Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров 13 декабря 2019 года
Сегодня Совет директоров решил снизить ключевую ставку на 25 базисных пунктов, до 6,25% годовых.
Мы будем оценивать целесообразность дальнейшего снижения ключевой ставки в первом полугодии 2020 года.
Остановлюсь подробно на основных факторах принятого решения.
Первое. Годовая инфляция продолжает замедляться быстрее, чем мы ожидали. Мы уточнили прогноз инфляции на конец этого года до 2,9–3,2%. При этом средняя инфляция за 2019 год составит 4,5%, что отражает высокий темп роста цен в конце 2018 – первые месяцы 2019 года.
Причины значительного замедления инфляции во втором полугодии – совместное действие комплекса дезинфляционных факторов, как временных, так и более устойчивых. Среди этих факторов – увеличение предложения отдельных продовольственных товаров в связи с высоким урожаем. Также рост цен на импортные товары по-прежнему ограничивается укреплением рубля и замедлением инфляции в странах – торговых партнерах России. Наряду с этим более устойчивым фактором является сдержанный спрос – и внешний, и внутренний. Соотношение временных и постоянных факторов еще предстоит оценить.
Низкое инфляционное давление отражается в большинстве индикаторов, которые мы анализируем. Годовая базовая инфляция снижается в той же мере, что и общий индекс потребительских цен. В ноябре и тот, и другой показатель составил 3,5%. Месячный рост цен с поправкой на сезонность с июня находится на уровне около 0,2%. По продовольственным товарам этот показатель в октябре–ноябре сложился еще ниже. Если перевести эти месячные показатели в годовое (или аннуализированное) выражение, то все они складываются ниже 4%.
Впрочем, если посмотреть на основные товарные группы, в то время как годовая инфляция на продовольственном и непродовольственном рынках продолжает снижаться, годовой рост цен в сфере услуг в ноябре немного ускорился – до 3,9%. В основном это произошло за счет сегмента рыночных услуг, что может быть одним из ранних признаков возможного оживления спроса. На улучшение потребительских настроений указывают и данные опросов.
Что касается следующего года, то в I квартале мы прогнозируем инфляцию ниже 3%. Это временное понижение. Оно ожидаемо и будет связано с выходом эффекта НДС из расчета годовой инфляции. Во втором полугодии инфляция будет возвращаться к уровням вблизи 4%. Этому будет способствовать то смягчение денежно-кредитной политики, которое Банк России осуществил в этом году. В очередной раз подчеркну: воздействие мер денежно-кредитной политики на экономику и инфляцию происходит постепенно. Накопленный эффект уже принятых решений по ключевой ставке будет проявляться в течение всего 2020 года. Поэтому может потребоваться время для оценки целесообразности дальнейшего снижения ключевой ставки.
С учетом принятых решений по ключевой ставке и прочих предпосылок нашего базового прогноза мы ожидаем инфляцию в интервале 3,5–4,0% по итогам 2020 года. В дальнейшем с учетом проводимой денежно-кредитной политики она будет находиться вблизи 4%.
Второе. Инфляционные ожидания населения снижаются, но пока остаются выше минимальных значений апреля 2018 года. При этом восприятие инфляции населением постепенно меняется. Мы видим, что инфляционные ожидания сейчас формируются на более низком уровне, чем при сопоставимой динамике цен в конце 2017 – начале 2018 года. Это во многом связано с тем, что в последние годы инфляция в среднем складывается существенно ниже, чем это было ранее. Сократился и размах колебаний инфляции. В то же время инфляционные ожидания пока по-прежнему чувствительны к изменениям цен на отдельные товары, к разовым событиям. В своей политике мы учитываем то, что для полноценного заякоривания инфляционных ожиданий требуется дополнительное время.
Ценовые ожидания предприятий снизились в первом полугодии, в последние месяцы они остаются в целом неизменными. Инфляционные ожидания аналитиков и профессиональных участников рынка на среднесрочном горизонте находятся вблизи 4%.
Третье. Денежно-кредитные условия смягчаются, и этот процесс продолжится, прежде всего под влиянием ранее принятых решений по ключевой ставке.
Доходности ОФЗ после октябрьского решения находятся на минимальных уровнях последних лет. Ставки на депозитно-кредитном рынке снижаются. Отдельно отмечу, что средняя ставка по ипотечным жилищным кредитам, выданным в октябре, снизилась до 9,4% годовых по сравнению с 10,6% в мае. При этом реальные ставки по депозитам остаются положительными с учетом прогноза инфляции, что поддерживает привлекательность сбережений.
По нашим оценкам, пока сохраняется некоторый потенциал дальнейшего снижения кредитных ставок. Мы будем оценивать, как происходит дальнейшая подстройка денежно-кредитных условий: как постепенно изменяются процентные ставки на разных сегментах рынка, как изменяются денежно-кредитные показатели, как это будет отражаться далее на экономических показателях и динамике цен. Это продолжительный, постепенный процесс. От того, как этот процесс развивается, насколько он будет соответствовать нашим прогнозам, будут зависеть и наши дальнейшие действия по денежно-кредитной политике.
Важнейший фактор, который мы рассматривали сегодня, – это ситуация в экономике. Мы ожидаем, что темпы роста ВВП в этом году сложатся ближе к верхней границе нашего прогнозного интервала 0,8–1,3%.
По итогам III квартала темпы роста экономики ускорились до 1,7%. Продолжается рост выпуска в промышленности. В октябре после длительного периода замедления увеличился годовой темп роста оборота розничной торговли. Этому способствовало ускорение роста реальных зарплат, что во многом происходит благодаря замедлению инфляции при сравнительно неизменных темпах роста номинальных зарплат.
Начиная с сентября заметно активизировалось инвестирование бюджетных средств по национальным проектам. Во втором полугодии государственные инвестиции начали оказывать поддержку экономическому росту.
В то же время устойчивость более высоких темпов экономического роста нам еще предстоит оценить. Спрос в целом остается сдержанным. Различные индикаторы инвестиционной активности и деловых настроений демонстрируют разнонаправленную динамику. В частности, в промышленности остаются низкими ожидания относительно новых заказов, особенно экспортных. Это является отражением замедления роста мировой экономики, сохраняющихся противоречий в мировой торговле, геополитических рисков. Все это – сдерживающие факторы для роста нашей экономики.
Что касается взгляда на трехлетнюю перспективу, здесь наши прогнозы с октября в целом не изменились. Мы ожидаем постепенного ускорения темпов прироста ВВП – до 1,5–2,0% в 2020 году и до 2–3% в 2022 году. Основной вклад в повышение темпов роста должна внести успешная реализация национальных проектов. Это поддержит внутренний спрос, в то время как внешние условия остаются фактором неопределенности прогноза.
Относительно цен на нефть. На прошлой неделе страны ОПЕК+ договорились о дополнительном ограничении добычи на период до конца марта 2020 года. Пока мы сохраняем консервативную предпосылку по ценам на нефть в прогнозе: их снижение до 55 долларов США за баррель в 2020 году и до 50 долларов США – в 2021 году и далее. Мы будем уточнять этот взгляд исходя в том числе из дальнейшего развития договоренностей ОПЕК+ и мирового спроса на энергоносители.
Что касается платежного баланса, то с учетом фактических данных мы незначительно уточнили некоторые показатели этого года. Напомню, что на прогнозном горизонте сальдо текущего счета будет постепенно сокращаться, оставаясь устойчиво положительным, – приблизительно до 3% ВВП в 2020 году и до 1–2% ВВП в 2021 году. Это связано с динамикой цен на нефть и внешнего спроса. Сальдо финансового счета по частному сектору снизится до примерно 1% ВВП в 2020–2022 годах.
При принятии решений мы, как всегда, учитывали и риски. Сейчас мы много говорим о дезинфляционных факторах, они действительно пока преобладают. Но есть и проинфляционные риски на прогнозном горизонте.
Во-первых, такие риски связаны с внешними факторами – в том числе с мировой экономикой и глобальными финансовыми рынками.
Во-вторых, сложно оценить, в какой именно мере замедление инфляции на продовольственном рынке связано с временными факторами, произойдет ли и когда разворот в динамике продовольственных цен и насколько значительным может быть их компенсирующее движение с текущей низкой базы.
В-третьих, как мы отметили, кумулятивный эффект от пяти снижений ключевой ставки будет растянутым во времени и потребуется время, чтобы его оценить.
В части бюджетной политики ситуация представляется сбалансированной с точки зрения влияния на инфляцию в 2020 году, учитывая, что бюджетные расходы, включая финансирование национальных проектов, будут иметь распределенный во времени характер.
Напомню, что следующее заседание Совета директоров по ключевой ставке будет опорным, как и сегодняшнее. Это связано с изменением графика заседаний Совета директоров по ключевой ставке. На следующем заседании мы планируем подвести итоги 2019 года. У нас в распоряжении уже будут детальные данные за III квартал по ВВП, предварительные данные за весь 2019 год по платежному балансу, а также – оперативная экономическая статистика за декабрь, первые данные по инфляции за январь. На основе этой информации мы обновим среднесрочный прогноз.
И в завершение хотелось бы еще раз вернуться к сигналу о наших будущих действиях. Мы сегодня сказали, что будем оценивать целесообразность дальнейшего снижения ключевой ставки в течение первого полугодия 2020 года. Учитывая, что в предыдущие два раза после похожего сигнала мы снижали ключевую ставку уже на следующем заседании – и в октябре, и сегодня, – предвосхищая уточняющие вопросы, отмечу. Эта формулировка означает, что мы по-прежнему видим пространство для некоторого снижения ключевой ставки, но и в феврале, и на последующих заседаниях мы в очередной раз будем всесторонне оценивать оправданность и своевременность такого шага исходя из всего комплекса новых данных, которые к тому времени получим. Наш сигнал не предполагает неизбежности снижения ставки ни в феврале, ни даже в первом полугодии. Дальнейшее снижение ставки станет возможным лишь в том случае, если наш анализ подтвердит, что это необходимо для возвращения инфляции к цели Банка России вблизи 4%.
Сессия вопросов и ответов для СМИ
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Эльвира Сахипзадовна, недавно Минфин сообщил, что обсуждается с ЦБ возможность сокращения отложенных покупок валюты. Хотелось бы позицию ЦБ по этому вопросу услышать. Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, обсуждается вопрос о том, как в том числе инвестирование (ликвидной части – ред.) средств ФНБ выше уровня 7% ВВП будет происходить, потому что в это время Минфин будет осуществлять соответственно продажу валюты. Мы обсуждали этот вопрос, но, на наш взгляд, какой-то автоматический неттинг или взаимозачет наших отложенных покупок с такими расходами Минфина – вряд ли это возможно.
Потому что наши отложенные покупки абсолютно равномерны, мы объявили их временной горизонт. Расходы Минфина, скорее всего, не будут такими равномерными, и нам пока непонятен временной горизонт.
Поэтому говорить о том, что здесь будет какой-то механизм неттинга, на наш взгляд, вряд ли это возможно.
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Ранее сообщалось, что ЦБ обсуждает возможность публикации прогноза по ключевой ставке. Сохраняются ли такие планы? И когда они могут быть реализованы? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вы знаете, мы все время обсуждаем этот вопрос. Действительно он возникает все время, постоянно. Есть плюсы и минусы. Плюс – он очевидный, я не буду называть все. Субъектам экономической деятельности это кажется более предсказуемой денежно-кредитной политикой.
Но есть и минусы. Основной из них – когда мы публикуем свои прогнозы, значительным числом участников финансового рынка это может восприниматься как обязательство. И, на наш взгляд, если это будет восприниматься как обязательство, это может иметь и негативные последствия для экономики, когда субъекты экономической деятельности слишком будут полагаться на то, что потом не реализуется.
Поэтому мы сейчас, как и прежде, оцениваем, что минусы преобладают над плюсами. Безусловно, будем продолжать этот анализ, со временем оценка может измениться, хотя пока не знаю, насколько она изменится. Тем более что такие прогнозы ключевой ставки публикует не большинство, публикуют некоторые страны, и очень многие отмечают те же минусы, что и мы.
Но, тем не менее, мы, конечно, хотим быть более предсказуемыми для участников рынка и видим в этом абсолютный позитивный эффект, если участники рынка лучше понимают нашу политику и для них меньше сюрпризов.
Вы знаете, также обсуждалось то, чтобы публиковать протоколы. Нам ставили вопрос – публиковать протоколы. Тоже обсуждали этот вопрос. Но надо сказать, что мы, например, публикуем более подробные пресс-релизы, чем центральные банки тех стран, которые публикуют протоколы. Причем публикация этих более подробных пресс-релизов происходит буквально сразу, а протоколы публикуются с лагом во времени.
Плюс к этому мы специально, вы знаете, перенесли публикацию наших докладов о денежно-кредитной политике, они уже публикуются через неделю после обсуждения. По сути дела они отражают содержание обсуждения, которое происходит на Совете директоров. Поэтому во многом мы более подробным пресс-релизом и публикацией доклада решаем задачу дать больше информации о том, какая была логика при принятии решений, сделать свою деятельность более прозрачной. Мы в этом заинтересованы.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Эльвира Сахипзадовна, у меня несколько вопросов. В релизе есть такая фраза, что реализованное смягчение денежно-кредитной политики может оказать более существенное повышательное влияние на инфляцию, чем оценивает Банк России. Хотелось бы поподробнее. Речь идет о пяти снижениях 2019 года на 1,5 процентного пункта, да? И все-таки – есть ли оценка, какое влияние может оказать на инфляцию?
И следующий вопрос. С чем в Банке России связывают нынешнее укрепление рубля?
И также я еще хотела спросить про темпы развития ипотеки. Аналитики уже после сегодняшнего решения по ключевой ставке успели разослать свои обзоры, где сказали о том, что нынешнее снижение ключевой ставки может дать разгон ипотеки, и темпы роста в 2020 году могут достигнуть 25%. Согласны ли в ЦБ с таким прогнозом?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается кумулятивного эффекта пяти смягчений денежно-кредитной политики, которые мы провели в этом году, – действительно, нам его надо оценить. И такой кумулятивный эффект будет продолжаться во времени, потому что мы оцениваем, что такой кумулятивный эффект наших решений по денежно-кредитной политике, трансмиссия работает от 3 до 6 кварталов. Конечно, в основном эффект переносится на экономику, на цены в течение года.
Так как у нас было несколько решений – будет кумулятивный эффект. И будет приспособление экономики, экономических показателей к этим решениям. Это смягчающее воздействие, это воздействие, которое направлено на смягчение денежно-кредитных условий. Это происходит. Просто, на наш взгляд, оно еще не завершилось и будет происходить. И мы это влияние будем оценивать.
Далее. Что касается укрепления рубля. Прежде всего у нас цены на нефть были достаточно стабильными, и был приток капитала в экономику, прежде всего по этому направлению это происходило.
И что касается темпов развития ипотеки, они действительно высокие, высокими будут оставаться, на наш взгляд. Потенциал роста ипотеки есть. Последние данные по ипотеке: ставка по ипотеке – 9,4%. Если говорить формально, это исторически низкий уровень. У нас предыдущий минимум был 9,41% (в октябре 2018 г. – ред.), а это данные к началу ноября. Мы думаем, что в декабре, наверное, ставка будет еще ниже. И видим потенциал снижения ставки до 7–8%.
Темпы роста ипотеки будут достаточно высокими. Наша оценка, мы ее пока не пересматривали, на следующий год – около 20%. Сейчас темпы роста – 17%. Для нас очень важно сохранение высокого качества ипотечных кредитов. Поэтому мы с рынком обсуждаем в том числе и введение показателя долговой нагрузки при выдаче ипотечных кредитов.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Я хотела бы вернуться к сигналу. Означает ли формулировка в пресс- релизе о том, что вы будете оценивать целесообразность снижения ставки в первом полугодии, и из ваших слов, что не следует ждать автоматического снижения ставки на ближайших заседаниях, что вероятность паузы в течение первого полугодия повысилась? Это первый вопрос.
Второй вопрос. Минфин подготовил поправки в бюджетный кодекс об инвестировании средств ФНБ свыше 7% ВВП. У вас оценка, формулировка оценки этого фактора в пресс-релизе не изменились, но уже появились данные. Считаете ли вы, что есть риск от инвестирования этих средств, предоставления кредитов другим государствам?
И еще. Не видите ли вы возможных рисков от изменения валютной структуры ФНБ, ухода в другие валюты и возможное понижение доходности этих средств?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Наша формулировка о целесообразности (что мы будем рассматривать целесообразность снижения ключевой ставки) говорит о том, что вероятность примерно такая же, но по времени это решение может быть принято позже. Поэтому мы намеренно указали – в первом полугодии. Тем не менее пространство сохраняется, но когда это пространство будет использовано, будет зависеть от поступающих данных и от уточнения нами прогноза развития ситуации.
Следующий вопрос касается трат ФНБ. Мы действительно, вы помните, выражали некоторую даже тревогу по поводу неопределенности использования средств ФНБ, когда ФНБ достигает определенного уровня. Но то, что сейчас предложено в качестве решения, – сумма в пределах 1 трлн рублей на три года, – если это будет равномерное инвестирование этих средств, мы не видим никаких больших макроэкономических последствий. Детально сможем учесть, если будут детальные параметры этого решения. Но мы исходим из того, что это будет все-таки равномерно и на основе прозрачных принципов. Об этом заявляет Минфин. Поэтому в качестве такого риска мы перестали это упоминать и исходим из того, что будет принято сбалансированное решение.
О выборе того, как будут тратиться эти средства – внутри России или за рубежом: это скорее может больше или меньше влиять на эффективность, на потенциальные темпы экономического роста в целом, но на макроэкономическую стабильность это не повлияет, в таких объемах – точно.
Валютная структура ФНБ. Действительно, мы в качестве одного из факторов учитываем и валютную структуру ФНБ. Но вы знаете, о своих будущих действиях по управлению валютными активами мы воздерживаемся говорить.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
Скажите, пожалуйста, в октябре вы сообщали, что Банк России ожидает два снижения ставки ФРС США в следующем году. Как изменился ваш прогноз после последнего заседания ФРС США? И как изменилась, может быть, оценка уровня нейтральной ставки у нас в России?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы учли последние решения ФРС и на следующий год не ожидаем изменения ставки ФРС. Это заложено в нашем прогнозе.
Что касается вопроса об оценке уровня нейтральной ставки, мы ее не изменили. Мы исходим из прежней оценки нейтральной ставки – диапазон нейтральной ставки 6–7% в номинальном выражении. Для того чтобы переоценивать этот диапазон нейтральной ставки, нам сейчас не хватает данных.
Экономика пока очень короткое время живет в условиях нейтральной денежно-кредитной политики. Мы вступили в зону нейтральной денежно-кредитной политики, по нашей оценке, только в середине этого года. И нам нужно накопить данные по всем параметрам для того, чтобы понимать, насколько это действительно уровень нейтральности и такой диапазон ставки соответствует нашей цели 4%, и оценивать все эти факторы. Пока говорить об изменении, постановке задачи об изменении оценки нейтрального коридора преждевременно.
ВОПРОС (информационно-аналитическое агентство «УралБизнесКонсалтинг», Екатеринбург; агентство РИАМО, Московская область; BankNN, Нижний Новгород):
Опасно ли для региональной экономики дальнейшее снижение инфляции? И какие факторы оказывают влияние на это снижение?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Не опасно. Наоборот, низкая инфляция способствует снижению ставок в экономике, доступности кредитов, повышению реальных доходов населения. Но при этом мы считаем важным сохранять инфляцию в среднесрочном периоде на уровне 4%. Считаем, что это наиболее адекватный уровень для нашей экономики.
И действительно, у нас инфляция испытывает колебания, она может уходить ниже 4%, выше 4% под воздействием разного рода факторов, чаще всего временных. Наша задача – возвращать ее к 4%. И мы имеем весь инструментарий для того, чтобы это сделать.
И вы помните, когда инфляция стала расти в прошлом году, а мы начинали прошлый год с низкой инфляцией, гораздо ниже, чем сейчас: инфляция была 2,2%, и до конца года, я напомню, она выросла до 4,3%. В первом полугодии этого года был пик 5,3% в связи с понятными обстоятельствами, в том числе из-за повышения НДС. Но у нас есть все инструменты для того, чтобы ее возвращать к цели, к 4% вне зависимости от того, выше она 4% или ниже 4%.
Но наши действия, конечно, зависят и от того, как мы оцениваем факторы, которые приводят к отклонению инфляции от цели. Если это временные факторы (они исчерпают свое воздействие через определенный промежуток времени), может и не быть необходимости действовать мерами денежно-кредитной политики. Если мы видим, что там постоянные факторы, мы принимаем меры денежно-кредитной политики.
Еще раз напомню, что вся наша политика настроена на то, чтобы возвращать инфляцию к цели по инфляции 4% и придерживаться этого уровня.
ВОПРОС (газета «Коммерсантъ»):
Два вопроса, если позволите. Где-то, наверное, с конца лета в пресс-релизе Банка России по ставкам фраза о том, что проинфляционные риски со стороны бюджетных расходов невысоки и что увеличение расходов будет, вероятно, иметь более распределенный характер во времени, остается неизменной. Обстоятельства меняются, поэтому смысл этого выражения автоматически меняется. Можно ли уточнить, что точно вы имеете в виду «в первом полугодии 2020 года»?
И второй вопрос. В совокупном слабом спросе причины слабого государственного спроса определены. А как они соотносятся со слабым частным спросом? И каковы ключевые факторы, с вашей точки зрения, слабого частного спроса?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Спасибо большое. Действительно, мы уже, наверное, повторяем некоторое время вот эту фразу про бюджетные расходы. Мы начали особое внимание уделять в пресс-релизе бюджетным расходам в связи с тем, что в уходящем году выявилась такая вот ярко выраженная неравномерность, может быть, даже более яркая, чем в предыдущие годы. У нас всегда неравномерные бюджетные расходы, мы это знаем, некоторую сезонность начали вычислять. Но в уходящем году были и обстоятельства, связанные с запуском национальных проектов. Понятно, что это требует подготовки, организационных действий. И эта неравномерность беспокоила в том числе, насколько одномоментно будут компенсированы те расходы, которые были недотрачены, так скажем, в первом полугодии.
Сейчас мы уже убеждаемся в том, что скорее всего, это будет происходить распределенно во времени, и рисков не видим. Но, наверное, если дополнительных рисков не возникнет, будем думать, отражать ли вообще эту тему дальше в пресс-релизах.
И второй вопрос про совокупный спрос. Кстати, он тоже был достаточно неравномерный: в первом полугодии достаточно низкий, во втором полугодии, мы видим, государственный спрос растет. И в целом во втором полугодии, на наш взгляд, бюджетные расходы имеют стимулирующий характер.
Частный спрос, потребительский спрос тоже начал расти. И в силу того, что низкая инфляция, и несмотря на то, что темпы роста потребительского кредитования – замедляются. Но мы видим в данных розничного оборота, что он начал понемножечку оживляться. Но частный инвестиционный спрос, конечно, очень низкий, слабый. Частные инвестиции продолжают сокращаться. Я думаю, что это отражение инвестиционного климата соответствующего и необходимости проведения структурных реформ. Потому что, безусловно, спрос в экономике зависит не только и не столько от денежно-кредитной политики или бюджетной политики. Он в том числе зависит от таких параметров, как желание инвестировать в экономику, от инвестиционного климата. И мы видим, что по этим параметрам пока спрос слабый.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
Правильно ли я понимаю, учитывая ваши слова о том, что вы учитываете неизменность ставки ФРС в следующем году, вы не собираетесь менять нейтральный диапазон, и можете более продолжительный период времени оценивать целесообразность дальнейшего смягчения, что в следующем году 6% – это минимум, что можно ожидать по итогам года по ставке?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вы предлагаете нам, естественно, как-то более ясно сказать о траектории ключевой ставки. Сейчас мы можем сказать еще раз о том, что мы видим потенциал снижения, пространство для снижения есть. И мы нижней границы нейтрального диапазона еще не достигли.
Поэтому потенциал есть. Когда он будет использован, действительно, будет зависеть от тех факторов, о которых я сказала, от тех данных, которые поступают, от оценки нами эффектов, которые мы пока не можем оценить в силу отсутствия этих данных, особенно временные и постоянные факторы. Если эти временные факторы, которые были дезинфляционными в значительной мере и обусловили снижение инфляции ниже таргета, эти временные факторы перестанут действовать, то, соответственно, и реакция денежно-кредитной политики будет меньше.
Нам нужно действительно оценить эти факторы. Но еще раз – пространство при этом мы видим для снижения. Когда оно будет использовано? Экономика развивается, жизнь развивается, и мы будем ее оценивать. Мы поэтому встречаемся так часто на Совете директоров и уточняем наши оценки.
ВОПРОС (телерадиокомпания «Ариг Ус», Улан-Удэ; РБК-Ростов; газета «Северная Осетия»):
Вы сказали о возможном понижении в ближайшее время процентов по ипотеке. Какова вероятность этого?
Нас интересует прогноз ставок по кредитам и вкладам. Что с ними будет в связи с изменением ключевой ставки? Почему у нас ставки по кредитам одни из самых высоких в мире?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
По ипотеке я уже несколько ответила. Да, действительно, видим потенциал снижения ставки по ипотеке до 7–8%, считаем это реальным.
И в целом по ставкам в экономике. По депозитным и по кредитным мы прогнозируем, что будет происходить дальнейшее снижение этих ставок в силу того, что мы несколько раз снижали ключевую ставку. И это транслируется и в снижение разного рода ставок в экономике, прежде всего депозитно-кредитных.
Особенно подчеркну, что депозитные ставки пока являются привлекательными для сбережения. Это тоже очень важно, потому что, когда мы смотрим на ставки, все хотят, чтобы ставки по кредитам были пониже, а ставки по депозитам – повыше. Но они всегда должны быть как-то сбалансированы между собой. И мы видим, что ставки по кредитам делают кредиты более доступными, а ставки по депозитам еще оставляют возможность иметь привлекательные формы сбережения.
Что касается самых высоких ставок в мире. Если смотреть в номинальном выражении, то, действительно, наши ставки кажутся высокими. Но если посмотреть в реальном выражении за вычетом инфляции, а во многих странах инфляция ниже и цель по инфляции ниже, то наши реальные ставки находятся где-то на том же уровне, как и в странах с развивающимися экономиками.
И мы видим, что, действительно, доступность кредита растет, доступность кредита уже не является одной из первых трех проблем для предприятий, в том числе для предприятий малого бизнеса.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
Два вопроса или даже полтора. Первый, уже ставший традиционным, про ступор в нашей экономике. Люди плохо покупают, потому что у них денег не хватает. А Правительство не может потратить то, что собрало с людей, в том числе за счет повышения налогов. По прогнозам Счетной палаты, в этом году не будет потрачен 1 трлн рублей. Это прецедент, такого раньше не было.
Как вы считаете, что с этим делать? Ответ про структурные реформы не засчитывается, потому что раньше структурных реформ не было, а деньги тратили лучше во всяком случае. Может быть, не надо было налоги повышать, чтобы люди потратили эти деньги? И спрос был бы больше, и экономика была бы выше. А то как бы собрать собрали, а потратить не могут. Это первый вопрос.
А второй – он больше новогодний, уже предновогодний. Кристин Лагард, новый глава Европейского центрального банка, вчера, когда ее спросили – кто она? Есть такие метафоричные названия – «ястребы» и «голуби» – на финансовом рынке. Она попросила называть ее мудрым существом – совой. А вы, Эльвира Сахипзадовна, что за птица? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
На второй вопрос отвечу: не уверена, птица ли я вообще. А по первому вопросу я с вами абсолютно не согласна в том, что не надо засчитывать и не надо говорить о структурных реформах. Именно об этом и надо говорить, именно это основа для повышения потенциала экономики и устойчивая основа для повышения доходов населения.
Дело в том, что многие годы, действительно, реальные доходы населения поддерживались в том числе использованием нефтяной ренты в экономике. Мы понимаем, что, с одной стороны, полагаться только на высокие цены на нефть в обеспечении уровня жизни – это по крайней мере недальновидно, это приводит к неустойчивости этих доходов. Высокие цены – высокие доходы; низкие цены – мы начинаем снижать или доходы населения, или какие-то необходимые расходы – общественные, государственные.
Поэтому было введено бюджетное правило, которое нас учит жить в условиях, когда наш уровень жизни, наше экономическое развитие не зависит от уровня цен, от того, что они высокие.
Естественно, эти структурные реформы должны затрагивать и повышение качества управления на всех уровнях, для того чтобы наиболее эффективным способом расходовать эти средства. Ведь НДС был повышен для того, чтобы не просто увеличить расходы, а для того, чтобы расшить узкие места в экономике, которые, помимо и наряду со структурными реформами, позволят устойчиво повышать экономический рост.
Нам нужны инвестиции в инфраструктуру. Это понятно. Потому что некоторые частные инвестиции не будут делаться, если нет логистики в экономике, если невозможно довезти продукцию. Поэтому важна расшивка узких мест в инфраструктуре – для этого нужны бюджетные средства. Повышение качества услуг в образовании, в здравоохранении — новая экономика требует совершенно по-новому образованную рабочую силу, работников. Конечно, это траты абсолютно необходимые.
Мы всегда подчеркивали с макроэкономической точки зрения, что они должны быть не просто расходами, количеством потраченных денег, а должен быть эффект повышения потенциала роста. Потому что если потенциал не будет расти, а в чем это будет выражаться? В производительности труда – прежде всего. Если потенциал не будет расти, это будет иметь просто проинфляционный эффект. Да, краткосрочное повышение темпов экономического роста, оттого что учли в ВВП потраченные деньги, а нам нужен реальный рост.
Поэтому я думаю, что эффективная реализация национальных проектов действительно способна привести к повышению темпов экономического роста, и мы закладываем это в своих прогнозах, в своем базовом прогнозе к концу нашего прогнозного периода, понимая, что это требует времени. Можно это сделать побыстрее или чуть медленнее, но это не мой уже вопрос.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
ЦБ регулярно принимает решения по антициклической надбавке и коэффициентам риска. Вот очередное должно быть в декабре. Антициклическая надбавка не меняется, а видите ли вы вероятность повышения коэффициентов риска, например, по тем же потребительским кредитам или, может быть, изменения по ипотеке?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
По потребительским кредитам мы пока не видим необходимости повышения коэффициентов риска. Мы видим, что те меры, которые мы приняли не только в октябре, но и с середины прошлого года, дают эффект. И сейчас потребительское кредитование замедляется темпами, которые мы ожидали. Безусловно, мы будем эту динамику отслеживать. Если нужно будет что-то менять – готовы это делать и через повышение коэффициентов риска. И вы знаете, мы внесли предложение все-таки ввести еще один инструмент макропруденциального регулирования в нашей стране. Это количественное ограничение, по примеру многих стран, но для этого нужны изменения в законодательстве? Еще раз подчеркну: на наш взгляд, сейчас нет необходимости применения таких количественных ограничений. Это на будущее, понимая, что законы у нас обсуждаются долго.
Что касается ипотеки. Мы действительно видим целесообразность в том, чтобы ввести контроль долговой нагрузки при выдаче ипотечных кредитов. Мы обсуждаем это с рынком. Ведь не важно, по какому поводу растет долговая нагрузка людей, если они не смогут обслуживать кредит. Это потребительский кредит или ипотечный кредит. Ипотечный кредит, когда он выдается, банки должны исходить из того, что долговая нагрузка не чрезмерна, что люди могут обслуживать этот кредит, а не удовлетворяться только тем, что в залоге есть жилье. Поэтому мы считаем, что надо, конечно, постепенно вводить и этот коэффициент. Вот такие изменения макропруденциального регулирования в сегментах розничного кредитования мы предлагаем, прежде всего, сейчас по ипотеке.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
Я хотела уточнить по поводу ФНБ. Вы сказали, что автоматический неттинг вряд ли возможен. Тогда что возможно? Возможно, что эти продажи валюты, которые будет проводить Минфин, ЦБ не будет зеркалировать на рынке?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы сейчас это обсуждаем. И хочу вам сказать, что мы обязательно перед тем, как что-то поменяется в наших процедурах, обязательно сделаем это публичным для того, чтобы наши действия были предсказуемыми.
Спасибо.