует финансовая доступность для людей с инвалидностью. У нас есть рабочая группа с общественными объединениями, она работает уже три года, подготовила рекомендации для банков, как сделать среду для инвалидов доступной. Сейчас почти 60% банков, а годом ранее — в 2018 году — это было 38%, выполняют эти рекомендации. Доступной должна быть не только физическая, но и информационная среда, поэтому уже разработан национальный стандарт безбарьерной цифровой среды, который должен обеспечить людей с разными типами проблем со здоровьем доступностью финансовых услуг.

Наша политика по ПОД/ФТ позволила существенно снизить объемы сомнительных операций, не пускать «грязные» деньги в российскую финансовую систему, что также отмечено было ФАТФ. Мы в 2019 году продолжали снижать эти объемы обналичивания даже с относительно низких уровней 2018 года. Мы при этом понимаем, что противодействие сомнительным операциям требует от банков больших затрат, это сложно, особенно для небольших банков. И тогда, чтобы не проводить трудозатратные операции по идентификации и анализу клиентов, банкам чаще бывает проще отказать в сервисах — прежде всего малому и среднему бизнесу. Мы с этим сталкивались, и малый и средний бизнес активно ставил этот вопрос. В ответ на жалобы бизнеса мы создали систему реабилитации компаний, попавших в так называемый черный список. Но этого, конечно, недостаточно. Поэтому сейчас мы работаем над проектом платформы KYC, которая позволит банкам обращаться к единой системе и получать оценку надежности клиента, а не проводить анализ полностью самим. Мы рассчитываем активно работать над этой системой, чтобы в конце следующего — начале 2022 года ее запустить на практике, потому что она действительно долгожданная.

В завершение я хотела бы еще раз выразить признательность депутатам за очень оперативную и конструктивную работу в последнее время. В последнее время нужно было внесение оперативного регулирования, которое бы позволило нам принимать меры поддержки граждан и предприятий. И я надеюсь, что все это вместе и стабильная работа финансовой системы обеспечат скорое возвращение экономики к росту. Финансовая система, подчеркну, способна поддержать рост, дать необходимые ресурсы реальному сектору.