Заявление Председателя Банка России Э.С. Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров 13 марта 2015 года
Добрый день!
Сегодня Совет директоров Банка России принял решение снизить ключевую ставку c 15 до 14% годовых. Данное решение принято с учетом следующих основных факторов.
Первое. Последние данные о ситуации в экономике свидетельствуют о том, что баланс рисков остается смещенным в сторону ослабления экономики, а не ускорения инфляции. Данные за январь и опережающие индикаторы за февраль, в первую очередь индексы настроений бизнеса, свидетельствуют о том, что ситуация в экономике продолжает ухудшаться и эта тенденция может сохраниться до I квартала 2016 года. Сезонно сглаженная безработица снизилась до 5,0%, но надо учитывать, что традиционно в России подстройка рынка труда происходит преимущественно через зарплаты и неполную занятость, динамика которых говорит о происходящем снижении спроса на труд. При этом сокращение потребительского спроса будет оказывать понижающее влияние на инфляцию.
Второе. После всплеска в конце декабря – январе месячная инфляция в феврале существенно замедлилась. И недельные данные за март свидетельствуют о продолжении этого процесса. Сложившийся высокий уровень годового прироста цен объясняется действием факторов на стороне предложения – снижением курса рубля и введенными торговыми ограничениями. Эти факторы носят разовый характер, и в условиях отсутствия новых значительных шоков их влияние на месячную и квартальную инфляцию в последующие месяцы будет уменьшаться. Годовая инфляция, которая во многом отражает уже произошедшие изменения цен, может при этом расти почти до середины года. Но на фоне снижения месячных и квартальных темпов роста цен через год, то есть в марте 2016 года, инфляция замедлится до уровня около 9%. Мы, принимая решение, базируемся не на текущей инфляции, которая является по сути прошлой, состоявшейся инфляцией, и на которую наше решение уже не может оказать воздействие. Мы базируемся на прогнозе инфляции.
Третье. Мы прогнозируем постепенное снижение инфляционных ожиданий. Наши обследования показывают, что признаки такого снижения уже имеют место. В условиях отсутствия новых шоков этот процесс продолжится, чему будет способствовать замедление текущей инфляции. Поэтому реальные процентные ставки, которые необходимо рассчитывать по отношению к ожидаемой будущей инфляции, будут находиться в положительной области, что обеспечивает антиинфляционный характер денежно-кредитной политики.
Тем не менее в качестве основных рисков для нашей политики и нашего прогноза по инфляции мы рассматриваем именно сохранение высоких инфляционных ожиданий, а также риски пересмотра в сторону повышения тарифов естественных монополий, ослабления бюджетной политики и возможное ускорение роста номинальных зарплат.
Отмечу, что при принятии сегодняшнего решения Совет директоров, как и раньше, руководствовался целью снижения инфляции до 4% в 2017 году и поддержания ее вблизи этого уровня в дальнейшем, как и было заявлено в Основных направлениях денежно-кредитной политики. Мы неоднократно говорили о том, что намерены выходить на этот уровень постепенно, учитывая экономические условия. Скорость снижения инфляции будет зависеть от того, по какому сценарию будут развиваться события, как будет изменяться ситуация в экономике. Очевидно, что попытка снизить инфляцию любой ценой была бы недальновидной стратегией.
При принятии решения об уровне ключевой ставки мы всегда учитываем баланс рисков ускорения инфляции и замедления экономического роста. Этот баланс существенно изменился на рубеже 2014–2015 годов.
На протяжении большей части 2014 года баланс рисков был смещен в сторону ускорения инфляции. Экономическое замедление носило преимущественно структурный характер и не оказывало существенного влияния на динамику цен, при этом инфляционные ожидания повышались.
Ситуация обострилась в IV квартале 2014 года, поскольку падение цен на нефть и необходимость выплат большого объема внешнего долга в условиях, когда международные рынки капитала фактически закрылись, привели к существенному ослаблению рубля. Это, в свою очередь, вело к росту инфляционных ожиданий. Резко вырос спрос на наличную и безналичную валюту со стороны граждан и бизнеса. Все это создавало угрозу сильного ускорения инфляции, а также дестабилизации финансового сектора. Важно было остановить развитие этих процессов, и мы приняли решение о резком повышении ключевой ставки – до 17% годовых.
За повышением ключевой ставки последовал рост ставок по банковским вкладам, что позволило остановить отток средств с рублевых депозитов, сдержало рост их долларизации.
Нормализации состояния валютного рынка также содействовали наши операции по предоставлению иностранной валюты на возвратной основе. В декабре–январе мы снизили ставки по данным инструментам, расширили их набор, увеличили частоту и объем предоставления иностранной валюты. В конце 2014 года объем предоставления валютной ликвидности составлял около 20 млрд долл. США, а по состоянию на настоящий момент превышает 30 млрд долл. США.
В январе 2015 года, несмотря на сохранение низких цен на нефть, сложную геополитическую ситуацию и снижение суверенного рейтинга России, волатильность обменного курса снизилась и появились первые признаки стабилизации инфляционных ожиданий. То есть результат, на который мы рассчитывали, резко повышая ставку, был достигнут. Одновременно опережающие индикаторы начали свидетельствовать о начале значительного снижения агрегированного спроса и циклического охлаждения экономики. То есть, в отличие от 2014 года, ситуация в экономике в 2015 году начала оказывать дополнительное антиинфляционное давление. Это дало возможность Банку России снизить процентные ставки с 17 до 15%.
Опубликованные затем данные за январь 2015 года подтвердили наши оценки. В январе 2015 года экономическая активность начала снижаться. Временный всплеск потребительского спроса в декабре 2014 года сменился его спадом. Усилилось падение инвестиций. Настроения как потребителей, так и производителей ухудшились. Инфляция резко ускорилась, но такая динамика в значительной степени объясняется ускоренной реализацией эффекта переноса курса на цены. Поэтому уже в феврале началось замедление месячных темпов инфляции.
Принимая решения по денежно-кредитной политике, мы исходим не только из данных о текущих экономических тенденциях, но и – в первую очередь – из прогнозов экономической ситуации. Подробный обновленный прогноз будет опубликован сегодня вечером в Докладе о денежно-кредитной политике. В своем выступлении я хотела бы коснуться основных моментов прогноза, которые наиболее важны с точки зрения принятого сегодня решения и понимания логики наших дальнейших действий.
Начну с предпосылок прогноза. Мы исходим из того, что цена на нефть марки Urals в текущем году составит около 50–55 долл. США за баррель. Есть основания рассчитывать, что к 2017 году цена барреля нефти может вырасти до 70-75 долл. США, но тем не менее она останется существенно ниже значений последних лет.
Мы также исходим из сохранения ограничений на доступ российских компаний на рынки капитала на протяжении всего прогнозного периода.
Длительный период относительно низких цен на нефть потребует адаптации российской экономики к новым условиям. Как результат, будет наблюдаться сокращение ВВП, которое составит 3,5–4,0% в 2015 году и 1,0–1,6% в 2016 году. При этом, как я уже отметила, к структурным ограничениям роста добавятся факторы циклического характера.
Несмотря на снижение цен на нефть и другие сырьевые товары, чистый экспорт будет вносить положительный вклад в динамику ВВП. Это связано с влиянием произошедшего ослабления рубля на импорт и на конкурентоспособность российских экспортеров. Однако динамика чистого экспорта не сможет полностью компенсировать снижение потребительской и инвестиционной активности в ближайшие два года.
Как и в 2009 году, сжатие внутреннего спроса затронет в первую очередь товары длительного пользования, в том числе импортные, и некоторые виды услуг. Причем в текущей ситуации данный эффект будет усиливаться уже накопленной высокой долговой нагрузкой части домохозяйств.
Снижение инвестиционной активности обусловлено не только сокращением прибыли и снижением доступности иных финансовых ресурсов, но и – прежде всего – высоким уровнем неопределенности перспектив развития экономики. Эффект, по-видимому, будет наиболее сильным в секторах, не получивших выигрыша от ослабления рубля, а также имеющих повышенную долговую нагрузку.
Справочно: согласно прогнозу, расходы на конечное потребление домохозяйств снизятся на 5,5-5,7 и 1,5-2,0% в 2015 и 2016 годах. Сокращение инвестиций в основной капитал, по оценкам, составит 10-12 и 0,5-1,5% соответственно.
Что касается ситуации на рынке труда, то мы не ожидаем существенного роста показателей безработицы с текущих значений. Это связано как с демографическими факторами, так и с особенностями российского рынка труда, подстройка которого в основном происходит за счет уровня оплаты труда и неполной занятости сотрудников, а не за счет изменения численности сотрудников.
Справочно: по нашим оценкам, уровень безработицы не превысит 6,0–6,2% в ближайшие два года.
По сравнению с декабрьским докладом мы пересмотрели прогноз платежного баланса. Наиболее существенно изменилось ожидаемое сокращение импорта (почти на 30% в 2015 году по сравнению с 2014 годом вместо более ранней оценки в 10%). Поэтому оценка сальдо текущего счета скорректирована вверх до 64 млрд долл. США в 2015 году и до 90 млрд долл. США в 2016 году.
Поступления по текущему счету сопоставимы с нашими оценками выплат по внешнему долгу в 2015 году. По данным паспортов сделок объем погашений с учетом процентных платежей за этот год оценивается на уровне 120 млрд долл. США. Но учитывая потенциал рефинансирования на международных рынках, мы оцениваем чистый объем выплат по внешнему долгу в 65 млрд долл. США. Это примерно в два раза меньше, чем в прошлом году. По сути, пик платежей по внешнему долгу уже пройден.
Погашения могут быть произведены резидентами как за счет буфера из накопленных ими ликвидных валютных активов, так и за счет текущих поступлений от внешнеторговой деятельности. С учетом операций Банка России по предоставлению ликвидности на возвратной основе платежи по внешнему долгу, как и совокупный отток капитала, который оценивается в 100–110 млрд. долл. США, могут быть профинансированы без существенного влияния на курс рубля. Отмечу, что самые большие выплаты по долгу приходятся в этом году на февраль–март и уже осуществленные платежи не имели значимого влияния на курс рубля.
Основным фактором, который может повлиять на динамику курса рубля, остаются цены на нефть. Однако однонаправленное снижение цен на нефть в тех масштабах, которые были в прошлом году, нереально. На нефтяном рынке сохраняется волатильность, то есть цены колеблются вверх и вниз. Вместе с колебаниями цен на нефть происходят и колебания курса рубля. Но однонаправленного движения курса уже не наблюдается. А это значит, что влияние валютного курса на инфляцию будет носить затухающий характер.
Сдерживающее влияние низкой экономической активности в полной мере начнет отражаться на динамике инфляции во второй половине 2015 года. К этому времени в значительной степени будет исчерпано влияние временных факторов – произошедшего ослабления рубля и внешнеторговых ограничений, – которое привело к текущему ускорению роста потребительских цен. Как мы уже отмечали, пик инфляции будет пройден во II квартале 2015 года, после чего прогнозируется ее снижение. Через год, в марте 2016 года, инфляция составит примерно 9%, затем продолжится ее замедление до 4% в среднесрочной перспективе.
Такая динамика инфляции будет сопровождаться восстановлением экономики. Дно экономического спада, по нашим оценкам, придется на I квартал 2016 года, после чего экономика на квартальной основе начнет расти. Это будет связано с завершением периода первичной адаптации экономики к новым условиям, чему также будет способствовать некоторое повышение мировых цен на нефть, улучшение состояния экономик стран – торговых партнеров, формирование новых источников финансирования инвестиций. В 2017 году ожидается быстрый рост восстановительного характера, темпы которого могут превысить 6%.
Мы продолжим регулярно обновлять наш прогноз, в оперативном режиме отслеживая изменение широкого круга показателей, учитывая динамику инфляции не только год к году, но и на квартальной, месячной, недельной основе. Если не появятся новые проинфляционные факторы и инфляция будет замедляться в соответствии с нашим прогнозом, мы продолжим снижение ключевой ставки.
В заключение хочу отметить, что хотя текущее экономическое замедление носит не только структурный, но и циклический характер, тем не менее структурные факторы и необходимость формирования новых источников роста все-таки играют основную роль. А это значит, что только мерами денежно-кредитной политики всех экономических проблем не решить. Нужна целенаправленная работа по привлечению новых инвестиций в экономику, улучшению предпринимательского климата, повышению мобильности рабочей силы и ее квалификации, повышению эффективности естественных монополий и государственных расходов, улучшению качества государственного управления, развитию инфраструктуры и логистики. Только в этом случае можно обеспечить устойчивый на длинном горизонте экономический рост, основанный на повышении производительности труда и изменении структуры экономики.
Сессия вопросов и ответов для СМИ
ВОПРОС (агентство ТАСС):
– На прошлой неделе бизнес-сообщество и банкиры заявляли о том, что хорошо было бы снизить ставку до 10% к концу 2015 года. Вот что должно, по Вашему мнению, случиться или не случиться, чтобы такой сценарий был реализован?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– Я уже сказала, что мы будем снижать ключевую ставку, если не будут реализовываться новые инфляционные риски. Будем принимать решение в зависимости от развития экономической ситуации в целом, динамики инфляции и широкого круга экономических показателей на каждом заседании Совета директоров. Поэтому конкретных каких-то показателей, конкретных прогнозов по ставке мы сейчас, безусловно, давать не можем.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
– Можно уточнить? Вот Вы говорили, что все показатели, которые Вы назвали, прогнозные. Я правильно поняла, что это все-таки базовый сценарий ЦБ? Можно озвучить показатели рискового сценария?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– Мы делаем рисковый сценарий исходя из цены на нефть марки «Юралс» 40 долларов за баррель и сохранения этой цены в течение трех лет, то есть это действительно рисковый сценарий.
Мы верим все-таки, что наиболее вероятен базовый сценарий, на базе которого мы делаем основные наши оценки. Мы дадим сегодня подробное описание этого сценария в Докладе о денежно-кредитной политике.
Безусловно, инфляция в рисковом сценарии будет чуть выше, на наш взгляд, по 2015 году – где-то 17–19%, падение ВВП – чуть сильнее, на 5,3–5,8%, ну и так далее. В общем, подробно можно будет посмотреть конкретные цифры в докладе.
ВОПРОС (газета «Ведомости»):
– Эльвира Сахипзадовна, Вы упомянули, что одной из причин восстановления экономики в 2016 году будет формирование новых источников финансирования инвестиций. Не могли бы Вы конкретизировать, что это за новые источники и не относятся ли к ним пенсионные накопления?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– Мы исходим из того, что должны формироваться прежде всего частные источники инвестиций, они должны быть основой роста. Безусловно, будут и государственные инвестиции, которые должны идти в инфраструктуру, в развитие человеческого капитала, но основные – частные инвестиции.
И конечно, одним из ключевых ресурсов длинных денег в стране, частных инвестиций остаются пенсионные накопления. С этой точки зрения, на наш взгляд, сохранение и развитие накопительного элемента пенсионной системы критически важно для поддержания долгосрочных темпов экономического роста. Это естественный, нормальный, во многих странах существующий ресурс длинных денег.
ВОПРОС («Российская газета»):
– Есть ли какие-то количественные оценки того, как скажется сегодняшнее снижение ключевой ставки на доступности кредитов и на объеме депозитов физлиц в банках?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– Действительно, повышение ключевой ставки сказалось в двух направлениях. С одной стороны, привлекательность банковских депозитов увеличилась и это остановило, как я уже говорила, отток вкладов из банковской системы, с другой стороны, это стало ограничением для кредитования экономики.
Обратное движение при прочих равных имеет, конечно, и соответствующее обратное влияние на ставки по депозитам и на ставки по кредитам.
Тем не менее ставки по депозитам, на наш взгляд, в этих условиях будут оставаться достаточно высокими для того, чтобы стимулировать сберегательную активность граждан.
Ставки по кредитам для значимой доли бизнеса остаются ограничительными, поэтому, на наш взгляд, конечно, по ряду секторов нужны дополнительные меры, которые предпринимает правительство, – по поддержке приоритетных секторов, по субсидированию процентных ставок, по гарантиям для того, чтобы поддержать наиболее уязвимые и приоритетные сектора.
ВОПРОС (телеканал «Россия 1»):
– Скажите, пожалуйста, насколько, Вы считаете, сейчас справедливый курс рубля и не занижен ли он? Недооценен ли рубль до сих пор?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– Мы, скорее, оперируем не терминами «справедливый» – «несправедливый», а термином «фундаментально обоснованный» в зависимости от прогноза платежного баланса.
По нашей оценке, сейчас он недооценен в пределах 10%. Вот такая недооценка, на наш взгляд, существует.
ВОПРОС («Российская газета»):
– Почему Ваш прогноз немного более пессимистичен по темпам ВВП, чем прогноз Минэкономразвития, хотя цена нефти такая же или даже чуть выше?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– Ну, я не стала бы преувеличивать здесь наши расхождения. Они очень близки, наши прогнозы, очень близки и по базовым предпосылкам, и по базовым показателям. Это касается и ВВП, и оттока капитала, и платежного баланса.
На самом деле существует большая неопределенность, и особенно и в этом году, поэтому мы прогнозируем, кстати, вилки и по цене на нефть (50–55 долларов за баррель), и по снижению ВВП, причем нижняя граница снижения ВВП, по сути дела, совпадает с тем, что прогнозирует и правительство.
Я здесь не вижу, правда, существенных различий, очень близкие прогнозы.
ВОПРОС (газета «Коммерсант»):
– Одним из важных проинфляционных рисков, который Вы отмечаете в прогнозе, является возможное увеличение зарплат в бюджетном секторе, тем не менее базовой предпосылкой в Вашем анализе является то, что мы не наращиваем безработицу, а сокращаем объем оплаты труда. Ваши предположения на чем основаны? На том, что этот риск может быть реализован?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– Мы надеемся, что он не будет реализован. Мы как раз в базовом сценарии, принимая сегодня решение, исходили из тех тенденций в бюджетной политике, которые сейчас формируются. Но риски никогда нельзя исключать. Мы просто называем те риски, которые могут реализоваться, но надеюсь, что они не реализуются. И, если эти риски не реализуются, мы продолжим понижательное движение по ключевой ставке.
ВОПРОС (агентство Рейтер):
– Скажите, пожалуйста, ждете ли Вы какого-то влияния на российский рынок от политики ЕЦБ, который занимается скупкой активов и так далее, то есть ждете ли Вы притока денег и может ли это вызвать укрепление рубля? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– При прочих равных ослабление курса евро, конечно, должно было бы повлиять на привлекательность российских активов, но, на наш взгляд, есть более существенные факторы. Какое-то небольшое влияние есть, но есть более существенные факторы – это и динамика цен на нефть, и перспективы развития российской экономики, которые в большей степени определяют интересы инвесторов к российским активам.
ВОПРОС (агентство Блумберг):
– Можно все-таки уточнить, какой у Вас прогноз инфляции по итогам года декабрь к декабрю? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– По итогам этого года мы прогнозируем инфляцию где-то между 12 и 14%, может быть, даже ближе к 12%.
Еще раз повторю, что наше видение прогноза инфляции следующее:
будет пик во втором квартале, достаточно высокие темпы, потом снижение, к концу года – 12–14%. И в марте, то есть ровно через год, – где-то на уровне 9%, потому что факторы, которые повлияли на инфляцию, носили разовый характер. Их влияние сосредоточено как раз больше в первой половине этого года и будет постепенно затухать, если не появятся новые факторы.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
– У меня вопрос по специнструментам рефинансирования. Очень многие представители бизнеса пишут письма в правительство о том, что необходимо расширять программы, где задействованы эти специнструменты, в том числе проектное финансирование, и так далее.
Центральный банк уже не раз говорил, что не намерен расширять этот лимит в ущерб изменению направленности ДКП, но все-таки есть ли какой-то, я не знаю, еще задел для того, чтобы увеличить лимиты по ряду программ или, может быть, ввести новые программы?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– Я только повторю тот тезис, который Вы сами озвучили в своем вопросе. Мы не намерены расширять набор и объем специнструментов до той степени, в какой это будет искажать в целом направленность нашей денежно-кредитной политики.
Конечно, сейчас много предложений поступает от бизнеса по разным специальным инструментам для решения разных проблем, и суммы называются до триллиона рублей, например.
На мой взгляд, это противоречит интересам бизнеса, честно говоря. Специальные инструменты – это всегда какой-то отбор. Это либо отбор под госгарантии, либо отбор под гарантии Агентства кредитных гарантий, либо межведомственная комиссия, то есть это всегда будет громоздкий инструмент, который требует времени для прохождения всех инстанций. И если мы эти инструменты будем развивать ценой того, что для всей остальной экономики ставка будет оставаться высокой, то, на мой взгляд, это некорректно. Мы должны дать равные условия всем для того, чтобы на рыночных условиях самые эффективные могли развивать производство. И чем быстрее мы будем снижать ставку для всех, тем лучше. А слишком широкое применение, распространение этих специнструментов, конечно, будет давать меньше маневра для снижения ключевой ставки.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
– Эльвира Сахипзадовна, российский центробанк начал сокращать свои вложения в казначейские облигации США. Эта политика продолжится, или ЦБ намерен в 2015 году, например, начать их наращивать? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– Буквально недавно опубликовали наши последние данные. В соответствии с правилами там обозначена структура наших валютных активов на 30 июня 2014 года, и в соответствии с правилами мы не даем прогнозов по поводу того, как мы управляем своими валютными активами.
ВОПРОС (агентство Рейтер):
– У меня еще вопрос по возможности ЦБ снижать ставку. Будет ли ЦБ более агрессивно снижать ставку, если увидит, что рубль чрезмерно укрепляется и это может навредить бюджету и выплатам по внешнему долгу? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– Принимая решение по ключевой ставке, мы смотрим прежде всего, как я уже говорила, на такие параметры, как инфляция и экономический рост. Принимая решение, мы не рассматриваем влияние на бюджет укрепления или ослабления курса. Решение по ставке будет приниматься в зависимости от балансов рисков, от текущих показателей и наших уточненных прогнозов.
ВОПРОС (интернет-издание Slon.ru):
– Эльвира Сахипзадовна, скажите, пожалуйста, Центробанк потратил с начала года порядка 30 млрд долларов. Я имею в виду сокращение валютных резервов Центробанка. Если бы Центробанк потратил, ну, скажем, 25 млрд долларов, тогда, наверное, в феврале не было бы укрепления рубля? Вот этот перехлест сокращения валютных резервов был, в общем, случаен, или это какой-то сознательный месседж рынку? И если это месседж, то в чем он заключается?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– Мы действуем в соответствии с нашими прогнозами и политикой. Мы исходим из того, что в этом году золотовалютные резервы сократятся на 50 млрд долларов США. Это будет включать в себя в том числе наши операции по предоставлению валюты на возвратной основе. То, что происходило в первые два месяца этого года, – это в основном как раз связано с наращиванием операций по предоставлению валютного рефинансирования на возвратной основе. Мы не скрывали, что мы это делаем через банки для того, чтобы сглаживать пики выплат по внешним долгам. Они были в январе, в феврале. Эти пики сглаживаются для того, чтобы не было ненужной волатильности на валютном рынке.
ВОПРОС (портал «Банки.ру»):
– Эльвира Сахипзадовна, в конце прошлого года Центробанк рекомендовал кредитным организациям пересчитывать ипотеку по 39,38 рубля за доллар. Кредитные организации это делают не очень охотно. Нет ли в планах регулятора намерения изменить эту цифру для того, чтобы как-то стимулировать данный сегмент кредитования? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– Мы не хотим стимулировать валютную ипотеку, это не входит в наши задачи. Мы, наоборот, повысили коэффициенты, которые делают для банков невыгодной, практически запретительной валютную ипотеку.
Рублевая ипотека – да. И здесь, скорее, меры правительства, которые оно собирается предпринимать, способны стимулировать развитие рублевой ипотеки. Кстати, в январе – Вы знаете цифры – объем заключенных ипотечных договоров снизился на 10%, но мы надеемся, что этот процесс снижения остановится.
Что касается валютной ипотеки, банки должны найти возможности урегулировать эту ситуацию со своими заемщиками, в том числе и теми мерами, которые мы предложили. Я знаю, что некоторые банки применяют другие меры по реструктуризации валютной ипотеки.
Для людей, которые могут оказаться в сложной жизненной ситуации (при потере работы и единственного жилья), вне зависимости от того, в рублях бралась ипотека или в валюте, по аналогии с 2008–2009 годами должна быть программа по реструктуризации ипотечных кредитов – именно программа адресной помощи заемщикам, попавшим в сложную ситуацию. И правительство, насколько я знаю, над этим работает.
ВОПРОС (агентство Рейтер):
– Еще вопрос по инструментам рефинансирования. Где-то в конце февраля правительством было дано поручение Центробанку подготовить инструменты рефинансирования, связанные с предоставлением кредитов банкам под кредитные права требования к регионам по льготной ставке, чтобы как-то простимулировать выдачу кредитов регионам. Какие-то решения ЦБ в этом плане готовит или нет?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
– Есть поручение президента правительству с участием Банка России рассмотреть такую возможность. Мы с Минфином это обсуждали, и речь, скорее, идет о переводе коммерческих кредитов регионам в бюджетные кредиты при определенных условиях. Я думаю, когда эта программа будет окончательно сформирована, мы с правительством об этом скажем. Но речь не идет с нашей стороны о предоставлении какого-то нового инструмента, специального инструмента, мы это не обсуждали.
Спасибо большое!