Выступление Эльвиры Набиуллиной на XVIII Международном банковском форуме

Добрый день, уважаемые коллеги!

Я очень рада встретиться наконец-то очно, мы здесь с большой командой Центрального банка для того, чтобы смогли пообщаться. Действительно, живое общение ничто не заменит, тем более погода в Сочи способствует рабочей атмосфере. И я хотела бы в начале своего выступления акцентировать внимание на тех вопросах, которые нам, как регулятору, кажутся важными.

Мне кажется, что сейчас очень правильный момент для обсуждения будущего банковского сектора. Пандемический кризис, как минимум острая его фаза, позади. Банковский сектор действительно прошел этот тяжелый период достойно. Вы помогали своим клиентам, экономике, бизнесу, людям пройти этот сложный период. Была в целом эффективная работа выстроена.

Конечно, сыграли роль и антикризисные меры Правительства и Банка России, но главная причина — это накопленный запас капитала, запас устойчивости, в результате чего банки смогли расширять кредитование, несмотря на стресс, а стресс был очень большой. Тем самым они поддержали заемщиков и способствовали более быстрому восстановлению экономики. Мы действительно все видим, что экономика очень быстро восстанавливалась, как многие не ожидали, и здесь есть вклад банковской системы в быстрое восстановление экономики.

Таким образом, сами банки не только избежали больших потерь, которые бывают в таких кризисах, или заметного ухудшения качества кредитных портфелей, здесь, еще раз скажу, конечно, очень помогли и меры Правительства по поддержке заемщиков, но банки сохранили прибыль. В этом году, благодаря продолжающемуся росту бизнеса и низким расходам на резервы, мы ожидаем, что прибыль будет рекордной.

Но успехи этого года нельзя просто экстраполировать на будущее. Долгосрочный успех банковского бизнеса зависит от того, насколько эффективны будут в постоянно изменяющихся условиях бизнес-модели банков.

Сейчас экономика возвращается на допандемический тренд, то есть экономика подходит к той точке, где была бы, если бы пандемии вовсе не было. Высокие темпы восстановительного роста этого года уступят место более плавному развитию экономики.

Одновременно Россия, как и другие страны, столкнулась с всплеском инфляции: спрос восстановился стремительно, а на стороне предложения сохраняются ограничения, связанные с пандемией. Есть и разовые факторы ускорения инфляции — в частности, урожай многих культур в этом году хуже ожиданий.

Выросшие цены на товары повседневного спроса спровоцировали рост инфляционных ожиданий, да еще и низкие ставки по депозитам и кредитам подталкивали людей больше тратить. Если не реагировать на рост инфляции и инфляционных ожиданий, мы можем получить инфляционную спираль. Поэтому Банк России неделю назад вновь повысил ключевую ставку.

Мы будем смотреть, как будет меняться ситуация. Тем более понятно, что наше июльское решение о повышении ставки на 1 п.п. еще не полностью «отыгралось». Поэтому может потребоваться дополнительное повышение или несколько шагов повышения ставки на ближайших заседаниях Совета директоров Банка России. Конечно, в какой-то момент ставка вернется к нейтральному уровню, но это произойдет не раньше, чем мы будем уверены в устойчивом замедлении инфляции.

Чтобы мы могли начать опускать ставку, нужно, чтобы снизились инфляционные ожидания, повысилась склонность людей к сбережениям. И маловероятно, что это произойдет раньше, чем люди будут довольны ставками по депозитам.

Надо сказать, что банковские ставки, в первую очередь по депозитам, только начали расти. Немного наивно ожидать, что банкам можно не отреагировать ставками по своим продуктам на изменение ключевой ставки, а просто дождаться, когда она снова опустится. Ключевая ставка и банковские ставки — это шестеренки в трансмиссионном механизме ДКП. Движение одной из них приводит в движение остальные. Пока не будет достигнут эффект от изменения ключевой ставки (в том числе через изменение рыночных ставок), который нужен для того, чтобы инфляция пришла к цели, не произойдет и обратного движения ключевой ставки.

Это верно как для депозитов, так и для кредитов. Быстрый рост необеспеченного потребкредитования разгоняет инфляцию. И более того — эти темпы роста нас волнуют и с точки зрения социальной и финансовой стабильности.

Многие банки говорят: но у меня-то хороший розничный портфель, все метрики розничных кредитов очень хорошие. Почему я не могу расширять потребкредитование и дальше? У меня бизнес-модель меняется, на этом легче заработать. Здесь проблема в том, что, когда рост кредитов обгоняет рост доходов населения, это несет системные риски, которые могут быть незаметны на уровне отдельного банка. И в случае негативного развития ситуации одновременное ухудшение качества портфеля произойдет у всех.

Поэтому мы не можем сквозь пальцы смотреть на то, как быстро сейчас растут потребы. Мы уже прибегли к повышению макропруденциальных надбавок с 1 июля, следующее движение предусмотрено с 1 октября, но готовы будем их ужесточать дальше. Хотя, конечно, считаем, что прямые количественные ограничения были бы более эффективным и справедливым инструментом с учетом неравномерности распределения капитала в банковской системе. В результате банки бы не увеличивали нагрузку на капитал и могли бы направлять капитал на кредитование компаний, включая МСП, или ипотеку.

Теперь о более долгосрочных трендах.

Глобальная конъюнктура необратимо меняется под воздействием разных факторов, которые все очень ярко себя проявляют, — технологические факторы, климатические факторы, социальные факторы. Это новые вызовы для нашей экономики и финансовой системы, которые требуют активных действий.

Чтобы минимизировать риски в будущем и максимально эффективно адаптироваться к глобальным изменениям, меры нужно принимать заблаговременно. В последнее время все очень активно обсуждают углеродный налог в ЕС, как это повлияет на Россию. Но надо понимать, что это не изолированный вопрос, а глобальный тренд. Человечество, к счастью, начинает менять свое отношение к природе, чтобы будущим поколениям остались не только банковские счета и работающие заводы, но и планета, пригодная для жизни.

Модернизация экономики, технологическая и экологическая трансформация — это больше не те вопросы, которые можно отложить на более благополучные времена и считать, что можно ими заняться чуть позже, а сейчас есть текущая бизнес-модель, и она работает и будет работать дальше. Действовать нужно сейчас. И банковский сектор, как основной источник финансирования на российском финансовом рынке, должен играть здесь ведущую роль.

Со своей стороны Банк России готов к пересмотру подхода к регулированию для обеспечения необходимых структурных изменений в экономике и структурных изменений в структуре кредитования. Мы хотим сделать регулирование более риск-чувствительным, где-то более гибким. Даже если это будет сопровождаться умеренным увеличением рисков по банковской системе, но контролируемо.

И наоборот, там, где деятельность банков не способствует долгосрочному росту экономики и благосостояния людей, как, например, кредитование уже закредитованных заемщиков, мы будем более жесткими.

Наш подход будет основан на комплексном анализе рынка, происходящих на нем изменений (с применением элементов стресс-тестирования, сценарного анализа), и мы не будем просто следовать установленным ранее общим правилам. Мир быстро меняется, и то, что работало вчера, может уже не так хорошо работать сегодня, мы это сегодня прекрасно понимаем, нужно успевать адаптировать правила — и мы к этому готовы.

Что это означает для банков? Банки, на наш взгляд, должны более активно вовлекаться в проекты, которые способствуют долгосрочному экономическому росту, повышению производительности, развитию человеческого капитала.

И в новой реальности идти уже проторенной дорогой, когда кредитуется оборотка крупных корпораций, или, по сути, ломбардное кредитование недвижимости, сделки слияний и поглощений, выдачи потребительских кредитов, как я уже говорила, закредитованным заемщикам, недостаточно для решения таких амбициозных задач, как содействие устойчивому развитию в целом, энергопереходу, устойчивому развитию малого и среднего предпринимательства, повышению эффективности инвестиций в экономике в целом.

Казалось бы, а почему банки, собственно, должны беспокоиться по этому поводу? Их ли задача — добиваться устойчивого роста экономики? Конечно, я не собираюсь призывать вас к тому, чтобы действовать не в интересах ваших собственных бизнесов. Ровно наоборот. Как я уже сказала, экономика возвращается на допандемический тренд. Но этот тренд, потенциальные темпы роста — они достаточно низкие в нашей экономике, и без повышения потенциала экономики темпы роста будут невысокими, плюс развитие технологий, значит, банковская маржа будет стагнировать и затем снижаться, если все будет происходить в таком инерционном ключе. И будущее реального сектора в этом смысле — это и будущее банков.

Банк России готов работать над уточнением регуляторных требований в тех областях, где этого требуют структурные изменения в экономике. Мы хотели бы это делать при содействии Ассоциации, вести постоянный диалог с банками. Такие меры, на наш взгляд, могут сработать, но еще раз повторю: конечно, риски должны быть контролируемыми. Притом что такие меры, которые должны быть эффективными с точки зрения создания общественных благ, они не должны приводить к недооценке рисков для банков и нарушению финансовой стабильности.

Такой подход должен быть проработан, например, в вопросе снижения климатических рисков и обеспечения энергоперехода. Мы понимаем, что с учетом высокой энергоемкости российской экономики это сверхамбициозная задача, и уже понятно, что для ее решения требуется большая совместная работа всех — с участием Правительства, а также активная и ответственная позиция бизнеса и банков. Фокус усилий, на наш взгляд, сейчас должен быть направлен на трансформацию «коричневых» компаний в «зеленые» компании.

Во-первых, нужно убедить сами компании перестраиваться — тут сложность в том, что для компаний увеличиваются затраты сейчас, а позитивный эффект, избегание тех же издержек, проявится с задержкой, когда ESG-риски уже в полной мере реализуются. То есть речь, по сути, о стратегическом инвестировании в будущее, причем в условиях высокой неопределенности.

При этом с учетом ограниченных ресурсов у самих компаний также стоит вопрос о том, где взять необходимые ресурсы. Банки могут быть проводниками кредитных средств, но им важно, чтобы соблюдался баланс доходности и рисков. Правительство прорабатывает инструменты стимулирования энергоперехода, которые будут снижать такие риски. Одновременно мы, как Банк России, сейчас занимаемся изучением, как учитывать эти климатические риски, но не только климатические риски, но и стратегии компаний по смягчению для себя этих климатических рисков, как их учитывать в регулировании, чтобы, с одной стороны, предоставить стимулы для кредитования «зеленых» и адаптационных проектов, но, с другой стороны, не допустить недооценки рисков по «коричневым» компаниям, исключить риски так называемого green washing и не сформировать «пузырь» на рынке «зеленого» финансирования.

Здесь очень много сложных вопросов. Конечно, нам нужно найти вместе правильную формулу взаимодействия, которая позволит не только решить задачу энергоперехода, но, по сути, возникнет новая точка роста для банков и для экономики в целом.

Другим важным направлением для развития банковского сектора — это уже другой аспект, на котором я хотела бы заострить сегодня внимание, — должна, на наш взгляд, стать поведенческая перезагрузка банковского сектора, то есть курс на ответственное и честное, во всех смыслах этого слова, ведение бизнеса. Это важно для поддержания доверия на финансовом рынке.

В первую очередь я говорю о доверии клиентов, прежде всего розничных. Мы об этом много говорили, но я, к сожалению, вынуждена говорить об этом еще и еще.

Банки должны перестать вводить заемщиков в заблуждение, скрывать информацию об условиях продуктов, о правильном размере полной стоимости кредита для заемщика, прекратить навязывать дополнительные условия и продвигать сложные решения для неквалифицированной аудитории. К сожалению, пока мы не удовлетворены, как банки ведут себя. Не все банки. Я хотела бы сказать, что есть банки, которые ведут себя честно. И нам не хотелось бы, чтобы они проигрывали в конкурентной борьбе, потому что это недобросовестная конкуренция.

Я хотела бы особенно заострить внимание на том, что для нас сейчас борьба с недобросовестными практиками на рынке, которая есть, это приоритет того же уровня, как несколько лет назад было очищение банковской системы от слабых и вовлеченных в сомнительные операции игроков. Это приоритет такого же уровня. И мы здесь, конечно, будем действовать.

Несколько примеров, чтобы сказать, что я не голословна. И я думаю, что вы сами с этими примерами в жизни сталкивались, ваши клиенты уж точно сталкивались.

Вчера, в частности, я видела рекламу известного банка с предложением кредита гражданам под 5% годовых, притом что все мы знаем, что это, по сути, обман, получить кредит под такую низкую ставку практически невозможно, как какой-то массовый продукт. И если почитать внимательно условия, написанные мелким шрифтом, то такая ставка действует только при оформлении страховки, которая существенно удорожает кредит.

И это не единичный случай — многие крупные банки так заманивают клиентов. Посмотрите на рекламу, которая везде висит. Именно заманивают — другого слова и не подберешь. Вообще, навязывание условно добровольных страховок, в том числе двойных и тройных, которые служат для обхода ПСК (полной стоимости кредита) и повышенных надбавок, — это распространенная практика. Розничные ставки и так высоки, а если посчитать все связанные комиссии и платежи, то в ряде случаев, и не в единичных случаях, получается, что заемщики должны платить до 30% годовых.

Или другой пример: банк рекламирует кредитную карту с большим льготным грейс-периодом и низкой ПСК. Однако на деле человеку предлагают подписать договор на оформление карты без грейс-периода и дополнительное соглашение — уже с ним. Казалось бы, благо для человека. Но по этому дополнительному соглашению процентная ставка оказывается значительно выше. Граждане подписывают не глядя, еще и доверие к банкам есть, которое такими действиями подрывается, поскольку в основном договоре указана вполне рыночная ставка, а фактически приобретают гораздо более дорогой продукт, если выйдет этот продукт за пределы грейс-периода.

Такая же игра в наперстки с потребителем с POS-кредитами, когда вместо них потребителю впаривают кредитные карты. И вместо, условно, кредита в 14% у человека на руках карта с ПСК 25% с возобновляемым лимитом. Мы спрашиваем банки: этот лимит хоть раз кто-то возобновлял? Нет, но возможность такая есть, отвечает банк. Очевидно, что в этой ситуации человек воспринимает данный кредит как целевой на покупку конкретного товара, а не как кредитную карту. Но, запутанный длинными договорами и пространными объяснениями менеджеров, человек на условия соглашается — и переплачивает.

Я привела эти примеры, потому что, к сожалению, они не единичные, нас это беспокоит. Еще раз — поведенческая перезагрузка и поведенческий надзор — это приоритет номер один на ближайшую перспективу у нас. Мы не можем оставить без ответа эти и другие недобросовестные практики, будем их пресекать. Я уже сказала, что те банки, которые ведут ответственную политику, клиентоориентированные — они выиграют от того, что рынок будет очищаться от таких случаев.

Мы очень большое внимание уделяем поведенческому надзору, потому что границы того, что такое хорошо и что такое плохо, в российском банковском секторе, на наш взгляд, до сих пор очень сильно размыты. Надежды на СРО пока в полной мере не оправдались. Мы с вами не раз подступались к этой теме, надеюсь, будем подступаться и дальше. Поэтому, к сожалению, все стандарты и требования к продажам финансовых продуктов являются внешними для банков, установлены регулятором, а не самим банковским сообществом. И, на наш взгляд, это, конечно, признак некоторой незрелости финансового сообщества. На эту тему надо серьезно подумать. И, я думаю, на форуме это тоже должно обсуждаться, потому что это вопросы перспективного развития.

Мы призываем вас не пилить сук, на котором вы сидите. А доверие клиентов — это то, на чем основана финансовая система. Призываю всех еще раз подумать на тему того, как формировать долгосрочную лояльность клиента, которая может быть сформирована только честностью и порядочностью и реальной заботой о нем. Хотела сказать, что такое отношение к клиентам уже показало свою эффективность в условиях пандемии, когда действительно в условиях стресса банки показали пример ответственного поведения, вникали в дела клиентов, в их сложности, и это оказалось стратегией выигрышной и для банков, и для клиентов. Поэтому, мне кажется, что этот урок пандемический на будущую стратегию нам нужно всем вместе осознать.

И в завершение несколько слов про технологии. Эту тему ни на одной встрече мы с вами не можем обойти стороной. У нас очень интересная ситуация: есть невероятно инновационные банки, и не только крупные, в том числе банки, которые становятся ядром экосистем. И есть те, и их немало, кто не инвестирует в собственную цифровую трансформацию, и часто смотрит на это как на необязательную составляющую бизнеса, понимая, что эти инвестиции недешевые, что можно избежать такой цифровой трансформации. Но я хочу всем задать вопрос: уверены ли вы, что через 5 лет не будете кусать локти, потому что, на взгляд регулятора, такая цифровая трансформация неизбежна. И почему я говорю об этом сейчас, потому что в этом году у банков будет большая прибыль. И призываю вас подумать о том, чтобы частично направить эту прибыль именно в инвестирование инноваций, собственную трансформацию, подкрепляя свои будущие бизнес-модели.

Другой вопрос, связанный напрямую с развитием технологий, — это усиление конкуренции. Я думаю, что все банки это чувствуют. Но при этом технологии усиливают конкуренцию не только между банками, выравнивая правила игры, — а мы это приветствуем и работаем над развитием инфраструктуры, которая выравнивала бы правила игры для банков, — но и между банками и другими финансовыми организациями или вообще нефинансовыми. Мы бы хотели, чтобы банки видели этих новых конкурентов, выстраивали свою политику с оглядкой на них. Потому что мы, как регулятор, всегда будем приветствовать конкуренцию и всегда будем думать о том, чтобы снизить стоимость услуг, повысить комфорт для конечного потребителя. С этой точки зрения мы готовы запускать финансовые сервисы нефинансовых организаций.

Так, мы планируем ввести категорию небанковских поставщиков платежных услуг, которые смогут работать и с бизнесом, и с гражданами. Это означает, что дальше сохранять просто высокие комиссии за платежные услуги будет очень и очень трудно. И это важно для нашей экономики. Потому что сейчас некоторые платежные системы и банки, используя свое монопольное положение или большую долю рынка, зарабатывают сверхдоходы на стандартных платежных операциях, которые уже технологически могут стоить гораздо дешевле, и бизнес вынужден мириться с этими высокими издержками. Поэтому мы готовы тут запускать тех, кто готов бизнесу, гражданам предоставлять такие же качественные, но более дешевые услуги.

Конечно, при этом мы не будем допускать регуляторного арбитража. Не будет так, что заниматься платежами будет удобнее, если ты находишься за периметром финансового сектора. Мы планируем устанавливать в этом случае — если небанковские агенты придут на платежный рынок —требования к размеру чистых активов, квалификации и деловой репутации менеджмента, сегрегации клиентских средств и так далее. Но такое движение конкуренции нам надо учитывать, это происходит в мире, это будет происходить у нас — конкуренция будет возрастать.

Мы хотим, чтобы банковский бизнес развивался и приносил пользу экономике. И продолжим совершенствовать регулирование, учитывая все эти тенденции, вызовы, в диалоге с рынком. Мы постоянно говорим про готовность к диалогу с рынком, но для нас это не пустые слова. Самый свежий пример — с октября должен был заработать новый порядок расчета ФОР. Казначеи банков убедили нас в том, что этот режим может оказаться неоптимальным. Мы в итоге перенесли срок вступления в силу нового порядка на полгода — на 1 апреля 2022 года. И за это время вместе с банками уточним порядок, чтобы он был оптимальный.

Другой пример — наша концепция регулирования экосистем, которую мы сейчас активно обсуждаем с рынком. Хочу еще раз подчеркнуть, что в отличие от регуляторов многих других стран, мы не планируем запрещать банкам заниматься новыми видами бизнеса, потому что видим плюсы от развития технологий для них самих, для их клиентов, но при этом мы хотим, чтобы были ограничены риски концентрации таких вложений, чтобы такая деятельность не создавала угрозу для вкладчиков и финансовой стабильности.

И для нас принципом является балансирование целей по обеспечению развития конкуренции, поддержке инноваций, повышению доступности и качества услуг для потребителей и задачи по ограничению рисков для финансовой системы. Я думаю, что мы совместно с этим справимся.

В заключение я хочу еще раз подчеркнуть: мы вместе прошли большой путь, где было много сложностей, много задач, но задачи, которые сейчас стоят перед банковской отраслью, конечно, требуют переосмысления фундаментальной роли банков в развитии экономики России. Чтобы соответствовать этой новой роли, потребуется и другой уровень инициативы, более высокие стандарты профессиональной и социальной ответственности, новые стратегии, новые бизнес-модели. Я уверена, что вместе мы найдем силы для этих изменений. Знаю, что многие вопросы обсуждались, уже несколько дней идет форум. Мне мои коллеги говорили, что все очень предметно обсуждается, и я рада, что мы все вместе осознаем, что банковская система требует изменений, которые соответствуют нынешнему этапу развития экономики. И надеюсь, что мы с вами этот путь тоже пройдем.