Заявление Председателя Банка России Э.С. Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров 15 июня 2015 года

Добрый день!

Сегодня Совет директоров Банка России принял решение снизить ключевую ставку c 12,5 до 11,5% годовых.

Я хочу подробнее остановиться на том, какие факторы послужили основанием для принятого решения.

Начну с ситуации в финансовой сфере.

Теперь уже можно с достаточной уверенностью говорить об определенной нормализации ситуации на финансовых рынках и, прежде всего на валютном рынке. Инфляционные ожидания заметно снизились относительно максимумов в начале года, возобновился приток средств населения на банковские депозиты в первую очередь рублевые.

В целом ситуация развивается в соответствии с нашими прогнозами. Однако последние оценки показывают, что снижение инфляционных ожиданий в последнее время замедлилось. И хотя текущая инфляция быстро падает, стабилизация инфляционных ожиданий на нынешних высоких уровнях может затормозить её дальнейшее снижение. А устойчивым замедление инфляции может стать только на основе снижения инфляционных ожиданий.

При высоких инфляционных ожиданиях наблюдающаяся финансовая стабилизация может оказаться чувствительной к резким изменениям монетарной политики.

Далее – об экономической динамике.

В условиях продолжающегося второй год снижения инвестиционного спроса и начавшегося в этом году сокращения потребления наблюдается спад экономической активности. По предварительным оценкам, снижение ВВП в I квартале 2015 года составило чуть менее 2% к I кварталу прошлого года, что соответствует прогнозу, опубликованному в мартовском Докладе о денежно-кредитной политике. Однако, в отличие от пика инфляции, дно спада экономики, на наш взгляд, еще не пройдено.

Действие структурных, в том числе демографических ограничений, а также продолжительное снижение уровня нефтяных цен означают, что экономический спад в значительной степени имеет структурный характер. Тем не менее динамика ряда показателей подтверждает, что сокращение выпуска носит в том числе циклический характер.

Снижение цен на нефть и другие сырьевые товары создало повышенный уровень неопределенности относительно перспектив российской экономики, что сокращает стимулы для инвестиций. При этом низкий потребительский спрос временно сужает возможности для импортозамещения, особенно в сфере производства относительно дорогих товаров.

Возможности заместить внешние кредитные ресурсы внутренними пока ограничены. Условия кредитования, особенно требования банков к качеству заемщика, остаются жесткими. При этом у многих заемщиков увеличилась долговая нагрузка, что в значительной степени связано с относительно высокой долей в России валютного кредитования. Это сдерживает и без того низкую инвестиционную активность. В то же время некоторую поддержку инвестициям оказывают правительственные антикризисные меры. Падение инвестиционного спроса пока является менее значительным, чем ожидалось.

Сжатие же потребительского спроса происходит более резко, чем прогнозировалось. Важную роль в этом сыграл ограниченный рост номинальных зарплат как в государственном, так и в частном секторе. Люди стали больше сберегать, более осторожно оценивая уровень своего благосостояния.

Таким образом, внутренний спрос не оказывает поддержки экономическому росту. Что касается внешнего спроса, то в связи с ослаблением рубля, резким снижением импорта и некоторым ростом цен на нефть в текущем году относительно достигнутого минимума, чистый экспорт оставался единственным фактором, вносящим положительный вклад в динамику ВВП.

Более сдержанное падение инвестиций и положительный вклад чистого экспорта позволили нам повысить наш прогноз по ВВП на этот год, то есть снизить оценку спада по сравнению с мартовским прогнозом до 3,2%.

На фоне экономического спада наблюдался и некоторый рост безработицы, сезонно сглаженный показатель которой на настоящий момент составляет 5,6%. При этом традиционно подстройка рынка труда к изменившейся экономической конъюнктуре происходит не только и не столько за счет роста безработицы, сколько за счет снижения реальных зарплат и количества отработанного времени. Тем не менее продолжающееся падение спроса приведет и к росту безработицы, уровень которой к концу года по нашим оценкам увеличится до 6,5%.

Государственный бюджет, который в этом году, по оценкам, будет сведен с дефицитом около 3,7% ВВП, в целом оказывает стимулирующее влияние на экономику. Особенно существенным это влияние было в I квартале, когда были осуществлены значительные авансовые платежи по гособоронзаказу. Однако в связи с проведением политики снижения государственных расходов положительное влияние бюджета на экономический рост в ближайшие годы будет незначительным. Такая политика тем не менее повышает макроэкономическую устойчивость как в краткосрочной, так и в среднесрочной перспективе.

Ситуация с платежным балансом.

Она оказалась менее напряженной, чем ранее предполагалось. Этому в том числе способствовало достаточно быстрое повышение нефтяных цен до уровней выше 60 долл. за баррель. Кроме того, нужно отметить, что пик платежей по внешнему долгу, который в этом году пришелся на I квартал, был пройден довольно спокойно, в том числе в связи с наличием активно работавшего механизма валютного рефинансирования в Центральном банке. После первичной стабилизации ситуации на нефтяном, валютном и финансовом рынках спрос на иностранную валюту корпоративного сектора и населения заметно снизился. Значительно улучшилась ситуация с валютной ликвидностью. В настоящий момент потребность в валютной ликвидности полностью удовлетворяется рынком. Поэтому мы сначала повысили процентные ставки по нашим операциям до уровней, более близких к рыночным, а затем приостановили наращивание объемов валютного рефинансирования. Стабилизация ситуации на рынках также позволила Банку России начать процесс восстановления валютных резервов, на чем я подробнее остановлюсь несколько позже.

Среди положительных тенденций первого полугодия – довольно быстрая стабилизация инфляции. Пик годовой инфляции пройден в I квартале, с апреля началось ее снижение. Месячные темпы роста цен снизились с 3,9% в январе до 0,4–0,5% в апреле–мае. Недельная инфляция стабилизировалась на уровне 0,1% в мае, а за неделю с 2 по 8 июня впервые в этом году была нулевой. По оценкам Банка России, по состоянию на 8 июня годовая инфляция составила 15,6%.

Процесс снижения текущей и годовой инфляции происходит более быстрыми темпами, чем мы предполагали в начале года. Это связано с несколькими причинами.

Первое – это более быстрое, чем ранее предполагалось, снижение потребительского спроса.

Второе. Подтвердилось наше предположение об ускоренном эффекте переноса курсовой динамики во внутренние цены. Это, как показывает мировой опыт, зачастую сопутствует периодам повышенной волатильности на валютном рынке. И такое усиление чувствительности цен к курсу было симметричным: в первые месяцы года инфляция очень быстро и сильно отреагировала на ослабление рубля, затем сравнимое воздействие на ценовую динамику оказало укрепление, начавшееся в конце февраля. Хочу еще раз подчеркнуть, что значительное влияние валютного курса на инфляцию характерно для стран, только недавно перешедших к политике плавающего курса и инфляционного таргетирования. В дальнейшем, по мере адаптации экономики к плавающему курсу, реакция цен на курсовые колебания будет постепенно ослабевать.

Третье. Завершился процесс подстройки цен к введенным в августе 2014 года внешнеторговым ограничениям. Этот фактор уже не оказывает дополнительного давления на инфляцию.

Наконец, как уже было отмечено ранее, в результате снижения текущего уровня инфляции заметно снижались инфляционные ожидания. Они сокращались значительно быстрее, чем в предыдущие эпизоды резкого роста цен.

Существенное снижение инфляционного давления стало причиной пересмотра нашего среднесрочного прогноза. По нашим обновленным оценкам, годовая инфляция будет около 11% в декабре 2015 года. Через год, в июне 2016 года, инфляция снизится до менее 7% в годовом выражении и в 2017 году окажется вблизи целевого значения 4%.

Остановимся несколько подробнее на ключевых параметрах нового макроэкономического прогноза на среднесрочную перспективу, который будет сегодня опубликован в Докладе о денежно-кредитной политике.

Основной вопрос с точки зрения прогноза, – насколько устойчивым окажется повышение цены на нефть. В связи с изменением структуры товарного рынка, появлением новых типов поставщиков и изменением модели поведения старых поставщиков динамика цен на нефть стала еще менее предсказуемой, чем ранее. С учетом этого мы приняли решение подготовить два сценария развития событий, оба из которых могут реализоваться с равной долей вероятности. Первый можно условно назвать консенсусным, второй – консервативным. Первый предполагает постепенное восстановление цены на нефть до уровня 80 долл. США за баррель в 2018 году. Это очень близко к тому, что мы закладывали в наш базовый мартовский прогноз, а также к ожиданиям участников рынка и аналитиков в настоящий момент. Второй сценарий основан на том, что такой восходящей тенденции в среднесрочной перспективе мы не увидим и цена на нефть будет колебаться вокруг 60 долл. США за баррель на всем прогнозном горизонте. При этом она может быть более волатильной, чем в предыдущие годы.

Кроме того, мы продолжаем рассматривать в качестве рискового сценарий, в котором цена на нефть снижается и остается на уровне около 40 долл. США за баррель в течение трех лет. Это стрессовый вариант развития событий со значительно более долгим и глубоким спадом экономической активности.

Вернемся к нашим основным сценариям. В первом сценарии годовые темпы роста экономики выйдут в положительную область уже в середине 2016 года, и по его итогам рост выпуска составит порядка 0,7%. В 2017–2018 годах восстановление внутреннего спроса продолжится, мы ожидаем оживления как инвестиций, так и потребления. Темпы роста ВВП повысятся, но останутся умеренными – около 1,7–2,4%. Это связано с тем, что в среднесрочной перспективе структурные ограничения сохранятся и будут сдерживать рост экономики. Прежде всего к ним относятся неблагоприятные демографические тенденции и инвестиционный климат. Оживление экономики может быть более быстрым и устойчивым в случае более активного проведения структурных реформ.

Восстановление экономической активности приведет к постепенному снижению безработицы – до 5,6–5,8% в 2018 году.

Второй сценарий предполагает, что значимой поддержки со стороны внешнеэкономической конъюнктуры не будет. Восстановление экономики будет опираться только на внутренние источники. В результате оно потребует больше времени. Падение выпуска продлится и в 2016 году, и экономика будет медленнее восстанавливаться в последующие два года.

В этом сценарии инфляционные риски более высокие, потому что разрыв выпуска меньше, так как ниже потенциальный рост. Это будет ограничивать возможности для смягчения денежно-кредитной политики по сравнению с первым вариантом.

Несколько слов о прогнозе платежного баланса. На этапе адаптации экономики к изменившимся внешним условиям спрос на импорт снизится сильнее, чем на отечественные товары. В результате чистый экспорт будет вносить основной положительный вклад в динамику ВВП в 2015 году. По мере того, как внутренний инвестиционный и потребительский спрос будет восстанавливаться, закупки импортных товаров снова начнут расти, и вклад чистого экспорта будет снижаться.

В прогнозе мы исходим из того, что финансовые санкции в отношении России сохранятся. Необходимость погашать внешнюю задолженность будет основным источником формирования оттока капитала. На протяжении 2015–2018 годов он будет постепенно снижаться приблизительно с 90 до 55–65 млрд долл. США в год в зависимости от сценария.

По оценкам, до конца 2015 года платежи по корпоративному внешнему долгу с учетом возможностей рефинансирования и внутрифирменных долгов составят около 40 млрд долл. США из 70 млрд долл. за текущий год в целом. В дальнейшем объем погашений снизится, по оценке, до около 40 млрд долл. США в 2016 году и 20 млрд долл. США в 2017 году.

По нашим оценкам, ожидаемые экспортные поступления и накопленный запас валютных активов компаний и банков в значительной мере будут покрывать потребности частного сектора в иностранной валюте для погашения внешнего долга. В связи с этим востребованность операций Банка России по предоставлению валютной ликвидности будет снижаться.

Эти операции сыграли значимую роль в стабилизации ситуации на валютном рынке. Но по своей сути они являются специализированными инструментами. Их использование необходимо, пока происходит адаптация экономики к изменившимся внешним условиям. По мере улучшения ситуации в соответствии с нашим прогнозом мы будем сворачивать применение этих операций, чтобы не подменять собой рыночные механизмы. Однако мы понимаем, что делать это необходимо постепенно и предсказуемо.

Кроме того, и в дальнейшем операции предоставления валюты на возвратной основе могут оставаться в арсенале инструментов Центрального банка, который будет иметь возможность снова использовать их в случае возникновения стрессовых ситуаций.

В ближайшие годы экономика России будет функционировать в условиях повышенной неопределенности внешних условий. С учетом этого, мы приняли решение о начале проведения операций по пополнению международных резервов. Сейчас их уровень отвечает общепринятым критериям достаточности, хотя он и значительно снизился за последний год. Однако мы считаем, что для сглаживания продолжительных внешних шоков и обеспечения в этих условиях финансовой стабильности нам комфортнее иметь повышенный уровень валютных резервов. В нашем случае оптимальным является уровень резервов, достаточный, чтобы покрывать значительные оттоки капитала на протяжении двух–трех лет плюс обычный уровень достаточности резервов. По нашим расчетам, такой ориентировочный уровень составляет порядка 500 млрд долл. США.

Хочу ещё раз подчеркнуть, что проведение операций на валютном рынке для целей пополнения международных резервов совместимо с политикой инфляционного таргетирования, так как эти операции не имеют своей целью поддержание курса рубля на определенном уровне. Кроме того, они не снижают эффективности процентного канала денежно-кредитной политики. Их влияние на рублевую ликвидность стерилизуется нами: на величину интервенций корректируются объемы операций Банка России по управлению ликвидностью банковского сектора.

Мы отдаем себе отчет в том, что накопление резервов даже небольшими ежедневными объемами в конечном итоге оказывает влияние на платежный баланс и валютный курс. Но проведенные нами расчеты показывают, что постепенное пополнение резервов заявленными темпами не противоречит нашей цели снизить инфляцию до 4%, так как при принятии решений мы учитываем весь комплекс факторов, воздействующих на динамику потребительских цен.

Несколько слов о принятом сегодня решении и потенциале дальнейшего снижения процентных ставок. Нормализация ситуации на финансовых рынках и наметившийся разворот в динамике инфляции не должны порождать самоуспокоенности. Необходимо сохранять трезвый взгляд на перспективы развития событий, действовать взвешенно и постепенно. Мы часто слышим призывы к Банку России предпринимать более агрессивные шаги по снижению ключевой ставки. Однако попытка достичь быстрых результатов может привести только к дестабилизации ситуации, созданию и наращиванию дисбалансов в экономике.

Так, замедление роста кредитования является процессом, обусловленным объективными факторами как со стороны спроса, так и со стороны предложения.

Далее. Резкое снижение процентных ставок может привести к снижению привлекательности рублевых вложений. Следствиями этого могут стать как рост долларизации депозитов населения и корпоративного сектора, так и усиление оттока капитала, повышение волатильности на финансовых рынках и избыточное ослабление национальной валюты.

Внутренние сбережения являются важнейшим, а при условии практически закрытых внешних рынков, можно сказать, единственным источником внутренних инвестиций.

Кроме того, возможная при резком снижении ставки дестабилизация валютного рынка может негативно повлиять на динамику инфляционных ожиданий. Как я уже отметила, сохранится ли тенденция к снижению инфляционных ожиданий, получит ли она развитие имеет решающее значение для замедления инфляции как в текущем году, так и в среднесрочной перспективе. А закрепление инфляционных ожиданий на повышенном уровне – один из основных рисков для реализации нашего базового макроэкономического прогноза.

Мы должны принимать во внимание и другие значительные риски проинфляционного характера. Прежде всего, это риск неблагоприятных изменений внешнеэкономической конъюнктуры. Кроме того, к отклонению инфляции от нашего прогноза может привести пересмотр запланированных на 2016–2017 годы темпов увеличения регулируемых цен и тарифов и смягчение бюджетной политики.

По мере дальнейшего снижения инфляции и инфляционных ожиданий в соответствии с нашим прогнозом мы продолжим понижение ключевой ставки. Однако необходимо понимать, что мы уже прошли значительную часть этого пути, и потенциал для снижения ставки в ближайшие месяцы, конечно, ниже, чем был в начале года, с учетом названных инфляционных рисков.

Хочется ещё раз повторить, что развитие российской экономики после завершения этого наиболее трудного периода будет зависеть от того, будут ли найдены внутренние источники роста. Решающее значение здесь имеют улучшение инвестиционного климата, повышение производительности. Мы должны создать благоприятные условия для формирования этих процессов, при этом не снижая стимулы для перестройки экономики. И ценовая стабильность является одним из ключевых элементов предсказуемой и привлекательной среды для планирования инвестиций, осуществления производственной деятельности.

Наши дальнейшие шаги будут определяться задачей формирования таких денежно-кредитных условий в экономике, которые будут способствовать достижению устойчиво низкой инфляции. Но скорость снижения инфляции к цели в 4% мы, естественно, будем выбирать с учетом прогнозируемой динамики экономики, а также необходимости поддержания финансовой стабильности.

Сессия вопросов и ответов для СМИ

ВОПРОС (телеканал «Россия 1»)

Если можно, у меня два вопроса. Первый: Центральный банк уже не первый раз понижает ключевую ставку, означает ли это, что коммерческие банки должны активнее снижать свои ставки для граждан? И сразу второй вопрос: с чем связано ослабление рубля?

Спасибо.

Э.С. НАБИУЛЛИНА

Безусловно, снижая нашу ключевую ставку, мы исходим из того, что коммерческие банки будут снижать свои ставки по кредитам. Это и есть во многом процентный канал – то, как мы реагируем на инфляционные процессы. Но происходит это с лагом. Этот лаг составляет где-то 2–3 месяца. И надо сказать, что этот лаг уменьшается. Мы в начале процесса. Когда вводили ключевую ставку, меняли ее, то видели, что коммерческие банки реагируют с некоторым запозданием. Сейчас этот лаг уменьшается, и, безусловно, мы рассчитываем на то, что вслед за снижением сегодня нашей ключевой ставки коммерческие банки будут снижать ставки по кредитам. Это будет происходить и со ставками по депозитам, поэтому мы принимаем сбалансированное решение, понимая, что сбережения для граждан и предоставление банками услуг по привлечению средств граждан очень важны.

Ослабление рубля. Ослабление рубля происходило под воздействием нескольких факторов. Первое – коррекция после достаточно сильного укрепления рубля в предыдущие месяцы. Ослабление рубля вызвано и стабилизацией с некоторыми тенденциями к снижению цен на нефть, и развитием геополитической ситуации. Но мы при этом считаем, что нынешний курс достаточно близок к тому, что называется фундаментально обоснованным уровнем, и ждать какого-то дополнительного сильного ослабления рубля не следует.

ВОПРОС (интернет-издание «Лента.ру»)

Уточните, пожалуйста, к какому сроку Центробанк рассчитывает найти эти 500 млрд долларов резервов? Это первый вопрос.

И второй. Сейчас эксперты говорят, что на азиатских рынках, в частности в Китае, надувается пузырь. Насколько серьезно вы оцениваете этот риск и какие меры есть у Центробанка в случае каких-то новых потрясений на финансовых рынках?

Э.С. НАБИУЛЛИНА

Спасибо. Мы уже не раз повторяли, еще раз повторю, что накопление резервов до 500 млрд долларов – это не наша цель, это некоторый ориентир, скажем так. Это не жесткая позиция, что к определенному сроку мы должны иметь эти резервы. Но если позволяет ситуация, мы будем накапливать эти резервы. Будем это делать темпами, которые позволительны с точки зрения ситуации на рынке. Мы сейчас сделали оценку по двум сценариям. Я уже говорила, чем они различаются, – ценой на нефть и, соответственно, ростом экономики, состоянием платежного баланса. В первом сценарии с более благоприятной ценой на нефть мы к такому уровню придем примерно через 3 года, а во втором сценарии мы в трехлетней перспективе не приходим к этому уровню. При этом я хотела бы напомнить, что у нас пополнение золотовалютных резервов будет идти и вследствие того, что нам будут возвращать долг компании и банки. Надо учитывать эту сумму, это более 30 млрд долларов – сейчас, по-моему, 36 млрд долларов – то, что нам будет постепенно возвращаться. Поэтому часть пополнений будет идти за счет этого возврата.

Теперь про надувание пузырей на формирующихся рынках. Действительно, такие опасения есть. Понятно, что политика количественного смягчения, которая проводилась многими ведущими странами, не могла не иметь эффекта, связанного с вложениями в рисковые активы на этих низких процентных ставках. Есть риски надувания пузырей и резкого оттока капитала, которые приходили на рынки развивающихся стран в условиях мягкой денежно-кредитной политики. И ожидание нормализации этой политики, сама нормализация, конечно, могут привести к этим перетокам. Но специфика России состоит в том, что мы многие эти стрессы уже испытали, у нас и финансовые рынки были закрыты, и большого притока капиталов в последнее время не было. тем не менее мы, конечно, перепроверяем весь арсенал своих мер, для того чтобы, если будут какие-то изменения на внешних рынках, мы могли эффективно действовать.

Одно из решений – ключевое решение, которое было принято для того, чтобы самортизировать такие внешние шоки, – это плавающий курс, который берет на себя весь негатив внешних шоков, как бы оберегая экономику от излишних стрессов. У нас есть и инструменты предоставления валютной ликвидности, если в этом будет необходимость. Но наши базовые сценарии не предполагают такого влияния внешних шоков на российскую экономику.

ВОПРОС (телеканал «Россия 24»)

У меня будет уточняющий вопрос. Как сказали мои коллеги, нет ли опасений, что при снижении ключевой ставки депозитные ставки тоже станут ниже, и деньги из банков будут как-то изыматься?

Э.С. НАБИУЛЛИНА

Опасения правильные, то есть вслед за ключевой ставкой снижаются ставки и по кредитам, и по депозитам. Это две стороны одной медали, если хотите. Поэтому, если мы хотим снижения ставок по кредитам, мы должны учитывать, что одновременно будут снижаться ставки по депозитам. Я поэтому и в своем выступлении говорила, и при принятии решения мы стремились к тому, чтобы уровень ставок не подорвал склонность населения и предприятий к сбережениям, потому что это ключевой источник для развития российской экономики. Поэтому мы и снижаем ставки постепенно. Но эти ставки и после нашего решения остаются, на наш взгляд, привлекательными для того, чтобы делать сбережения в банках.

ВОПРОС (журнал Форбс)

Добрый день. Эльвира Сахипзадовна, подскажите, пожалуйста, не беспокоит ли Вас повышенная волатильность курса рубля или, возможно, это не повышенная волатильность? И если все-таки это, скажем так, по прогнозам ЦБ, не в границах нормы, то как долго это будет продолжаться? И если это будет долго продолжаться, то как экономическим агентам прогнозировать курс и выстраивать соответственно свои финансовые модели внутреннего бюджета?

Э.С. НАБИУЛЛИНА

Повышенная волатильность курса беспокоит, безусловно, с точки зрения влияния и на инфляцию, и на экономические процессы. При этом надо понимать, что волатильность эта может быть и в ту, и в другую сторону – и с точки зрения ослабления, и с точки зрения укрепления рубля. Надо сказать, что повышенная волатильность, к сожалению, наблюдается практически во всем мире – наверное, не такая, как у нас, но достаточно высокая. Связано это и с последствиями политики смягчения, и с ожиданиями нормализации этой политики, о чем мы уже говорили.

Повышенная волатильность нашей национальной валюты – рубля – связана и с теми процессами, которые происходят прежде всего на нефтяном рынке, на котором наблюдается с исторической точки зрения повышенная волатильность. Но тем не менее волатильность рубля снижается. Если сравнивать, например, текущую волатильность с пиками в декабре, то она снизилась где-то в три раза, сейчас она находится на уровне исторической волатильности, скользящая за три месяца где-то на уровне 25%. Это выше, чем было более года назад. Мы считаем, что волатильность будет постепенно снижаться, если не будет новых негативных шоков. Это связано с тем, что все-таки экономические субъекты постепенно адаптируются к новым внешним условиям и к новому режиму денежно-кредитной политики. И у нас достаточно, так скажем, развитая система экспортно-импортных операций, которая позволяет обеспечивать объем и предложения валюты и спроса на валюту. Поэтому постепенно, конечно, волатильность естественным образом будет затухать.

Как прогнозировать экономическим субъектам? Прежде всего используя традиционные во всем мире инструменты хеджирования валютных рисков. Такие инструменты у нас должны развиваться. Они не были очень развитыми, потому что спроса не было, так как был практически если не гарантированный, то управляемый курс валюты. Будет снижение зависимости экономики от валютного курса и в результате замещение импорта. Потому что если вместо импортного оборудования вы покупаете отечественное, то у вас не возникает в этом случае валютный риск. Этот процесс, конечно, более долгосрочный, но он будет происходить.

ВОПРОС (агентство «РИА Новости»)

Эльвира Сахипзадовна, Вы сказали, что в своих прогнозах Банк России исходит из сохранения санкций. Но G-7 на прошлой неделе сказала, что рассматривает возможность ужесточения санкций. Закладывает ли Банк России это как-то в своих сценариях? Насколько это может повлиять опять же на инфляцию, на волатильность рубля? И закладывает ли Банк России сохранение продовольственного эмбарго России тоже на это время? И окажет ли оно какое-то влияние? Потому что Вы сказали, что оно практически уже завершилось. Спасибо.

Э.С. НАБИУЛЛИНА

Мы в двух своих основных сценариях исходили из неизменности санкций и, по сути, неизменности эмбарго. Как я уже сказала, наша экономика с точки зрения инфляции, подстройки цен уже такую подстройку прошла. Мы не закладывали сценарий с ужесточением санкций. Но если говорить о последствиях, то они могут быть сравнимы и с последствиями стрессового сценария. У нас есть стрессовый, рисковый сценарий, который мы также актуализируем с точки зрения всех показателей.

ВОПРОС (агентство Блумберг)

Эльвира Сахипзадовна, вы несколько раз упомянули политику ФРС, есть ожидание того, что ее начнут сворачивать. Хотелось бы понять, из каких оценок Вы исходите? Какого ужесточения этой политики Вы ожидаете и какое это окажет влияние на наши рынки? Спасибо.

Э.С. НАБИУЛЛИНА

Мы, в принципе, исходим из того, что рано или поздно это, наверное, произойдет. Конкретные сроки нам назвать достаточно сложно, но на промежутке трех лет. Мы исходим из того, что такая нормализация будет происходить постепенно. Я уже говорила, что мы не видим здесь каких-то специальных рисков для российской экономики. Единственный риск – если другие страны сильно отреагируют, эти глобальные риски могут перетечь к нам. Но мы их учитываем и готовы к ним.

ВОПРОС (журнал «Профиль», портал «Слон.ру»)

У меня два вопроса. Первый вопрос такой. Инфляция на сегодняшний день практически нулевая. На фоне нулевой инфляции ставка в 11,5% выглядит, я бы сказал, довольно жестко, если не жестоко по отношению к нашей экономике. Даже если брать вашу оценку будущей инфляции (прошлая инфляция нас не интересует), то инфляция через год будет 7%. Все равно 7 и 11,5% – это никак не назовешь стимулирующей экономику процентной ставкой. То есть Центральный банк не хочет ни в каком виде проводить стимулирование, даже учитывая то, что начался экономический спад.

И второй вопрос. Я не совсем понимаю, как совмещаются вот эти две цифры, когда у нас по этому году ожидается отток капитала на 90 млрд долларов, который, как мы знаем, исторически покрывается в основном резервами Центрального банка. И в то же время – накопление этих самых резервов. И пока по статистике мы видим, что за три недели Центральный банк скупал валюту практически каждый день по 200 млн долларов, но никакого роста резервов Центрального банка не произошло, несмотря на скупку этой валюты. Как совмещается отток капитала и увеличение резервов? Спасибо.

Э.С. НАБИУЛЛИНА

Действительно, текущая инфляция, слава богу, низкая, и мы хотя и видим некоторые инфляционные риски, но ожидаем через год инфляцию около 7%. Резонный вопрос: почему не снижаем ставку более резко? Во-первых, инфляционные риски существуют. Во-вторых, очень важны инфляционные ожидания,потому что наши экономические субъекты – граждане, бизнес – принимают решения о том, инвестировать или сберегать, исходя из своих представлений о том, какая будет инфляция. Если, по их мнению, инфляция будет не 7%, как мы прогнозируем, а 11%, а ожидания их сейчас даже выше, то вряд ли они пойдут отдавать свои деньги в банки под очень низкую процентную ставку по банковским вкладам.

То же самое предприятия. Если они считают, что инфляция будет высокой и, соответственно, делают бизнес-план, то они учитывают эту инфляцию и вряд ли будут закладывать в него кредиты по ставкам, которые не соответствуют их инфляционным ожиданиям.

Поэтому я очень много внимания уделила инфляционным ожиданиям. Замечательно, что мы, кстати, перестали смотреть на прошлую инфляцию, смотрим на будущую инфляцию, это важно для инфляционного таргетирования. Для инфляционного таргетирования также очень важно иметь дело с инфляционными ожиданиями и ими управлять. Для нас сейчас очень важно получить перелом в инфляционных ожиданиях. Это ключевой элемент, на который мы будем смотреть с точки зрения решений о нашей ключевой ставке.

Для того чтобы нарастить кредитование и поддержать экономику, нужно все это учитывать. И, безусловно, еще раз повторю, хотя этого в вашем вопросе не было, одними мерами денежно-кредитной политики поднять экономику будет достаточно сложно. Напомню, что у нас замедление экономического роста началось еще до того, как мы начали повышать ставки, и ставки тогда были достаточно низкими. Поэтому здесь только вся совокупность факторов может повлиять на темпы кредитования и на темпы роста ВВП. При этом мы понимаем, что и кредитная ставка тоже играет определенную роль. Это по первому вопросу.

По второму вопросу. Вы правильно сказали, что именно резервы исторически покрывали – частично покрывали – отток капитала. Но при переходе к плавающему курсу на самом деле у нас отток капитала должен балансироваться текущим сальдо, сальдо по текущему счету. Безусловно, мы какие-то операции с резервами производили – прежде всего давали в этому году валюту на возвратной основе. И покупка валютных резервов, еще раз повторю, будет в очень небольших объемах, с тем чтобы минимизировать наше влияние на ситуацию на валютном рынке.

Поэтому здесь, на мой взгляд, противоречий нет при плавающем курсе. Мы свои операции будем учитывать при предоставлении рублевой ликвидности банкам. Еще раз подчеркну: это будут стерилизованные операции, влияния на инфляцию они не окажут. Что касается резервов, то есть определенный рост. С 29 мая по 5 июня рост где-то на 5 млрд долларов. Но при оценке резервов надо учитывать, что там происходит еще переоценка, потому что в разных валютах у нас резервы находятся.

ВОПРОС (агентство Рейтер)

На сегодняшней пресс-конференции слова «курс рубля» звучат достаточно часто. Вы не считаете, что Банк России уделяет очень большое внимание курсу рубля, учитывая режим инфляционного таргетирования? И что вы ответите господину Улюкаеву, который сказал, что все-таки несовместимы накопления резервов со свободным плаванием рубля? Он думает, что у нас свободное плавание рубля.

Э.С. НАБИУЛЛИНА

Почему так часто звучит «курс рубля»? Потому что мы находимся на ранней стадии, на раннем этапе внедрения режима инфляционного таргетирования. У нас долгое время номинальным якорем в экономике был курс рубля, все экономические субъекты к этому привыкли, у нас большая зависимость инфляции от курса, поэтому, безусловно, мы уделяем этому определенное внимание. Но хочу сказать, что процентный канал начинает работать более эффективно, мы видим это и по реакции банков. И предприятия реального сектора уже следят за ключевой ставкой, она становится в некотором смысле ориентиром для принятия ими решений. И чем дальше мы будем двигаться по этому пути, тем меньшее, может быть, значение будет иметь валютный курс, и тем большее значение – как раз наша процентная политика.

Режим пополнения резервов совместим с инфляционным таргетированием, если мы не пытаемся влиять на уровень курса(а мы не пытаемся влиять на курс) и если мы стерилизуем эти операции. Поэтому многие страны с развитым режимом инфляционного таргетирования время от времени проводят в тех или иных целях операции на валютном рынке. Часто это связано и с пополнением валютных резервов, часто – с ситуацией с финансовой стабильностью. Поэтому, на наш взгляд, здесь противоречий нет.

Но я сейчас не буду вдаваться в детали и различия между плаванием и свободным плаванием. Для нас главное не то, как это назвать, главное - достичь цели по инфляции в 4%. Причем не разово достичь этой цели, а добиться устойчивости этого параметра, с тем чтобы субъекты экономики начали планировать и осуществлять свою деятельность с учетом этой ситуации, чтобы для них низкий уровень инфляции во многом стал тем же номинальным якорем, чтобы инфляционные ожидания были низкими. Тогда будет совершенно другой механизм принятия решений в экономике – более инвестиционно ориентированный. Задача состоит именно в этом.

ВОПРОС (агентство «Интерфакс»)

Эльвира Сахипзадовна, а можно все-таки как-то более четко рассказать про потенциал снижения ключевой ставки? Вы сказали, что в ближайшие месяцы он ниже, чем был в начале года. Все-таки означает ли это, что у Центрального банка на следующих заседаниях Совета директоров шаг снижения будет меньше? Либо через какие-то определенные периоды вы планируете смягчать денежно-кредитную политику? Можно как-то расшифровать эту фразу?

Э.С. НАБИУЛЛИНА

Мы с начала этого года принимали решения по достаточно существенному снижению процентной ставки – практически на каждом заседании и большими шагами. Сегодня мы сказали о том, что потенциал снижения ставки ниже, чем был в начале года, это означает, что не обязательно мы будет действовать такими же большим шагами, не обязательно на каждом заседании. Все будет зависеть от развития ситуации. Очень много неопределенности. Есть инфляционные риски. Мы будем смотреть за тем, как развиваются экономические процессы в целом, инвестиции, потребление, безработица. Мы зависим от тех данных, которые будем получать.

На настоящий момент с учетом наших прогнозов, и мы об этом четко сказали, мы видим, что мы дальше будем продолжать снижение ключевой ставки. Но размер, темпы – об этом мы сейчас не готовы сказать.

ВОПРОС (газета «Ведомости»)

У вас даже самый лучший вариант прогноза намного пессимистичней, чем прогноз Минэкономразвития, которое верит в возобновление роста внутренних инвестиций. Могли бы Вы сказать, когда произойдет разворот инвестиционного тренда, когда начнется рост инвестиций и когда компании начнут кредитоваться в банках не только для возврата долгов, но и для вложений? И, может быть, зря тогда пенсионные накопления отстояли, раз ничего не помогает?

Э.С. НАБИУЛЛИНА

Мы считаем, что, если говорить в терминах экономического роста и ВВП, то уже в этом году в квартальном выражении начнется рост. В нашем первом сценарии с достаточно благоприятной динамикой цен на нефть это происходит в текущем году – видимо, четвертый квартал к третьему, может быть, даже раньше. Рост в годовом выражении у нас начнется в следующем году, где-то в середине года, и по году мы ожидаем 0,7%.

Тренд инвестиций. Да, инвестиции продолжают снижаться, но они, кстати, снизились меньше, чем были наши ожидания в марте. И мы рассчитываем как раз на то, что и инвестиции будут постепенно восстанавливаться. Этот процесс, к сожалению, не быстрый. Будут и предприятия кредитоваться в банках, но спрос на кредиты зависит не только от уровня процентной ставки. Он зависит и от оценки самими предприятиями перспектив своего производства, перспектив спроса на продукцию, которую они выпускают. Поэтому, конечно, будет такое многофакторное влияние на предприятия для того, чтобы они наращивали инвестиции.

Поэтому очень важна скоординированность наших действий в сфере денежно-кредитной политики – снижение ставок по мере снижения инфляционных рисков и проведения структурных реформ, для того чтобы у бизнеса, у предприятий возникло больше уверенности в своих перспективах и они брали в долг, кредитовались, привлекали капитал, осуществляли инвестиции.

ВОПРОС (агентство «РИА Новости»)

Эльвира Сахипзадовна, когда Вы говорили о сверхкомфортном уровне международных резервов в 500 млрд долларов, Вы сказали, что при благоприятном развитии макроэкономического сценария, при благоприятных ценах на нефть вполне возможно довести уровень резервов до комфортного уровня за три года, но не назвали, в какой срок это будет достижимо при реализации рискового, стрессового сценария. Это первый вопрос.

И второй вопрос. Многие эксперты и чиновники финансово-экономического блока правительства высказывают надежду на то, что ключевая ставка к концу года снизится до однозначного уровня. Каковы шансы реализации их надежд? Спасибо.

Э.С. НАБИУЛЛИНА

Что касается темпов накопления золотовалютных резервов, я сказала, что в первом сценарии мы почти достигнем этого уровня за три года. Во втором сценарии, где будет постоянная цена на нефть 60 долларов за баррель, мы не достигаем. Но мы не делали пока прогнозы на последующие годы, это может быть пять лет и более. В стрессовом сценарии я не думаю, что мы будем вообще накапливать золотовалютные резервы. Поэтому мы здесь зависим от того, как будет развиваться ситуация. Если ситуация будет позволять, то будем накапливать, не будет позволять – не будем.

И мы не даем прогнозов по уровню ставки на конец года – мы даем направление нашей политики. Еще раз повторю: если ситуация будет развиваться в соответствии с нашим прогнозом, то мы будем постепенно снижать ставку.

ВОПРОС (журнал «Эксперт»)

Скажите, а видите ли Вы риски – возможно, в самых гипотетических сценариях – перехода к дефляции в среднесрочной перспективе?

Э.С. НАБИУЛЛИНА

Мы такого риска, честно говоря, в наших обстоятельствах не видим, хотя дефляция – это тоже не очень хорошо для экономики. Во всяком случае наша денежно-кредитная политика заключается не в том, чтобы добиваться снижения инфляции любой ценой – ценой чрезмерного охлаждения экономики. Когда мы говорим о слишком быстром снижении инфляции, это может быть сопряжено со слишком большими рисками для экономики. Но пока для реализации такого сценария предпосылок мы не видим.

ВОПРОС (портал «Банки.ру»)

Эльвира Сахипзадовна, правильно ли я понимаю, что инфляция в этом году в декабре будет снижена до уровня около 7% и через год она достигнет целевого ориентира в 4%? Правильно ли предположить, что это будут2016 и 2017 годы соответственно?

Э.С. НАБИУЛЛИНА

Наш прогноз по инфляции на конец этого года, на декабрь этого года – ниже 11%. Через год, в июне 2016 года, – ниже 7%. И мы считаем, что мы выйдем где-то, наверное, в середине 2017 года на уровень, близкий к 4%. И будем стараться этот уровень поддерживать и далее.

ВОПРОС (агентство «РИА Новости»)

Эльвира Сахипзадовна, в стрессовом сценарии вы не пересматривали показатели? Правильно мы поняли?

Э.С. НАБИУЛЛИНА

Все показатели, конечно, будут хуже, чем в сценариях не стрессовых. Это естественно. Конечно, более негативная оценка динамики ВВП, динамики инвестиций и динамики потребления.

Большое спасибо!