Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров 14 июня 2019 года
Сегодня Совет директоров Банка России принял решение снизить ключевую ставку до 7,50% годовых.
Мы также понизили прогноз по инфляции на конец 2019 года на 0,5 процентного пункта, до 4,2–4,7%.
Если ситуация будет развиваться по нашему базовому прогнозу, возможно дальнейшее снижение ключевой ставки на одном из ближайших заседаний Совета директоров. Мы допускаем переход к нейтральной политике до середины 2020 года.
Теперь подробнее о факторах, которые мы учитывали, принимая сегодняшнее решение.
Первое. Сформировалась устойчивая тенденция к замедлению инфляции. Этому способствовали решения Банка России по ключевой ставке, в том числе ее упреждающее повышение во второй половине прошлого года. Пик инфляции был пройден в марте и составил 5,3% – чуть ниже наших ожиданий. При этом темп замедления инфляции с этого более низкого пика в целом соответствует нашему прогнозу. В феврале–мае цены росли примерно на 0,3–0,4% в месяц с исключением сезонности. То есть месячный темп прироста вернулся к минимальным уровням с августа прошлого года и в годовом выражении находится вблизи 4%. По итогам мая годовая инфляция снизилась до 5,1%. На начало этой недели она составила 5% ровно. Такая динамика обусловлена следующими факторами.
Влияние повышения ставки НДС на инфляцию исчерпано.
Дополнительный вклад в замедление инфляции также внесло укрепление рубля с начала года. Этому способствовали более высокие нефтяные цены и в целом благоприятные условия на финансовых рынках. Восстановился интерес международных инвесторов к российским активам. Особенно это проявилось на рынке ОФЗ.
Значимую роль продолжают играть и соглашения по розничным ценам на топливо между Правительством Российской Федерации и крупнейшими нефтяными компаниями. В годовом выражении цены на бензин выросли в мае на 2,8%, и, видимо, в ближайшее время темпы их роста будут оставаться сдержанными. При этом новое регулирование на этом рынке, в частности компенсирующие механизмы (включая возвратные акцизы), довольно сложное. В полной мере оценить его экономическую эффективность в среднесрочной перспективе, особенно в сценариях со значительными колебаниями цен на нефть, на сегодняшний день затруднительно.
Ограничивает инфляцию и сдержанная динамика внутреннего спроса.
В связи с этим более подробно об экономике. Это второй важнейший фактор, который мы принимали во внимание. Темпы роста экономики в первом полугодии складываются ниже ожиданий. Мы прогнозировали некоторое замедление деловой активности в начале года под влиянием следующих факторов: повышение НДС; возможно, небольшое замедление роста мировой экономики и спроса на российские товары и услуги; сроки реализации крупных национальных проектов, которые в основном приходятся на второе полугодие. Некоторые из этих факторов оказали более существенное влияние, чем ожидалось. В частности, динамика бюджетных расходов.
Мы сможем более подробно проанализировать причины замедления экономического роста после поступления детальной статистики по ВВП. Но уже опубликованные в апреле данные за 2018 год и предварительная оценка за I квартал 2019 года дают основания для уточнения прогноза ВВП на этот год. В частности, оно связано с более низкими темпами роста экспорта и более сдержанным взглядом на перспективы роста мировой экономики и внешнего спроса. В части динамики потребительского и инвестиционного спроса прогноз не пересмотрен с учетом ожидаемых более активных государственных расходов во втором полугодии. В результате мы уточнили прогноз экономического роста на 2019 год с 1,2–1,7% до 1–1,5%.
Третье. Проинфляционные риски на горизонте до года снизились. Во-первых, мы больше не ожидаем отложенных эффектов повышения НДС. Во-вторых, с начала года ФРС США последовательно смягчала свою риторику на фоне ожиданий замедления роста глобальной экономики. Это при прочих равных ограничивает риск значительного оттока капитала из стран с формирующимися рынками.
В марте–апреле мы отмечали снижение рисков ускоренного роста цен на отдельные продовольственные товары. В целом они остаются умеренными, хотя в мае текущая продовольственная инфляция с исключением сезонности была несколько выше, чем в предыдущие три месяца.
В дальнейшем мы ожидаем, что рекордные посевные площади, ранняя весна и в целом пока благоприятные погодные условия позволят получить хороший урожай овощных, зерновых и других культур. С начала этого года внутренние и мировые цены на зерно снизились. Все это ограничивает проинфляционные риски в части продовольствия.
Что касается месячных темпов роста цен на непродовольственные товары и услуги, то в марте–мае они оставались вблизи или ниже 4% в годовом выражении.
Четвертое. Мы учитывали, что инфляционные ожидания населения и бизнеса остаются повышенными как относительно цели по инфляции, так и минимальных уровней, достигнутых в первые месяцы 2018 года. Динамика инфляционных ожиданий – неоднородная. Ценовые ожидания предприятий в апреле–мае продолжали снижаться. Инфляционные ожидания населения в этот период составили 9,3–9,4%. При этом мы рассчитываем, что снижение инфляции до 4% будет способствовать снижению инфляционных ожиданий населения и бизнеса.
Ожидания профессиональных аналитиков остаются заякоренными на цели по инфляции – вблизи 4%.
Пятое. Денежно-кредитные условия смягчаются. Это происходит под влиянием изменения ожиданий участников финансового рынка. Во-первых, пересмотрены вниз ожидания по траектории ключевой ставки Банка России. Во-вторых, скорректировались ожидания и доходности на внешнем финансовом рынке на фоне изменения риторики крупнейших центральных банков, что я уже отметила. В этих условиях снижаются доходности ОФЗ, что создает потенциал для снижения депозитно-кредитных ставок. В апреле–мае ряд крупных банков сократил ставки по отдельным депозитным продуктам, также начали снижаться ставки по ипотечным кредитам. Принятое сегодня решение о снижении ключевой ставки и тот сигнал, который мы дали, закрепят эти тенденции.
Что касается среднесрочного прогноза. Пока сохраняется неопределенность относительно итогов переговоров ОПЕК+. Мы ожидаем, что дальнейшая координация действий между участниками соглашения позволит обеспечить плавную динамику нефтяных цен на прогнозном горизонте. Принимая во внимание их фактическое изменение с начала года, мы пересмотрели вверх среднегодовую цену на нефть «Юралс» в базовом сценарии – с 60 до 65 долл. США за баррель в 2019 году и с 55 до 60 долл. США за баррель в 2020 году. На 2021 год мы сохраняем консервативные предпосылки о достижении уровня 55 долл. США за баррель.
Основные показатели платежного баланса в базовом сценарии также уточнены с учетом цен на нефть и ожидаемой динамики мировой экономики. Мы прогнозируем сальдо текущего счета на этот год в 98 млрд долл. США (около 6% ВВП) с последующим снижением до 50 млрд долл. США (около 3% ВВП) в 2021 году. Это связано с нисходящей динамикой цен на нефть и расширением импорта товаров по мере ускорения экономического роста.
Сальдо финансового счета по частному сектору в 2019 году, по нашей оценке, сложится на уровне около 50 млрд долл. США (3% ВВП). За первые пять месяцев текущего года сальдо финансовых операций частного сектора уже составило 35 млрд долл. США. Мы ожидаем его существенного снижения во втором полугодии по сравнению как со второй половиной прошлого года, так и с первым полугодием текущего года. В основном по следующим причинам. Во-первых, это отражает возвращение к типичной сезонности, которая характерна для показателей платежного баланса. Во-вторых, мы ожидаем нормализации накопления иностранных активов, которое значительно ускорилось с середины прошлого года на фоне усиления внешних, в том числе геополитических, рисков.
Наше видение перспектив экономического роста на среднесрочный период в целом остается без изменений. После роста ВВП на 1–1,5% в текущем году мы ожидаем его постепенного ускорения – до 2–3% в 2021 году. При этом наш прогноз будет в существенной мере зависеть от сроков и эффективности реализации национальных проектов, а также других решений в области бюджетной политики.
Так, в настоящее время активно обсуждаются возможные варианты использования ликвидной части средств Фонда национального благосостояния сверх порога в 7% ВВП. Рассматривая возможные решения, важно учитывать, что ключевая задача бюджетного правила – снизить зависимость экономики, реального валютного курса и государственных финансов от колебаний мировых цен на энергоносители и стабилизировать их в состоянии, эквивалентном цене отсечения по нефти. И решить эту задачу во многом удалось: влияние колебаний цен на нефть на российскую экономику заметно снизилось. Сейчас, по сути, предлагаются изменения правила. Они могут привести к прямому или косвенному изменению цены отсечения, что приведет к реальному укреплению рубля и снижению конкурентоспособности наших товаров. Либо может быть ослаблен стабилизирующий механизм бюджетного правила, что способно вновь повысить уязвимость российской экономики к колебаниям внешней конъюнктуры.
Кроме того, пороговый уровень в 7% ВВП был определен достаточно давно, и стоит еще раз проанализировать, достаточно ли этого объема ликвидных активов для того, чтобы при необходимости противостоять резкому и длительному негативному изменению внешних условий.
Поэтому, оценивая те или иные предложения, мы призываем в полном объеме учитывать баланс выгод и потерь от изменения макроэкономических условий, а они могут быть существенными.
Подходы к бюджетной и структурной политике будут значимо влиять на наш прогноз и наши оценки баланса рисков для инфляции. А это, в свою очередь, будет определять траекторию изменения денежно-кредитной политики.
Сессия вопросов и ответов для СМИ
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Эльвира Сахипзадовна, сегодня Центральный банк обновил свой сигнал в пресс-релизе, сказав, что рассматривает возможность дальнейшего снижения ставки на одном из ближайших заседаний и допускает возможность перехода к нейтральной политике до середины 2020 года. Раньше вы поясняли, что на одном из ближайших заседаний – это значит на одном из ближайших трех заседаний. Хотелось это уточнить.
И такой вопрос. Сохранил ли ЦБ оценку нейтральной ставки в 6–7%, либо оценка изменилась? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы сохранили подход, что одно из ближайших заседаний – это одно из трех, безусловно. И сохранили оценку диапазона нейтральной ставки 6–7%.
ВОПРОС (News.ru):
Эльвира Сахипзадовна, в обновленном среднесрочном макропрогнозе в 2021 году ожидается ускорение расходов на конечное потребление домохозяйств в 2–3,5 раза по сравнению с динамикой 2019 года. Могли бы вы уточнить, на основе чего ожидается такое серьезное ускорение в базовом сценарии? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Расходы на конечное потребление домашних хозяйств не в 2–3 раза, у нас они все-таки растут на 2,5–3% (в 2021 году. – Ред.) с 1–1,5% (в 2019 году. – Ред.). Понятно, что в этом отношении вы говорите о темпах прироста. Это связано с ожидаемым некоторым ростом реальных доходов населения. Что касается вопроса, связанного с потребительским кредитованием, мы чуть-чуть повысили прогноз на этот год, до 15–20% (прирост требований к населению. – Ред.), и на 2020–2021 годы оставили прогноз почти неизменным – на уровне 10–15% (в 2021 году. – Ред.). Поэтому основной фактор – это все-таки ожидаемый рост доходов населения.
В этом году мы также считаем, что потребление в определенной мере было сдержано и повышением НДС.
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Эльвира Сахипзадовна, скажите, пожалуйста, недавно уровень резервов достиг 500 млрд долларов. Как в дальнейшем будет происходить накопление? Что-то поменяется?
И второе. С чем связано такое увеличение прогноза по оттоку капитала на 2019 год – до 50 млрд долларов?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается золотовалютных резервов. Напомню еще раз, что это не был таргет, как предполагается. Это было наше представление о желательном уровне, который обеспечивает повышенную комфортность с точки зрения подушки безопасности. Мы действительно достигли этой цифры – 500 млрд долларов. Но напомню, что мы начали говорить о 500 млрд долларах, когда у нас еще не было бюджетного правила. А сейчас у нас в основном накопления происходят в рамках бюджетного правила, что мы и продолжим делать. Поэтому специально какого-то пересмотра ориентиров у нас не предполагается.
Что касается увеличения оценки сальдо финансовых операций (частного сектора. – Ред.) с 35 до 50 млрд долларов. Я уже сказала о том, что мы видим по четырем месяцам, что мы достигли 35 млрд долларов. Это было связано и с более высокими ценами на нефть, которые были у нас источником ускоренного накопления, в том числе и иностранных активов. Мы считаем, что фактор ускоренного накопления иностранных активов перестанет работать, поэтому в оставшуюся часть года в целом финансовое сальдо будет расти более медленными темпами, но тем не менее будет расти до конца года еще на 15 млрд долларов. И вот это основное уточнение.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
А не допускаете, не ожидаете ли вы ускорения замедления годовой инфляции в летние месяцы на фоне снижения цен на плодоовощную продукцию, меньшей индексации тарифов? И допускаете ли вы возможную дефляцию в августе–сентябре? Как вы оцениваете прогноз Минэкономразвития? Они ожидают, что инфляция на начало 2020 года будет уже ниже 3,5%.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается поведения инфляции в летние месяцы. Конечно, у нас обычно выраженная сезонность в эти месяцы, и мы не исключаем, что может быть дефляция в летние месяцы или в сентябре. Что касается тарифов ЖКХ. В связи с тем, что в этом году повышение тарифов ЖКХ было разбито на два этапа и уже повышение произошло в январе, у нас повышение 1 июля будет меньше 2,7% в годовом выражении, то есть это окажет некоторое дезинфляционное влияние в этот период. И по продовольственным товарам, по овощным культурам мы ожидаем хорошего урожая. Но также многое будет зависеть от погодных условий.
По прогнозу инфляции до конца этого года я уже говорила, что мы его уточнили, снизили. И, на наш взгляд, это 4,2–4,7%. В том числе почему? Вот сейчас уровень инфляции месячный, сезонно очищенный находится где-то около 4%. То накопленное превышение инфляции над 4%, которое мы видели в результате повышения НДС, других факторов, у нас составляет 0,4 процентного пункта. Соответственно, если уровень инфляционного давления будет оставаться где-то на нашей цели, то это будет в рамках 4,2–4,7% (на конец 2019 года. – Ред.).
Если будут какие-то мощные разовые дезинфляционные факторы, конечно, возможно, что инфляция будет ниже. Но пока мы не видим большой вероятности этого. Будем смотреть на динамику поступающих данных и оценивать на следующих заседаниях динамику инфляции.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
Скажите, у вас в финансовом счете в секторе государственных бумаг повышен прогноз по притоку в сектор государственных бумаг с 6 до 18 млрд долларов. Означает ли это, что вы ждете еще 12 млрд притока от нерезидентов в ОФЗ, и какая часть может пойти прямо в новые евробонды российские?
И второй вопрос. Некоторые аналитики трактуют вашу фразу о возможном понижении на одном из ближайших заседаний как только одно понижение ставки в этом году. Вот возможно, допустим, два понижения еще до конца года?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы действительно дали сигнал, что возможен переход к нейтральной ставке до середины 2020 года. Это означает и что возможно одно, и в принципе, что возможно два понижения ставки в этом году. Если ситуация будет развиваться в соответствии с нашим базовым сценарием, если не будет никаких негативных сюрпризов.
Что касается привлечения средств в госсектор. У нас уже по факту этого года привлечение – 15 млрд долларов. И мы допускаем, что возможно какое-то привлечение и в оставшиеся месяцы этого года – допустим, около 3 млрд долларов.
ВОПРОС (РБК):
Скажите, пожалуйста, традиционно предполагается, что денежно-кредитная политика влияет на уровень спроса и кредитования в экономике, чтобы в итоге замедлить или ускорить рост цен. А сейчас складывается такая ситуация, что годовые темпы инфляции ниже изначальных ожиданий Центробанка, когда вы повышали ставку. А темпы роста розничного кредитования выше ожиданий. Вам не кажется эта ситуация парадоксальной? Поскольку предполагается, что ЦБ своими действиями по ставке замедляет или ускоряет, соответственно, инфляцию через спрос.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
На инфляцию влияет много факторов. Безусловно, мы рассматриваем и влияние на инфляцию такого фактора, как потребительский спрос. Казалось бы, если растет потребительское кредитование, должен расти потребительский спрос и должно увеличиваться инфляционное давление. Мы этого не видим. Розничная торговля растет очень умеренно, очень умеренными темпами, пониженными темпами. Исходя из этого и других данных, мы делаем вывод о том, что розничное кредитование позволяет во многом поддерживать уровень потребления населения, но не наращивать его, не увеличивать внутренний потребительский спрос, а поддерживать его на том уровне, который приблизительно наблюдался до этого. Поэтому мы не видим проинфляционного давления.
То есть розничное кредитование, потребительское кредитование прежде всего направлено на компенсацию пониженных реальных доходов.
ВОПРОС (газета «Пенсионер», Екатеринбург):
Почему при снижении ключевой ставки Банка России банки снижают ставки по кредитам незначительно, а проценты по вкладам – существенно?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Наверное, это становится более заметным, когда идет цикл снижения ставок. Но, действительно, банки не сразу и не с одинаковой скоростью повышают или понижают кредитные и депозитные ставки. Кстати, когда они меняют кредитные ставки, они учитывают не только инфляцию, ключевую ставку нашу, но учитывают риски заемщиков, которые могли возрасти или снизиться, и неценовые условия кредитования. При этом по-разному переносится наша ключевая ставка в длинные или в короткие ставки по депозитам и по кредитам.
И, конечно, надо смотреть и сравнивать с предыдущим периодом. Например, в прошлом году мы даже еще не повысили ключевую ставку, но начали расти ставки по депозитам. Таким образом банки отреагировали даже не на изменение ключевой ставки, а на растущую инфляцию и инфляционные риски.
Поэтому такая неравномерность будет сохраняться, но в целом если мы снижаем ключевую ставку, если снижаются инфляционные риски, то банки переносят это с тем или иным лагом в той или иной пропорции на депозитные и кредитные ставки.
ВОПРОС (телеканал «Россия 24»):
Коллеги из газеты «Коммерсантъ» написали статью, что в последнее время увеличились выдачи кредитов 18-летним людям. То есть им исполняется 18 лет, наступает совершеннолетие, приходит письмо из банка, а там кредитная карта. Но мы же понимаем, что эти люди на иждивении у родителей, и в случае чего долги придется покрывать именно родителям. Видит ли в этом Центробанк какую-то угрозу или риски?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы считаем, что, действительно, банки должны больше внимания уделять кредитоспособности своих заемщиков, когда они выдают потребительские кредиты. Поэтому для такого рода случаев и вводится показатель долговой нагрузки на заемщика. Мы его собираемся вводить 1 октября и опубликовали проект нашего решения буквально на днях для того, чтобы еще раз обсудить с банками, хотя мы эту тему обсуждаем достаточно давно.
То есть банки должны будут оценивать доходы, потенциальные доходы заемщика, уже накопленную долговую нагрузку. И это будет отражаться на коэффициентах риска для банков. Поэтому такое мягкое регулирование мы вводим, но, конечно, это не должно быть индивидуальное регулирование в зависимости от возраста или в зависимости от каких-то иных показателей. А должна оцениваться долговая нагрузка на заемщика.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Вы уже сказали про ФНБ и достижение планки в 7% ВВП. А вы не могли бы сказать – вы, наверное, уже для себя оценили, – достижение какого уровня ликвидных активов было бы, по вашему мнению, безопасно для начала инвестирования средств фонда, чтобы не привело к ослаблению эффекта бюджетного правила?
И второй вопрос. Сейчас обсуждается с союзным государством, с Белоруссией, переход на единую валюту. В какой стадии этот процесс? И о чем все же могла бы идти речь? Это переход на рубль или это будет какая-то новая валюта? Не планируется ли запустить эту дискуссию с другими странами ЕврАзЭС?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается 7%. Нам необходимо будет действительно еще раз уточнить этот порог, это уточнение нужно сделать. Я думаю, что и обменяться такими оценками Центральному банку и правительству. Но в принципе, чтобы вы понимали, это вопрос не только 7%, а вообще изменения механизма, когда начинают расходоваться, по сути дела, нефтегазовые доходы. То есть если будут расходоваться, допустим, все доходы, получаемые от повышения цен на нефть, когда уже ФНБ накоплен в 7%, это означает, что мы восстанавливаем зависимость внутренних показателей от изменения цены на нефть. Потому что 7% у нас уже есть, любое превышение означает повышение расходов, изменение реального эффективного курса и так далее. Восстановление уязвимости. На мой взгляд, это совсем нежелательный вариант.
Иногда обсуждают, что будем тратить не всю надбавку над 7%, а допустим, какой-то процент превышения от 7%. По сути, это будет равнозначно повышению цены отсечения (по нефти в бюджетном правиле. – Ред.). То есть мы стабилизируем экономику, она не будет так зависеть от колебания цены на нефть, стабилизирующий эффект останется, но уровень стабилизации уже будет не на уровень 40 плюс (долларов за баррель. – Ред.), о котором мы говорим, а чуть выше. Это может привести к разовому, одномоментному повышению реального курса рубля, некоторому снижению конкурентоспособности наших компаний. Но в принципе такой стабилизирующий эффект правила останется. Поэтому, когда обсуждаются механизмы инвестирования, важно понять, о чем идет речь и где мы готовы двигаться, если готовы двигаться. В этом упражнении, мне кажется, очень важно посмотреть еще раз на то, достаточно 7% ФНБ или недостаточно для того, чтобы (покрыть. – Ред.) риски, которые сейчас иные, нежели те, которые рассматривались до введения бюджетного правила, в том числе и до разных внешнеэкономических факторов, насколько этого накопления достаточно.
И уже третий фактор, если вдруг будет принято решение, как инвестировать, – эффективность этих инвестиций, чтобы инвестиции повышали потенциальные темпы экономического роста. Тогда проинфляционного эффекта будет меньше, и тогда нам не надо будет реагировать денежно-кредитной политикой.
Иногда обсуждается, что можно дать кредиты импортерам нашей продукции, чтобы они расширяли внешний спрос на нашу продукцию. Но с точки зрения макроэкономической, с точки зрения притока валюты, это будет то же самое, что потратить эти деньги внутри страны. Да, поэтому, на наш взгляд, макроэкономически влияние на реальный эффективный курс приблизительно такое же.
Важно здесь понять все-таки, если такие инвестиции будут, что в наилучшей степени, в наибольшей степени влияет на повышение потенциальных темпов экономического роста.
И что касается переговоров с Белоруссией, они действительно ведутся, но в очень начальной стадии. Я напомню, что у нас в союзном договоре речь шла о возможном переходе и к единой валюте. Но еще раз – мы только в начальной стадии обсуждения, и, конечно, пока речь не идет о том, чтобы распространять это на другие страны.
ВОПРОС (агентство «Блумберг):
Один уточняющий вопрос по поводу 7%. Вот представьте, что я – правительство и пришла к вам за советом: на сколько мне повысить порог? Дайте, пожалуйста, совет: на сколько мне повысить порог – 15, 20, 50%?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Я думаю, что если правительство к нам за этим обратится, мы свои расчеты сделаем. У нас пока нет таких завершенных расчетов, поэтому я не могу дать этот совет, скажем так, с полной уверенностью.
Я просто обратила внимание на то, что эта цифра у нас перекочевала из прежнего регулирования, к ней надо критически отнестись. Мы этого еще не успели сделать, но мы будем это делать и рассчитаем, какой, на наш взгляд, был бы комфортный, безопасный уровень ФНБ.
ВОПРОС (агентство «Блумберг):
Спасибо. И один вопрос такого общего порядка. На питерском форуме у вас была дискуссия с министром Орешкиным по поводу потребкредитования. Орешкин назвал потребкредитование пузырем, вы, собственно, сказали, что люди берут кредиты не от хорошей жизни. Но по сути это не совсем была дискуссия, а вы оба зафиксировали, что у нас люди очень плохо живут. Скажите, пожалуйста, у нас действительно падают уже который год доходы населения, средний чек тоже падает, кредиты, как вы говорите, растут, инвестпроекты пока не помогают, инфляция низкая, нефть высокая. То есть и вы сейчас даже подчеркнули, что финансовая ситуация улучшается. Ситуация финансовая улучшается, а люди беднеют. Мы в ловушке в какой-то – структурной, я не знаю, как это называется. Можете сказать, как из нее выйти? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Я на том же питерском форуме свою позицию обозначила. На мой взгляд, ограничения для экономического роста – они лежат не в финансовой сфере. И когда мы обсуждаем эти ограничения для экономического роста, то и эксперты, и члены правительства, и, главное, бизнес – они называют определенные ограничения для экономического роста. Мы, кстати, посмотрели, доступность кредитов в зависимости от опроса находится на 6–7 месте обычно (в списке проблем, беспокоящих российский бизнес. – Ред.), не входит в первые три. Первые три – это определенность экономического роста, инвестиционный климат, все, что стоит за инвестиционным климатом.
Поэтому, на мой взгляд, когда мы предлагаем меры по повышению экономического роста, мы должны прежде всего снимать те препятствия, которые субъекты экономики и мы видим как препятствия. И с этой точки зрения весь набор структурных мер, которые улучшают инвестиционный климат, должен дать ускорение темпов экономического роста. И на это направлены национальные проекты.
Я повторю, чего я опасаюсь. Национальные проекты, мы это уже видим по факту этого года, – они разворачиваются во времени. Это сложные проекты, не простые, они, конечно, требуют времени. И требует времени их реализация и, тем более, отдача от этих проектов, потому что от структурных изменений отдача происходит, но она во времени распределена. И поэтому хотелось бы, чтобы мы сфокусировались на создании реально необходимых условий устойчивого долгосрочного роста. Потому что когда эти проекты не дают немедленной отдачи, возникает желание либо увеличить госинвестиции, либо снизить денежно-кредитную ставку. Это может краткосрочно привести к повышению темпов экономического роста.
Но я абсолютно убеждена, что это не приведет к повышению потенциала экономики, к устойчивому экономическому росту. И поэтому мы с этой точки зрения подходим к определению роли денежно-кредитной политики. Сейчас эта тема все больше и больше обсуждается – про роль денежно-кредитной политики. Мы видим свою роль в повышении экономического роста. Но это именно низкая стабильная инфляция, предсказуемые условия игры. И, на наш взгляд, мы этим вносим вклад в то, чтобы были привлекательными инвестиции. Но этого, безусловно, недостаточно – стабильности недостаточно ни для экономического роста, ни для роста реальных доходов населения.
Что касается потребительского кредитования, еще раз повторю – там нет пузыря сейчас, мы этого не видим ни по каким показателям. И на это, кстати, указывает и динамика розничного товарооборота, о чем мы говорили. Но пузыри могут возникнуть – потребительское кредитование, ипотечное кредитование – там пузыри могут очень быстро накапливаться. Поэтому мы предпринимаем макропруденциальные меры, чтобы избежать в будущем накопления пузырей, которые будут создавать риски для финансовой стабильности. Сейчас их (пузырей. – Ред.) нет. Наши меры направлены на то, чтобы они не появились в будущем.
ВОПРОС (информационное агентство «74.ру.», Челябинск):
Какая инфляция, на ваш взгляд, будет способствовать экономическому росту? А еще лучше – экономическому рывку в нашей стране.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Стабильному экономическому росту с хорошими темпами (сейчас они достаточно невысокие) будет способствовать низкая и стабильная инфляция. Низкая и стабильная. На наш взгляд, это очень важно, потому что именно низкая стабильная инфляция сделает доступными и кредиты для бизнеса, и у людей не будет опасений, что доходы, полученные ими, зарплата в силу инфляции будут обесцениваться. Все это увеличивает горизонт планирования, и все это повышает (определенность. – Ред.) и работает на экономический рост.
Кстати, высокая инфляция, выше 4%, она достаточно нестабильная. Чем выше инфляция, тем обычно она менее стабильная. У многих стран целевой уровень инфляции даже ниже, чем у нас: не 4%, а 2% у развитых стран. Но мы проводили расчеты и оценки, считаем, что для нашей экономики 4% – это правильный ориентир, потому что происходят структурные изменения экономики, структурная подстройка цен. И наша задача – как раз создать доверие к тому, что ценовые условия будут стабильными и не будут меняться, будут способствовать экономическому росту.
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Участники банковского рынка отмечают, что на фоне мер Центробанка в сегменте потребкредитования стали потихоньку увеличиваться сроки потребкредитования и это несет некоторые риски. Как считает Центробанк – есть ли действительно риски? И нужны ли меры для того, чтобы остановить этот процесс?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Да, мы тоже получили такую информацию, что некоторые банки, обходя наше регулирование, пытаются удлинить сроки реально коротких потребительских кредитов. Мы сейчас обсуждаем это и смотрим, каким образом воздействовать, для того чтобы не было таких, скажем, обходных маневров.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
Я хотела уточнить по поводу ФНБ. Скажите, была ли у вас уже дискуссия с вашими коллегами по финансовому блоку? Какова позиция Минфина по этому вопросу – по вашему предложению? И выносился ли вопрос об уровне трат ФНБ на уровень президента? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет. Сейчас начальный этап обсуждений, потому что, по оценкам правительства, мы достигнем этого порога – 7% ликвидной части – в следующем году. Поэтому, на мой взгляд, корректно сейчас начинать эту дискуссию. Министерство финансов знает наш осторожный подход к изменению правила, потому что мы считаем, уверены, что бюджетное правило сыграло очень позитивную стабилизирующую роль и для финансовой системы, и экономики в целом. Но, конечно, нужны инвестиции, нужны инвестиции в инфраструктуру.
Я думаю, что здесь еще и главный вызов – наладить эффективную реализацию тех проектов, на которые уже предусмотрены ресурсы и, исходя из этого, принимать решение. Дискуссия пока в начальном этапе, если сказать коротко.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
Вот ралли на рынке ОФЗ продолжается, в том числе после вашего сигнала. Как вы считаете, есть ли риски перегрева на этом рынке?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы таких рисков не видим, хотя видим, что в целом доходности снизились и это, действительно, ожидания по траектории и нашей денежно-кредитной политики, и по траектории денежно-кредитной политики ведущих центральных банков. Рисков для нас не видим и в том числе, если смотреть на увеличение доли нерезидентов. Она подросла на рынке ОФЗ, но пока не достигла максимума. Максимум у нас был 34%, сейчас чуть больше 29%.
Мы почему не видим этих рисков? У нас в принципе очень небольшой государственный долг. И это один из основных факторов, который стабилизирует в целом финансовую систему. Уровень государственного долга находится точно под контролем. Спасибо.
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Эльвира Сахипзадовна, очень ждем законопроекта об индивидуальном пенсионном капитале. Знаете ли вы, когда он может быть опубликован и когда может быть запущена система? И как в финальной версии выглядит механизм подключения граждан к ИПК? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы тоже хотели бы, чтобы индивидуальный пенсионный капитал заработал как можно быстрее. Еще раз повторю, накопительные пенсии –абсолютно необходимый элемент достойных пенсий в будущем наших пенсионеров, и длинный ресурс для экономики, и хороший стабилизатор финансовой системы, потому что это институциональный инвестор, собственный инвестор в российской экономике.
Но мы здесь не обладаем правом законодательной инициативы, поэтому зависит от правительства, когда начнется эта дискуссия, мы к ней готовы, и мне сейчас тяжело говорить, когда будут сроки опубликования, дискуссии и введения в жизнь. Но в целом мы надеемся, что это будет сделано.
Действительно, один из вопросов, который обсуждается, – уровень добровольности, скажем так, или автоматизма участия. В целом же система построена на том, чтобы у гражданина всегда был выбор. Мы изначально наши предложения строили на том, чтобы гражданин каждый раз мог совершать этот выбор. Но в конечном счете конструкция будет зависеть, видимо, и от общественных обсуждений. Надеюсь, что они будут в ближайшее время.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Недавно была запущена дискуссия по ограничению сроков владения ЦБ санируемыми банками. Минфин и Минэкономразвития считают, что все же должен быть ограничен срок владения вами санируемыми банками.
Вы не раз говорили, что между вами и вашими разными подразделениями и надзорным блоком бетонная стена. Но может быть, посмотреть на вопрос шире? Может быть, уже сейчас назрел вопрос вашего выхода из капитала финансовых организаций, например Сбербанка и Московской Биржи?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается санируемых банков. Я еще раз подтверждаю, что мы готовим их к продаже. Те банки, которые поменьше, мы уже выставляли на продажу, будем готовы повторить это после изменения в законодательстве, после получения годовой финансовой отчетности. Что касается Банка «Открытие», готовим его к продаже на 2021 год.
Законодательное ограничение, на мой взгляд, излишне, а может быть, даже вредно. Кстати, если его устанавливать, то надо устанавливать законодательное ограничение на владение государством не только банками, но и любыми не стратегическими активами. У нас большая доля государства не только в банковском секторе, просто хочу заметить.
Но что касается установления в законе таких дат, на мой взгляд, это вредно, потому что инвесторы будут предполагать, что, несмотря на условия, на конъюнктурные условия, собственник будет продавать актив. Это, конечно, приведет к тому, что давление на понижение цены этого актива будет возрастать. И мы вынуждены будем платить большой дисконт.
И все-таки продажа зависит от конъюнктуры. При этом мы понимаем, что на конъюнктуру всегда можно сослаться, сказать, что она не очень благоприятная. У нас нет желания ждать блестящей конъюнктуры, но если мы будем видеть, что это временный какой-то большой провал конъюнктуры, в это время выходить с продажей – ни один разумный собственник этого не делает. Поэтому определенная гибкость здесь должна быть.
И что касается стены, у нас действительно есть много функций, которые имеют потенциально конфликт интересов, мы – мегарегулятор. Мы прекрасно это осознаем, поэтому выстраиваем и ограничения, и стены между разными функциями. Но у нас, например, в советах директоров финансовых компаний, которыми мы владеем, не участвуют представители надзора.
В денежно-кредитной политике при проведении операций мы не учитываем надзорную информацию. Но свидетельством этого может быть, например, то, что мы как Банк России также, к сожалению, потеряли деньги в банках с отозванной лицензией. У нас выстроена здесь, действительно, эта стена.
Поэтому такую политику будем продолжать. Мы прекрасно понимаем, что здесь мы должны урегулировать конфликт интересов, чтобы и у рынка было больше доверия к той политике, которую мы проводим, к надзорной политике. Это для нас очень важный момент, мы все время его отслеживаем в нашей работе. Спасибо.