Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров Банка России 10 июня 2022 года
Добрый день! Сегодня мы приняли решение снизить ключевую ставку на 150 базисных пунктов, до 9,5% годовых.
Инфляция замедляется, в том числе под влиянием укрепления рубля и снижения инфляционных ожиданий. Это дало нам возможность сегодня снова уменьшить ключевую ставку. Но те очень низкие темпы роста цен, которые мы наблюдаем в последние недели, нельзя считать устойчиво низкой инфляцией. В большой степени они объясняются коррекцией цен после резкого роста в марте. И проинфляционные риски по-прежнему сильны.
Остановлюсь на факторах решения.
Первое. Рост цен в мае — начале июня существенно замедлился.
Но мы не склонны трактовать этот факт чересчур оптимистично. Да, цены по небольшой группе товаров (примерно 10% от потребительской корзины) в мае не просто замедлили рост, но и снизились. В основном это продовольствие, для которого свойственна повышенная волатильность цен (это некоторые фрукты и овощи, яйца, сахар). Дешевели и товары длительного пользования, которые еще недавно дорожали двузначными темпами. По основной же массе позиций темпы роста цен хоть и снижаются, но по-прежнему значительно выше 4% в пересчете на год.
В феврале — марте граждане сформировали запасы товаров и продуктов длительного хранения на несколько месяцев вперед. Сейчас они постепенно расходуются, и новые покупки, вероятно, совершаются в меньшем объеме. Кроме того, предприниматели существенно повысили цены, опасаясь в том числе ослабления рубля. Сейчас, когда ситуация стабилизировалась, не все готовы покупать товары по таким ценам. Поэтому происходит коррекция цен вниз. Но ситуация может поменяться. Запасы заканчиваются, и потребление будет происходить за счет новых покупок.
Подчеркну, что снижение цен на отдельные товары в апреле — мае лишь отчасти компенсировало мартовский ценовой скачок. Так, цены на компьютеры, телевизоры, стиральные машины, смартфоны снизились за два месяца на
Важный признак стабилизации ситуации — это возвращение инфляционных ожиданий населения к уровням годичной давности. Отвечая на вопрос о причинах более низких инфляционных ожиданий, граждане отмечали, что «сильная волна роста цен уже прошла» и дефицита товаров повседневного спроса удалось избежать.
Ценовые ожидания предприятий также продолжили снижаться, вернувшись к уровням конца прошлого года. Среди причин компании называют как замедление роста издержек, включая курсовую динамику и удешевление моторного топлива, так и ослабление спроса на их продукцию. Однако и ожидания предприятий, и ожидания населения пока остаются гораздо выше тех уровней, которые наблюдались при инфляции вблизи 4%.
Мы понизили прогноз инфляции на 2022 год с учетом этих тенденций. И по нашим оценкам, прирост цен по итогам этого года составит
Второе. По нашей оценке, в мае снижение экономической активности приостановилось. В части внешней торговли физические объемы экспорта снизились меньше, чем мы ожидали в апреле, тогда как динамика импорта в целом соответствовала нашим оценкам. Проблемы сегодня испытывают большинство компаний, которые ведут внешнеэкономическую деятельность. Это затруднения в налаживании связей с новыми поставщиками, проведении платежей, поиске новых рынков сбыта, доставке товаров новыми маршрутами. Расшивка этих проблем потребует длительного времени. Кроме того, сохраняются риски вторичных санкций.
Экономическая картина по отраслям остается смешанной. Неоднородность усилилась. С одной стороны, по оперативным, в том числе опросным, показателям мы видим точечные улучшения. Так, индикатор бизнес-климата, который мы начали публиковать в июне, говорит, что оценки компаний по текущей и будущей ситуации в экономике два месяца подряд становятся менее негативными. Более значимые улучшения отмечают предприятия отраслей, где активнее идет процесс импортозамещения. Например, в фармацевтике, отдельных отраслях машиностроения, металлообработке. В целом стабильная ситуация в сельском хозяйстве. С другой стороны, в отраслях, где высока роль внешнеэкономических операций, выпуск продукции сокращается. Это компании, ориентированные на экспорт (например, нефтегазовый сектор, деревообработка, добыча угля), и компании, критически зависимые от импорта оборудования и комплектующих (это автопром и прочие сборочные производства). Еще одним узким местом является зависимость от сервисного обслуживания иностранных производственных линий, машин, иного оборудования.
Высока неоднородность не только в отраслевом, но и в региональном разрезе. Например, на Северо-Западе значительное число компаний традиционно ориентировано на европейские рынки, и, как следствие, там спад сильнее. И напротив, для регионов, которые в большей степени ведут торговлю на азиатских рынках, адаптация происходит быстрее. Агропромышленные и туристические регионы Юга России, где высока доля малого и среднего бизнеса и которые скорее ориентированы на внутренний рынок, тоже испытали меньшую глубину спада. Мы всегда учитываем оперативную информацию, поступающую из регионов, при подготовке к решению. И напомню, что уже полтора года накануне «недели тишины» выходит доклад «Региональная экономика», который суммирует оценку ситуации на местах главными управлениями Банка России.
Что касается потребительской активности, то в апреле — мае мы увидели ее охлаждение. Оборот розничной торговли снизился почти на 10% год к году. Причин как минимум три. Во-первых, спрос скорректировался после ажиотажа в конце февраля — начале марта. Во-вторых, в последние три месяца сбережения граждан были связаны высокими депозитными ставками. И в-третьих, замедлилось потребительское кредитование. Это можно объяснить как высокими ставками, так и тем, что основные крупные покупки, для которых часто используют такие кредиты (бытовая техника, электроника), были уже сделаны раньше.
Мы считаем, что сейчас эти факторы начинают менять направленность. Общая стабилизация ситуации и улучшение ожиданий относительно перспектив развития экономики будут поддерживать потребительскую уверенность. Расширение программ социальной поддержки и индексация пенсий, уже заложенные в бюджет, также будут способствовать росту потребительской активности. И по мере расходования запасов потребление начнет возвращаться к более привычным уровням.
Безработица в апреле оставалась на исторически минимальном уровне. Но в последний месяц возросло число компаний, прибегающих к частичной занятости. По ряду индикаторов мы видим некоторое сокращение спроса на персонал по ряду специальностей. Дальнейшая динамика рынка труда будет зависеть от масштабов и скорости структурной трансформации, а также от мобильности трудовых ресурсов.
Третье. Денежно-кредитные условия смягчились в отдельных сегментах, но в целом оставались жесткими.
По оперативным данным, в мае кредитная активность замедлилась, особенно в розничном кредитовании. Вместе с тем есть основание полагать, что снижение ставки в мае поддержит кредитование уже начиная с июня. Кривая доходностей ОФЗ практически по всем срокам снизилась до 9%. Банки также пересматривают вниз ставки по кредитам. При этом из-за высокой экономической неопределенности дополнительным фактором жесткости кредитных условий остаются повышенные неценовые требования к заемщикам. И при определении уровня ключевой ставки мы учитываем влияние этого фактора на кредитную активность и трансмиссию денежно-кредитной политики. Мы также продолжим внимательно отслеживать динамику срочных депозитов — то, как она будет меняться после истечения срока вкладов, открытых по высоким ставкам в марте и апреле.
Теперь о рисках для нашего прогноза. Проинфляционные риски продолжают снижаться, но остаются существенными.
Бюджетная политика становится стимулирующей. Мы учли это при принятии последних решений. В случае же дополнительного смягчения бюджетной политики проинфляционное влияние может оказаться сильнее, чем отражено в прогнозе. Для возвращения инфляции к цели в 2024 году это может потребовать проведения более жесткой денежно-кредитной политики, чем мы предполагаем сегодня. Принятие Правительством решений относительно бюджетного правила на предстоящую трехлетку позволит нам более точно оценить среднесрочное влияние бюджетной политики на экономику и инфляцию.
К проинфляционным мы также относим риски со стороны предложения. Здесь прежде всего речь идет о производителях, которые особо зависимы от импорта. Перед ними стоят беспрецедентные вызовы по отладке технологических, производственных и логистических цепочек. Без этого невозможно восполнить необходимые экономике запасы. Прежде всего речь о непродовольственных товарах. Если запасы будут таять, а их пополнение будет по-прежнему затруднено, это ограничит производственные возможности и способно усилить инфляционное давление.
Внешние условия несут целый комплекс рисков. От сочетания этих условий и того, как они будут развиваться во времени, зависит их суммарный эффект на экономику и инфляцию. Здесь сосредоточена самая большая неопределенность. Во-первых, влияние нефтяного эмбарго. В случае сильного падения экспорта российской нефти — через сжатие торгового баланса и ослабление рубля — возникнет проинфляционное давление. Многое зависит от того, какие объемы нефти удастся перенаправить на другие рынки, а также от того, в какой мере снижение объемов компенсируется ценой. Это в свою очередь будет определяться расшивкой инфраструктурных и логистических проблем и спросом на новых рынках.
Во-вторых, усиливаются риски глобальной рецессии. В случае их реализации мировой спрос на товары российского экспорта снизится, что через ослабление рубля внесет вклад в ускорение инфляции.
В-третьих, снижение экспорта российских товаров может нести также и дезинфляционные риски, если компании из-за невозможности наладить экспортные цепочки будут вынуждены перенаправлять товары на внутренний рынок.
В-четвертых, большое значение имеет динамика импорта — как быстро она сможет восстановиться и как будет соотноситься с динамикой экспорта.
Как вы видите, со стороны внешних условий имеется очень большой набор возможных факторов с разнонаправленным влиянием. И мы будем оценивать все изменения и взаимные эффекты этих процессов.
В заключение о перспективах нашей денежно-кредитной политики в условиях беспрецедентной неопределенности.
Нам необходимо настроить политику следующим образом. С одной стороны, не препятствовать структурной перестройке экономики, с другой — избежать рисков стагфляции. В первом случае проблема возможна, если уровень ставки будет слишком высоким при более сильном сжатии спроса по сравнению со снижением предложения. Во втором — если уровень ставки будет слишком низким при отсутствии у компаний объективных возможностей по наращиванию предложения. Или если ставка будет снижаться слишком быстро, избыточно реагируя на наблюдаемую сегодня динамику цен.
Если ситуация будет развиваться по базовой траектории, по мере снижения устойчивой инфляции будет происходить дальнейшее постепенное снижение ключевой ставки. И на ближайших заседаниях мы будем оценивать его целесообразность. Сроки и масштаб снижения будут очень существенно зависеть от скорости снижения инфляционных ожиданий населения и бизнеса. А также от того, как будет проходить воссоздание производственных цепочек в новых условиях и в какой мере будут разрешаться ограничения со стороны предложения.
В соответствии с нашим уточненным прогнозом и с учетом сегодняшнего решения средняя за год ключевая ставка в текущем году составит
Спасибо за внимание!
Сессия вопросов и ответов
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Вы уже сказали, что текущие темпы роста цен нельзя считать устойчивыми. Ожидаете ли вы разворота тенденции по инфляции по мере исчерпания разовых факторов и из-за возможного влияния бюджетной политики? Первый вопрос.
Второй вопрос. Вы ранее говорили, что сможете вернуться к стандартным шагам по ДКП при достижении ставкой однозначного уровня. Вернулись мы к этому времени? И можно ли уже сейчас говорить о тонкой настройке?
И еще один вопрос. Вы говорили как раз про экспортное эмбарго. Насколько сильным будет влияние на торговый баланс? И согласны ли вы с мнением, что рост цен поможет нивелировать этот эффект?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается снижения темпов роста цен, мы ожидаем, что оно будет продолжать происходить. Действительно, будут уходить разовые факторы. Но мы ожидаем, что и устойчивые компоненты (а они сейчас снижаются, но остаются выше 4%) продолжат свое снижение.
Безусловно, вы правы: одним из факторов будет дальнейшее проведение бюджетной политики. Мы пока исходим из тех решений, которые приняты, анонсированы. Бюджет на следующие годы сейчас обсуждается. И мы считаем очень важным вернуться в перспективе к тому или иному бюджетному правилу и пониманию того, какая будет бюджетная рамка, потому что это влияет на денежно-кредитную политику.
Что касается перехода к стандартным шагам, я говорила, скорее, о том, что когда наша ключевая ставка в двузначном диапазоне, то такие стандартные шаги, как 0,25, наверное, не применимы, мы двигаемся бОльшими шагами.
При переходе к однозначным уровням ставки мы каждый раз будем это рассматривать. И размер шага будет зависеть от масштаба уточнения нашего прогноза на будущее.
Сейчас ситуация неопределенная. Очень много чего быстро меняется. Поэтому предвидеть каждый раз шаг — это, наверное, невозможно.
Говорить о стандартном шаге возможно, когда мы находимся в режиме такого тюнинга, скорее.
Что касается влияния эмбарго на нефть и нефтепродукты. Оно есть, оно негативное. Но степень воздействия будет зависеть от многих факторов. И ценовой фактор, конечно, будет играть роль. То есть влияние будет зависеть — первое — от того, удастся и в какой степени перенаправить потоки из тех стран, которые ввели эмбарго, на другие рынки.
Второе: это будет зависеть от ценового фактора, который в свою очередь будет зависеть от мировой конъюнктуры в целом и от темпов роста мировой экономики. А мы видим, что она замедляется. И спрос на товары российского экспорта может падать. И конечно, от ценовых условий, связанных с дисконтами, и так далее.
Наверное, вот эти основные факторы. Мы будем смотреть, как все это будет разворачиваться.
ВОПРОС (газета «Известия»):
У меня тоже, если позволите, два вопроса. Первый. Сейчас не очень стандартная ситуация. У нас очень большой спред между уровнем инфляции и ключевой ставкой. И такой же высокий спред между ключевой ставкой и процентными ставками банков.
Вы сказали, что майское снижение может в июне уже немножечко подтолкнуть кредитование. Но в целом когда вы ожидаете оживления кредитования и уменьшения этих спредов между ключевой ставкой и ставками банков?
И второй вопрос, он смежный, актуальный, по валюте. Центробанк сегодня заявил, что будет изучать вопрос банковских комиссий.
Но понятно, что там речь идет об одном банке, который распространяет это на старые договоры, то есть они там делают хитро схему: через накопительный счет они переводят на обычный счет, а снять деньги нельзя. То есть хотите — снимите, хотите — переведем. А снять деньги нельзя. И фактически люди попадают в определенную ловушку. Могут ли по отношению к этому банку быть приняты меры не только поведенческого, но и другого надзора?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается того, что ставки по кредитам сейчас больше отличаются от ключевой ставки, действительно, это происходит. Это то, что мы называем ужесточением ценовых условий выдачи кредита. Есть еще и ужесточение неценовых условий выдачи кредита, когда предъявляются требования к обеспечению и так далее, и так далее.
В ценовых условиях по кредиту у нас отражается рост риска, оценки банками рисков заемщиков. Одно дело — вы кредитуете предприятие, у которого понятные, налаженные рынки сбыта. Понятно, где оно берет комплектующие, сырье, производство. Сейчас многие предприятия перестраивают цепочки поставок, и есть неопределенность с рынками сбыта. И поэтому, конечно, естественным образом эти риски выросли, и банки их оценивают.
Почему они их так оценивают? Это управление рисками. Они должны думать в том числе и о другой части своих клиентов, о вкладчиках, и о том, что средства должны возвращаться. И интересы вкладчиков, кредиторов должны быть защищены.
Да, может быть, Алексей Борисович здесь что-то добавит по этой части, и в том числе по спреду между ключевой ставкой и инфляцией.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Говоря про дополнительную премию за риски, я просто еще раз хочу проапеллировать к тому, что уже прозвучало в выступлении. Мы понимаем, что увеличились премии за риски, мы понимаем, что ужесточились неценовые условия кредитования, и учитываем это в оценке механизма трансмиссии нашей ключевой ставки в кредитные ставки и далее в денежно-кредитные условия.
Надеемся, что постепенно это тоже будет приходить в прежнее состояние, но пока мы выбираем уровень ключевой ставки, понимая, что эти премии за риск будут какое-то время более высокими.
Если говорить про разницу между инфляцией и ключевой ставкой, то здесь вопрос о том, о какой инфляции идет речь. Если говорить о годовой инфляции за прошлые 12 месяцев, то, честно говоря, разница существенная, безусловно. Инфляция у нас 17,1%, по последним недельным данным. Ставку мы опустили сегодня до 9,5%.
Но это связано с тем, что это инфляция прошлого перехода. Похожая ситуация, хотя, может быть, чуть менее выраженная, была, если вы посмотрите, в 2015 году, когда мы тоже снижали ставку в условиях, когда годовая инфляция еще оставалась высокая — в ней сидели большие приросты цен конца 2014 и начала 2015 годов.
Но то, что важно для денежно-кредитных условий и трансмиссии денежно-кредитной политики, это не инфляция прошлая, а ожидаемая инфляция на будущее.
И в этом смысле, если сопоставить текущий уровень ключевой ставки с нашим прогнозом по инфляции, то в целом та политика, которая сейчас проводится, укладывается в рамки того, что можно называть жесткой, умеренно жесткой.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Да, но я хотела бы здесь подчеркнуть, что на этот спред все смотрят по-разному. Одни считают, что ключевая ставка существенно ниже инфляции, если ее мерить в годовом выражении. А если брать текущую, недельную инфляцию, ее экстраполировать, анализировать, некоторые считают, что ключевая ставка выше этой инфляции.
Но мы исходим из того, что, основываясь на недельной инфляции, которая во многом вызвана текущими факторами, нельзя делать выводы. Более правильный подход тот, о котором сказал Алексей Борисович: ключевая ставка влияет на стоимость предоставления ресурсов или привлекательность депозитов на будущее. И нужно, конечно, смотреть и сравнивать с прогнозами и с ожиданиями, с тем, как это влияет на будущее.
И по валюте, по комиссии. Мы действительно сейчас внимательно смотрим на эту ситуацию. Как уже говорили, исходим из того, что банки не должны ухудшать условия обслуживания уже существующих клиентов по существующим договорам.
Что касается вкладов, я хочу еще раз подчеркнуть: здесь не допускается увеличение или введение комиссий. Это будет прямым нарушением закона.
Что касается счетов и разного рода переводов, это надо внимательно смотреть по договорам. Там разные банки приняли разные решения. Мы по каждому банку сейчас разберемся в этой ситуации и, если есть нарушения соответствующие, будем принимать меры, которые в соответствии с нарушениями мы имеем право применять.
Но, конечно, нужно понимать, что в условиях санкций, ограничений все операции с валютой — и для банков, и для граждан — несут определенные риски. Поэтому банки стараются уменьшать свои объемы валютных операций и могут даже перестать предлагать некоторые продукты, выраженные в валюте, валютные продукты.
Но важно, чтобы все это было с соблюдением всех прав клиентов банков. Мы эту ситуацию держим на контроле и по каждому банку разберемся детально, насколько это соответствует законодательству и заключенным договорам с клиентами.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Эльвира Сахипзадовна, вы сегодня упомянули стагфляцию, и даже перечислили факторы, которые могут привести к ее возникновению.
Но все-таки как вы оцениваете риски ее возникновения в России? Как высокие? И закладываете ли вы ее в базовый прогноз? Или это, скорее, пессимистический прогноз? Это первый вопрос.
И второй вопрос у меня про бюджетное правило. Вы также сегодня упомянули бюджетную политику, и мы знаем, что сейчас Минфин разрабатывает новые бюджетные правила. Принимаете ли вы участие в обсуждении этой конструкции? И, на ваш взгляд, каким должно быть новое бюджетное правило?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается рисков стагфляции, мы их не закладываем в базовый прогноз, и наша политика направлена на то, чтобы такой риск не реализовался. И мы из этого исходим.
Что касается бюджетного правила, да, мы некоторые общие обсуждения ведем с Минфином по поводу его необходимости. Но о конкретных предложениях по этой конструкции еще рано говорить.
ВОПРОС (издание «Остров Свободы», г. Волгоград):
Вслед за снижением ключевой ставки снижаются ставки по кредитам. Однако банки не спешат выдавать кредиты, усилив оценку заемщика. Насколько это правомерно? И когда банки ослабят жесткие требования к заемщикам?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Спасибо большое за вопрос. Мы действительно его уже несколько раз сегодня затрагивали, потому что это важный фактор. Мы видим, что банки также ужесточили неценовые требования к заемщикам.
И банки действительно более осторожно подходят к оценке заемщиков. Это связано с тем, что реально выросли кредитные риски. В рамках перестройки экономики банки должны иметь возможность их оценить.
Еще раз напомню: если заемщик окажется некредитоспособным, не должны пострадать, соответственно, вкладчики и кредиторы, потому что банк отвечает за деньги вкладчиков и кредиторов.
Но мы устанавливаем нашу ключевую ставку, учитывая эту дополнительную жесткость неценовых условий.
Я думаю, что по мере того как структурная перестройка экономики будет происходить, компании будут выстраивать новые логистические, технологические цепочки, оценка банками этих рисков будет уменьшаться, и, соответственно, требования к заемщикам могут снижаться.
ВОПРОС (Frank Media):
Первый вопрос будет касаться НРД (Национального расчетного депозитария — Ред.). В начале июня Евросоюз ввел санкции в отношении НРД и тем самым, если можно так сказать, узаконил заморозку активов и операций, которая произошла после обрушения депозитарного моста между российской и зарубежной инфраструктурой в начале марта.
И как такового запрета на проведение операций, расчетов и хранения активов с начала марта до начала введения санкций не было, и поэтому некоторые инвесторы — как зарубежные, так и российские — готовят судебные иски, чтобы оспорить вот эту заморозку операций.
Планирует ли Банк России участвовать в этих исках либо как-то по-другому оспаривать заморозку проведения операций для российских инвесторов?
И вообще планирует ли Банк России, как мегарегулятор и как один из акционеров Группы «Московская Биржа», оспаривать санкции в отношении НРД или, может быть, как-то по-другому решать вопрос восстановления депозитарных мостов между Euroclear, Clearstream и российской инфраструктурой? Это первая группа вопросов.
А вторая группа вопросов касается формы отчетности. Участники финансового рынка просили Банк России поменять подход к раскрытию финансовой информации, в том числе в форме МФСО. Планирует ли Банк России менять эти походы? Может быть, имплементировать какие-то определенные нормы, изменять в том числе и для банковского сектора?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
По второму вопросу сразу коротко скажу. Мы сейчас в процессе обсуждения. Будем смотреть, что нужно сделать здесь, что мы можем сделать.
Что касается вопросов, связанных с НРД. Эти ограничения на продажи были следствием того, что международные учетные системы ограничили проведение операций по счетам НРД и сделали невозможным движение ценных бумаг со счетов НРД на счета иных учетных институтов.
И ограничения касаются возможности продажи этих бумаг на биржевом рынке, потому что нужно избежать риска, чтобы покупатели бумаг, часто неквалифицированные инвесторы, которые не знают о последствиях этой заморозки, просто не покупали эти бумаги. Потому что проблема системно остается.
И для того чтобы продавец, пытаясь продать эти бумаги через биржевую инфраструктуру, не мог их продать такому большому достаточно классу, который у нас есть, неквалифицированных инвесторов.
Но бумаги можно продавать на внебиржевом рынке, безусловно, по соглашению сторон, с дисконтами и так далее.
То, что касается нашего участия в разного рода процессах и в подготовке судебных исков, такая работа по выработке лучшей стратегии и тактики ведется. Эта работа непростая, сложная. Наверное, все, что я могу на эту тему сказать сейчас.
ВОПРОС (проект Life and invest):
Вы уже начали говорить об инвесторах, и я хотела бы задать вопрос относительно того, какая сейчас политика по защите инвесторов ведется Центральным банком, потому что уже упомянули, что у инвесторов заморожены иностранные активы, у некоторых инвесторов после этой заморозки произошли маржин коллы, потому что брокеры не стали их учитывать в качестве гарантийного обеспечения.
Люди теряют налоговые льготы при переводе бумаг от одного брокера к другому. У брокеров под санкциями при переводе ИИСов возникла такая ситуация, что у людей образовывается два ИИСа, и уже сейчас налоговая отказывает в вычетах, и, соответственно, будут штрафы у людей и возвраты.
Есть еще целый ряд проблем, с которыми сталкиваются инвесторы. Работает ли ЦБ над данными проблемами? И если работает, то как? Какие мы можем сейчас видеть решения по данным вопросам?
И, наверное, я сразу второй вопрос позволю себе задать. Могли бы вы объяснить, способна ли Россия на данный момент обслуживать свои внешние обязательства? И если такой возможности у России дальше не будет, что дефолт по внешним долгам будет означать просто для людей, россиян, и в том числе для инвесторов тоже?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается защиты прав инвесторов: это приоритет нашей политики. И до введения внешних ограничений, вы знаете, мы принимали меры по защите прежде всего неквалифицированных инвесторов, которые часто не нравились участникам финансового рынка. И конечно, многие инвесторы сейчас столкнулись с проблемами разного рода, вы часть из них упомянули.
Каждая эта проблема рассматривается отдельно. Где-то нужно изменение законодательства, где-то нормативно-правовые акты. И мы, безусловно, каждую проблему отрабатываем и в ближайшее время намерены провести наш экспертный совет в Центральном банке по проблемам розничных инвесторов, еще раз систематизировать те проблемы, которые надо проработать, чтобы ничего не осталось, скажем так, вне внимания.
Что касается темы, которую вы подняли по ИИС. Действительно, есть брокеры, которые попали под санкции. Позиция Банка России: налоговые вычеты в этом случае должны остаться. Для этого нужно будет вносить изменения в законодательство. Нужно дать возможность инвесторам иметь два ИИС, если один заблокирован, а второй не заблокирован, и не терять, соответственно, право на налоговый вычет.
Такие изменения в законодательство, на наш взгляд, нужно принять.
Что касается обслуживания внешних долгов. Знаете, часто дефолт определяют как неспособность и нежелание заемщика платить по долгам. С точки зрения финансовых ресурсов, у нас все возможности и способности есть.
Желание платить тоже есть. Вы знаете, были Минфином продемонстрированы разные варианты. Ситуация, в которой оказалась Россия сейчас, связана с техническими трудностями выплачивать суверенный долг в валюте с ограничением международных банковских операций.
Обычно, когда возникают проблемы по выплате суверенных долгов, это проблемы с бюджетом, у нас таких проблем нет. То есть еще раз: все ресурсы для выплаты долгов есть.
Какое последствие может быть? Как правило, невозможность выплачивать суверенный долг приводит к оттоку инвесторов, снижению стоимости активов государства в этой связи. Но в случае с Россией это уже произошло, поэтому такого немедленного последствия не ожидается.
Вся эта ситуация, хочу подчеркнуть, безусловно, не оказывает никакого влияния на исполнение государством своих обязательств перед российскими гражданами, перед российскими резидентами, которые купили облигации федерального займа.
ВОПРОС (телеканал «Россия 24»):
Эльвира Сахипзадовна, два вопроса у меня. Первое: о ситуации с зарубежными акциями. Вы частично уже прокомментировали, и все-таки многие инвесторы сейчас задаются вопросом: почему Центробанк, задачей которого является как раз защита инвесторов, не предупредил держателей акций о возможной блокировке их на брокерских счетах? И вообще, была ли такая возможность?
И второй вопрос о дальнейшей судьбе Михаила Задорного. Где мы можем его увидеть после присоединения «Открытия» к ВТБ?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается зарубежных акций. Предупредить о тех санкциях, которые будут введены, наверное, было практически невозможно. Риски, связанные с вложением в иностранные ценные бумаги, об этом Центральный банк всегда говорил; о том, что есть разного рода регуляторные риски, которые связаны с тем, что это зарубежные акции. Мы как раз об этом всегда говорили.
Но сейчас основное — это посмотреть, как можно решить эти проблемы инвесторов, которые оказались в такой ситуации, и, конечно, мы здесь с участниками рынка будем активно работать.
Что касается судьбы Михаила Задорнова, ему надо этот вопрос задавать.
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Хочется вернуться к валютным счетам. Обсуждалось ли введение отрицательных ставок по валютным счетам? И есть ли понимание, какая это будет валюта? Потому что в 2019 году говорилось, что на счета в евро может быть введена отрицательная ставка. Собственно, возможны ли какие-то лимиты, по которым будут эти отрицательные ставки? Это что касается юридических лиц.
И по «физикам» хотелось бы услышать заверение, что принудительной конвертации валютных счетов в рублевые не случится у нас.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается отрицательных ставок по валютным счетам. Действительно, сейчас речь идет о возможных законодательных изменениях. И речь идет только о юридических лицах.
Что касается конвертации: мы не говорим ни о каких принудительных конвертациях.
ВОПРОС (газета «АиФ в Оренбуржье»):
Как вы считаете, нормальная ли ситуация, когда предпринимаются вот такие хитрые попытки обойти ключевую ставку в том смысле, что разрабатываются параллельные какие-то инструменты? Например, сейчас идет речь о промышленной ипотеке под ставку существенно ниже, чем ключевая. И речь идет о каких-то сельскохозяйственных проектах тоже под ставку существенно ниже. Про жилищную мы уже не говорим, это давно действует.
Нет ли здесь некоего противоречия, что «дорого, но можно вот так, чуть дешевле»? Не логичнее ли прийти к некоему консенсусу и все-таки установить такую ставку, чтобы не надо было выдумывать промышленную, сельхоз, жилищную и прочие ипотеки?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, такая тема есть. Вы абсолютно правы, что эти льготные программы влияют на ставки в целом для остальных заемщиков.
Но, на наш взгляд, такого рода льготные программы (они есть и по ипотеке, и по субсидированию кредитов по разным отраслям) могут быть востребованы, и они уместны как антикризисные меры в достаточно острый период кризиса, в случае если резко ужесточается денежно-кредитная политика. Когда мы резко повысили ставку, это как точечные меры со стороны правительства, которое проводит структурную политику, промышленную политику, чтобы поддержать определенные секторы экономики.
Но, конечно, увеличение объемов такого льготного кредитования имеет следующие эффекты — часть кредитов становится менее чувствительной к нашей ключевой ставке, то есть денежно-кредитной политике.
И поэтому нам приходится держать чуть выше ключевую ставку для того, чтобы добиваться тех же результатов, скажем так. И при прочих равных это означает более высокие ставки для остальных заемщиков. И поэтому, на наш взгляд, такие льготные программы нужно и целесообразно использовать только в определенные ограниченные промежутки времени и в ограниченных объемах.
Потом надо отказываться в пользу того, чтобы иметь больше возможностей снижать ставки для всех заемщиков.
ВОПРОС (газета «КоммерсантЪ»):
Поскольку у нас пресс-конференция по ключевой ставке, давайте я для разнообразия спрошу о ней. Во-первых, какие варианты были на столе? Традиционный вопрос, который обычно не я задаю, но его все равно зададут, давайте я задам.
Основные вопросы у меня по прогнозу. Во-первых, прогноз изменился фактически за май. И в этой связи я попросил бы прокомментировать, какие компоненты в ВВП и инфляции оказались несчетными в течение этого месяца. И в связи с этим я бы попросил еще прокомментировать платежный баланс.
А второй вопрос, наверное, к Алексею Борисовичу. Очевидно, что инфляционное давление, связанное с исчерпанием запасов в промышленности, будет плавно нарастать, ну, наверное, где-то к осени, но увидим ли мы на графике снижения инфляции это в реальности или это будет сглажено другими трендами?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
У нас рассматривался, когда мы готовили решение, достаточно широкий набор вариантов. Вот, скажу так: от 9% и до 11% ключевая ставка. Но основная дискуссия шла между 9,5 и 10%.
Что касается прогноза. Действительно, мы свои оценки по многим показателям уточнили. И будем полноценный прогноз представлять к июлю, когда у нас опорное заседание. Мы сейчас дали уточнение по инфляции и по ключевой ставке. Но, конечно, мы видим, что ряд процессов в экономике происходит не так, как мы ожидали в апреле, когда делали свой прогноз. Как я уже сказала, это в основном касается экспорта: то есть экспорт лучше показывает результат — с точки зрения в том числе платежного баланса лучше, чем мы ожидали. А импорт приблизительно так, как мы ожидали.
Наверное, это основные моменты. Снижение кредитной активности мы тоже ожидали. Ну, надеемся, будет постепенное восстановление. Будем смотреть, как это будет происходить.
И я прошу Алексея Борисовича, может, и этот вопрос дополнительно прокомментировать, и тот, который вам был задан.
А.Б. ЗАБОТКИН:
По поводу пересмотра прогноза. Действительно, изменение существенное. И оно связано именно с изменением траектории инфляции, точнее, темпов роста цен, которое произошло со второй половины апреля по текущий момент времени. И вы в своем вопросе, по сути дела, уже на него ответили. Это действительно связано с тем, что динамика платежного баланса была существенно поддержана тем, что экспорт значимо, так скажем, не сократился в физическом объеме, а в номинальном выражении он растет год к году с учетом более высоких мировых цен. И это, конечно, дало другую траекторию курса, соответственно, более крепкий курс дал большую степень дезинфляции в этот промежуток времени. И в том числе за счет такого благотворного влияния на скорость затухания инфляционных ожиданий. Они по-прежнему высокие, но если мы сравним текущую динамику инфляционных ожиданий, скажем, с опытом 2015 года, то снижаются они быстрее. И, наверное, курсовая динамика играет по-прежнему значительную роль.
Переходя к вашему второму вопросу, наверное, на второе полугодие тема с запасами — это не единственное, что будет, так скажем, влиять на динамику месячной и, соответственно, годовой инфляции. У нас традиционно будет значительная сезонность, связанная с урожаем, с тем, какой он будет. Это тоже может вносить свои коррективы. И также, безусловно, скорость восстановления спроса с учетом реакции кредитования на довольно быстрое снижение ставки до уровней февраля также будет иметь значимое влияние на динамику общего темпа роста цен. На самом деле при том, что пересмотр прогноза значительный, с точки зрения динамики темпа роста цен во втором полугодии он примерно такой же. То есть этот пересмотр — это на самом деле сюрприз по инфляции за два месяца во многом и некоторое затухание инфляционных ожиданий.
Но в целом насколько это будет видно в графике? Если бы мы знали, это было бы очень хорошо, мы бы имели заметно более узкий диапазон прогноза на остаток года, но он по-прежнему широкий —
ВОПРОС (агентство Bloomberg):
Первый вопрос: россияне так долго мечтали о крепком рубле. И вот мечта сбылась. Рубль крепчает и крепчает, но почему-то этому никто не рад. Что будет дальше с рублем? ЦБ может что-то сделать, чтобы его ослабить?
Второй вопрос. Вы говорите, что снижение экономической активности наблюдается в меньшем масштабе, чем вы ожидали в апреле. Почему так произошло? Получается, что эффект от санкций оказался не таким сильным для российской экономики, как показалось сначала.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается валютного курса. Несмотря на то, что введены валютные ограничения и так далее, мы придерживаемся политики плавающего курса в рамках этих ограничений. И курс, его движение по-разному влияет на различные группы экономических агентов. Экспортеры часто заинтересованы в ослаблении курса, импортеры — в укреплении курса. Может быть, одна группа экономических субъектов, которые раньше участвовали своими действиями в определении курса, который балансировался, стала меньше. Это иностранные инвесторы в российские активы. Но тем не менее курс остается плавающим. И он, конечно, сейчас в большей степени определяется текущим счетом, соотношением экспорта и импорта. И во многом будет этим определяться.
Изменяя ключевую ставку, мы сейчас в меньшей степени влияем (на курс — Ред.), нет немедленного эффекта в виде оттоков, притоков капитала. Но тем не менее денежно-кредитная политика, наша ставка может влиять на больший или меньший спрос на импорт и, таким образом, оказывать влияние на курс, но оно будет более протяженным во времени. И напомню, что мы при этом устанавливаем ставку, проводим денежно-кредитную политику, исходя из необходимости достижения цели по инфляции.
Что касается того, как ситуация развивается. Еще раз повторю: да, мы видим, что экспорт у нас не так снизился, как мы изначально ожидали. И, да, наверное, пока эффекты санкций проявляются менее остро, чем мы опасались. Это показывает способность компаний к адаптации, но говорить пока, что полный эффект санкций проявился, преждевременно. Ситуация неопределенности. Ситуация развивается. И ситуация структурной перестройки экономики, ее способности перестроиться — это тоже процесс. Поэтому здесь какие-то выводы делать преждевременно.
ВОПРОС (телеграм-канал «ШЕРГИНА»):
Позвольте вернуться к инвесторам, поскольку вопросов очень много, они в огромном количестве вышли на российскую биржу. Скажите, пожалуйста, как вы считаете, насколько безопасно сейчас российским инвесторам приобретать иностранные ценные бумаги на Санкт-Петербургской бирже. И как вы оцениваете вероятность того, что реализуется такой же сценарий, как с НРД, что вышестоящий депозитарий будет заблокирован.
И второй вопрос касается неоднозначности формулировок нового валютного регулирования, когда гражданам разрешено переводить деньги на зарубежные брокерские счета, приобретать ценные бумаги на организованных торгах. Но многие хотят продать, а из-за неоднозначных формулировок они не уверены, можно ли это делать без нарушения и без штрафа.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Про иностранные ценные бумаги. Риски, о которых мы говорили, что эти ценные бумаги регулируются в зарубежных юрисдикциях, частично реализовались. Поэтому этот риск нужно учитывать и на будущее, безусловно.
Что касается валютного регулирования: если есть необходимость продать ценные бумаги, зачислить средства от продажи на зарубежный счет, если я правильно понимаю вопрос, то для этого нужно решение комиссии. Если зачисляются, соответственно, купоны и дивиденды без продажи бумаг, то для этого разрешение не нужно.
ВОПРОС (журнал Fomag):
Два коротких вопроса. Отслеживает ли ЦБ разногласия и споры, когда они происходят между эмитентами и розничными инвесторами — например, относительно дивидендов, по другим вопросам, мониторит ли ситуацию?
И второй вопрос. Корректно ли банкам за открытие брокерского счета предлагать 30% годовых просто по факту открытия счета для новых клиентов? Насколько это правильно-неправильно с точки зрения защиты инвесторов?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается споров между эмитентами и инвесторами: если есть такой спор, мы, конечно, мониторим ситуацию, да, может быть, мы видим не все споры, которые не выходят в публичную плоскость, либо к нам нет жалоб. У нас есть и канал жалоб, но мы стараемся мониторить и смотреть на ситуацию, которая имеет системное значение либо требует изменения в регулировании. Либо если этот спор касается нарушения одной из сторон установленных правил, то, соответственно, к этой стороне нужно применять меры воздействия. Поэтому это зависит от (характера — Ред.) споров.
Что касается установления разного рода комиссий: в принципе у нас многие комиссии устанавливаются рыночным путем.
В условиях конкуренции, если клиент считает, что услуга дорогая, он должен пойти, наверное, к другому брокеру.
ВОПРОС («ОТС горсайт», г. Новосибирск):
Мы видим, что ставку ключевую в чрезвычайных обстоятельствах можно поднять очень резко, как в 2014 году это было, до 17%, сразу на 6,5 процентного пункта. В этом году — до 20%, даже еще больше получается, на 10,5 процентного пункта. Происходит это очень резко, одномоментно, для того чтобы купировать все неблагоприятные обстоятельства.
И когда эти неблагоприятные обстоятельства оказываются уже под контролем, очень часто можно услышать от экономистов и от участников бизнес-процессов такой вопрос: а почему нельзя ставку понизить так же резко для того, чтобы запустить вновь процессы кредитования, спрос, развитие бизнеса, развитие производства?
Вот в данном случае прошло возвращение к исходной ставке 9,5% за три месяца, это целый квартал. Это достаточно много.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Во-первых, это не очень много. Это достаточно быстро. И мы ставку поднимали до 20%, прежде всего исходя из рисков финансовой стабильности. И потом несколькими шагами, достаточно большими, эту надбавку, связанную с риском финансовой стабильности, мы убрали. Сейчас в основном мы смотрим на динамику инфляции, на устойчивые факторы инфляции.
У нас пока нет уверенности, что у нас произошло снижение устойчивых компонентов инфляции. Поэтому ситуация требует мониторинга. Мы, тем не менее, делаем достаточно большие шаги для того, чтобы ставка была на том уровне, которая обеспечит снижение инфляции к 4% в 2024 году.
ВОПРОС (газета РБК):
Раз уж коллеги затронули тему «Открытия» и ВТБ, хотелось бы уточнить, на каком этапе обсуждение этого процесса, как скоро оно может состояться? Или не состоится?
И второй вопрос будет касаться облигаций. Какие риски кросс-дефолтов видит ЦБ в том случае, если у нас эмитентам запретили платить по бондам в рублях?
И вопрос про замещающие облигации, о которых у нас Минэкономразвития говорило. Будут ли такие бумаги доступны внутренним инвесторам или зарубежные инвесторы тоже смогут как-то их приобрести?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается первого вопроса. Параметры возможной сделки обсуждаются, и мы о деталях и сроках скажем после того, как это обсуждение завершится.
Что касается возможных рисков, связанных с дефолтом, я уже тоже об этом сказала. Мы здесь не видим рисков, связанных с притоками-оттоками капитала. Но для того чтобы не реализовались риски кросс-дефолтов, действительно, в ряде договоров есть эти нефинансовые и финансовые триггеры, сейчас готовятся изменения в закон, которые такую ситуацию не будут относить к случаям, когда возможно предъявление требований кредиторами к досрочному погашения долга. Потому что на эту ситуацию эмитент повлиять никак не может.
Что касается замещающих облигаций, обменных облигаций. Такое законодательство, изменения в законы готовятся, мы поддерживаем, безусловно, ведение таких обменных или замещающих облигаций. Исходим из того, что они должны быть прежде всего направлены на защиту российских инвесторов, потому что они сейчас оказались в ситуации, когда их права нарушаются, когда деньги эмитентам перечисляются, а до них выплаты не доходят.
ВОПРОС (проект «Фанимани»):
У меня два простых и взаимосвязанных вопроса. Первый вопрос: вот сейчас заканчиваются трехмесячные вклады по ставкам 20%, которые открывались в марте. Многие банки уже начали рассылать такие заманчивые предложения: вкладывайте деньги в нас, у нас тут 30%, мы вам их сделаем, это вклад, плюс финансовые инструменты. Ни слова о риске, разумеется, не произносится в этих рекламных брошюрках. Центробанк как будет наблюдать? Будет, извините за выражение, давать по рукам за подобного рода призывы, потому что 30% — это какое-то сумасшествие, кажется?
И второй маленький вопрос. Как вы относитесь к тому, что сейчас часть средств с этих вкладов пойдет на потребительский рынок, то есть закладываете ли вы этот риск, который может привести к небольшому, наверное, потенциально скачку инфляции?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, сейчас многие вклады с повышенными ставками завершаются. И вы помните, как в пандемию, когда мы смягчали денежно-кредитную политику, ставки по депозитам снижались, и тогда активизировались предложения разного рода структурных инструментов, где одна часть депозита, вторая часть — сложного инструмента. И, конечно, сейчас такое может происходить, и сигналы мы тоже получаем и намерены ужесточать поведенческий надзор для того, чтобы потребителей не вводили в заблуждение разного рода сложными продуктами, не объясняя им эти риски.
Очень внимательно будем следить за этим. Еще раз: потому что ставки снижаются и такой риск может появиться.
Действительно, часть средств, которые люди держали во вкладах по высоким процентным ставкам, могут пойти на потребительский рынок. Мы это учитываем. И это может дать оживление как раз потребительскому спросу, которое в этих условиях необходимо.
ВОПРОС (агентство Reuters):
Видите ли вы риски для финансовой стабильности, инфляции и курса рубля от решения некоторых банков ввести комиссию (по валютным счетам — Ред.), о которой мы уже говорили?
Второй вопрос. Как вы оцениваете вероятность того, что в сентябре будет снят запрет на снятие больше 10 тыс. долларов с валютных счетов?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается влияния комиссии на вопросы финансовой стабильности, валютного курса, инфляции. Мы такого влияния не видим. Основное здесь — чтобы были защищены права владельцев таких счетов.
Еще раз подчеркну: мы видим эту тенденцию. Она не только с комиссиями появилась. Комиссия — это некое проявление того, что банки хотят снизить операции, которые подразумевают некоторые валютные риски. Это происходит. Это девалютизация, которую мы всегда поддерживали. И эту тенденцию тоже поддержим.
Что касается тех мер, которые были введены до сентября. Я думаю, что в начале сентября об этом скажем. В зависимости от развития ситуации.
ВОПРОС (информационное агентство «Магадан-медиа»):
В последнее время ключевая ставка быстро меняется — то поднимается, то опускается. Что посоветуете делать в условиях таких качелей? Класть деньги на счет или снимать и тратить? Что теперь будет с ипотекой? Как так получилось, что рубль укрепился, и что это дает нам — простым гражданам?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы избегаем давать конкретные финансовые советы не потому, что мы что-то знаем и не хотим поделиться своим мнением. Просто действительно у каждого человека разная стратегия — сберегательная, инвестиционная. Все зависит и от уровня доходов, и от аппетита к риску, и от той жизненной ситуации, в которой он находится. Мы, скорее, говорим о некоторых принципах, когда вы выходите на финансовый рынок, об осмотрительности, о том, чтобы, принимая решение о формах сбережения, инвестирования, всегда понимали риски, чтобы была диверсификация, что значит — не класть яйца в одну корзину. Разного рода такие принципы разумного, скажем, участника финансовой деятельности.
Был вопрос про укрепление рубля. Там, действительно, несколько причин для укрепления рубля. Это сохранение относительно высокого экспорта при сжатии импорта, то есть в страну поступает валютная выручка, но спрос со стороны импортеров сильно упал. Это влияет на укрепление курса. И второй фактор — сокращение оттока капитала в условиях санкций и в условиях введенных нами ограничений.
Но укрепление курса способствовало снижению инфляции и снижению цен, особенно по тем товарам, которые зависят от этого курса.
Я думаю, что выгоды снижения инфляции для простых людей не надо объяснять, потому что опасения, связанные с ростом цен, выражают практически все. Снижение инфляции, я думаю, для всех граждан — это выгодно. Но снижение инфляции, конечно, дает возможности снижать процентные ставки — и прежде всего по длинным кредитам, делает более доступным ипотеку.
Вопрос был, что будет теперь с ипотекой. Ипотека действительно припала после повышения нами ключевой ставки, но сейчас задействованы и разворачиваются льготные программы, плюс к этому мы снижаем ставки. И мы исходим из того, что ипотека постепенно оживится.
ВОПРОС (газета «Ведомости»):
Насколько сильно в апреле — мае снижался экспорт и импорт в денежном выражении, исходя из данных платежного баланса? Как скоро ЦБ сможет вернуть эти данные? И второй вопрос: каковы перспективы исков по возвращению международных резервов?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
По поводу исков по международным резервам я могу только сказать, что мы работаем. Это работа не одного дня, она требует рассмотрения всех аспектов.
По экспорту-импорту можно сказать о тенденциях. Алексей Борисович, если есть что добавить, пожалуйста.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Я могу только повторить, что на качественном уровне с точки зрения физических объемов экспорт снизился в апреле и мае не очень существенно. Импорт упал сильно. В номинальном объеме импорт тоже упал сильно, а экспорт на самом деле даже возрос с учетом более высоких цен. И, собственно говоря, результатом этого является уже сальдо торгового баланса, которое публикуется у нас в агрегированном режиме накопленным итогом с начала года. Последние данные вышли буквально на этой неделе.
ВОПРОС (проект Invest Future):
У меня три вопроса. Первый — он довольно-таки тривиальный, но очень важный. Вредит ли такой крепкий рубль, как сейчас, экономике России? Если да, то планирует ли Центральный банк задействовать какие-то дополнительные инструменты? Если нет, то какой примерно уровень будет вреден?
Второй вопрос касается погашения иностранных облигаций недружественных стран на иностранных брокерских счетах, потому что Указ Президента № 7981 противоречит ответам ЦБ на сайте и протоколу Правительственной комиссии именно касательно валютного регулирования.
И третий вопрос. Будет ли проведено какое-то расследование относительно обнуления средств фонда FXRB от FinEx или же это находится вне рамок регулирования Центрального банка?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается уровня курса и какой курс вредит экономике. Я еще раз попробую сказать, что, на наш взгляд, вредить экономике может управляемый курс в интересах какой-то одной группы — будь то в интересах экспортеров или в интересах импортеров. Плавающий курс как раз позволяет найти рыночное равновесие, он уравновешивает интересы экспортеров, импортеров и других участников экономического процесса. Мы своей денежно-кредитной политикой не стремимся оказывать влияние на конкретный уровень курса, хотя наша денежно-кредитная политика косвенно может оказывать влияние на уровень курса.
Может быть, по этому вопросу Алексей Борисович еще что-то добавит, и я потом к другим вопросам перейду.
А.Б. ЗАБОТКИН:
Чуть-чуть просто заострю модальность. Да, безусловно, денежно-кредитная политика влияет на обменный курс. Сейчас это влияние более растянуто во времени, как мы это подробно обсуждали на прошлой пресс-конференции. Поэтому повторяться не буду, тем более что время уже выходит.
Но никакой конкретный номинальный уровень курса денежно-кредитная политика не таргетирует — мы таргетируем низкую инфляцию. И в конечном счете в той стране, в которой инфляция низкая, на самом деле курс валюты будет крепче, чем в той стране, в которой инфляция высокая. Эта закономерность работает абсолютно железно.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается возможных противоречий наших разъяснений указам и так далее. Если можно, дайте, пожалуйста, конкретные данные, о чем идет речь. Потому что разъяснения у нас готовят юристы. И, конечно, противоречий никаких не видят. Но лучше просто передайте, чтобы они с этим разобрались. И что касается средств фондов FinEx, о чем вы говорите: они действительно созданы не по российскому законодательству, а по европейскому — законодательству Ирландии, и все процедуры, которые связаны с этими фондами, осуществляются в иностранном праве, то есть не имеют российской лицензии, нам неподнадзорны.
Единственное, что я могу сказать, что МосБиржа сейчас рассматривает вопрос о делистинге фондов.
Спасибо!