Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров 18 сентября 2020 года
Сегодня мы сохранили ключевую ставку на уровне 4,25% годовых.
Почему мы приняли такое решение, хотя в базовом прогнозе мы все еще видим пространство для смягчения денежно-кредитной политики?
Во-первых, динамика инфляции в последние месяцы складывалась несколько выше, чем мы ожидали. Тут сыграли роль и быстрое восстановление потребительского спроса после периода самоизоляции, и произошедшее в июле—августе ослабление рубля. По нашей оценке, краткосрочные проинфляционные риски вновь несколько повысились, дезинфляционные риски чуть снизились. Но на среднесрочном горизонте дезинфляционные риски по-прежнему преобладают.
Во-вторых, возросла волатильность внешних условий. Растут опасения насчет скорости и устойчивости восстановления мировой экономики, особенно с учетом того, что в последние недели ситуация с пандемией в ряде стран несколько ухудшилась. Усилились геополитические риски.
Кроме этого, при принятии решений мы также учитывали следующие факторы.
Инфляционные ожидания остаются на повышенном уровне. На них повлияли ценовая и курсовая динамика, сохраняющаяся неопределенность дальнейшего развития ситуации.
Опрашиваемые нами предприятия отмечают повышение издержек из-за роста закупочных цен. Дополнительные затраты возникают и в связи с соблюдением санитарно-эпидемиологических требований. При этом предприятия оценивают спрос на свою продукцию как слабый. Это ограничивает возможность переноса растущих затрат в цены конечной продукции. Но по мере повышения спроса такой перенос может произойти. И тогда ценовые ожидания бизнеса также могут вырасти.
Если говорить об инфляционных ожиданиях населения, то в августе мы получили возможность вернуться к регулярным ежемесячным опросам. И сейчас мы можем полноценно, сопоставимым образом, сравнить новые опросные данные с теми, что были до пандемии. Конечно, инфляционные ожидания населения повысились — примерно на 1 процентный пункт по сравнению с мартом. Но должна отметить, что их реакция на кардинальное изменение ситуации в текущем году оказалась гораздо слабее, чем это было ранее. Это отражает их большую заякоренность благодаря сохранению инфляции на исторически низких уровнях в последние годы.
Подчеркну, что именно эта большая заякоренность инфляционных ожиданий позволила нам быстро перейти к мягкой денежно-кредитной политике, значительно снизить ключевую ставку, действовать контрциклически.
Что нас тем не менее беспокоит в росте инфляционных ожиданий? То, что они могут вновь задержаться на повышенном уровне. И это в дальнейшем затруднит устойчивое закрепление инфляции вблизи 4%, ограничит гибкость денежно-кредитной политики.
Продолжается подстройка денежно-кредитных условий к существенному снижению ключевой ставки, которое уже произошло.
Процентные ставки на кредитном рынке снижаются. Значительно возросли объемы кредитования. Благодаря финансовой устойчивости банковского сектора снижение ключевой ставки смогло значимо и быстро транслироваться в смягчение денежно-кредитных условий и оказать поддержку экономике, несмотря на возросшие кредитные риски. В отличие от предыдущих кризисных периодов, в этом году удалось избежать кредитного сжатия.
Кроме снижения ключевой ставки, кредитование поддерживают и регуляторные послабления, и другие меры Банка России. Значимый вклад в смягчение денежно-кредитных условий вносят льготные программы Правительства. Так, почти четверть новых кредитов, выданных в последние месяцы малому и среднему бизнесу, — это льготные кредиты, в ипотеке — это примерно половина новых кредитов.
В свое время антикризисные меры поддержки Правительства и Банка России будут завершаться. При этом мы учитываем, что для стабилизации инфляции вблизи 4% на прогнозном горизонте в следующем году необходимо сохранение мягких денежно-кредитных условий.
При принятии решения по ключевой ставке мы также оцениваем, как происходит адаптация сберегательного поведения к более низким процентным ставкам на финансовом рынке. Мы понимаем, что здесь необходимо время для подстройки к новым условиям — и финансовым организациям, и предприятиям, и гражданам. Особенно учитывая, что пандемия, снижение доходов и рост неопределенности могут вносить значимые коррективы в потребительские и сберегательные модели.
В поисках более высоких доходностей повышается интерес к различным инструментам на финансовом рынке. Например, мы уже видим рост вложений в облигации, в целом бурный рост участия населения на фондовом рынке. Само по себе это значимо не влияет на эффективность денежно-кредитной политики, так как трансмиссионный механизм в равной мере действует и через рынок ценных бумаг. Для нас важно, чтобы этот процесс изменения сберегательных моделей происходил без существенного роста рисков для граждан, предприятий и финансовых институтов. И при проведении денежно-кредитной политики мы учитываем, что для такой адаптации нужно время.
Что касается экономики, то после ослабления карантинных ограничений экономическая активность восстанавливается, однако это происходит неоднородно по отраслям и регионам.
В одних отраслях экономики разрыв с докоронавирусным уровнем выпуска сокращается быстрее, чем в других. Это видно и из официальной статистики, и из наших оперативных данных мониторинга финансовых потоков и опросов предприятий, которые проводят территориальные учреждения Банка России. Восстановление идет быстрее в тех отраслях, которые прежде всего ориентированы на потребительский спрос. Их подпитывают и отложенный спрос на товары, которые были недоступны в период карантина, и рост расходов внутри страны в период отпусков, когда возможности для зарубежного туризма остаются ограниченными. Но речь идет в первую очередь о товарах. Сектор услуг пока далек от полного восстановления, поскольку сказываются посткарантинные ограничения и осторожное поведение населения.
Что касается производства промежуточных и экспортных товаров, транспортировки таких товаров, то в этих сферах восстановление идет не так активно. Значимым ограничением для экономического роста выступает слабый внешний спрос. При этом импульс восстановления мировой экономики сейчас может ослабевать.
Следствием такой неоднородной картины могут быть существенные различия и в динамике цен в разных отраслях и регионах — как сейчас, так и в дальнейшем. И данные по потребительской инфляции за летние месяцы это наглядно демонстрируют.
Возвращение к потенциалу на рынках различных товаров может происходить с разной скоростью. Например, для отраслей, ориентированных на внутренний спрос, это может быть быстрее, чем для экспортных производств; в потребительской сфере — быстрее, чем в производстве инвестиционных товаров. Поэтому важен не только общий «разрыв выпуска» в экономике, то есть отклонение выпуска от потенциально возможного, но и то, что происходит в отдельных секторах. Если в сферах, ориентированных на внутренний спрос, выпуск вернется к своему потенциалу быстрее, чем в целом в экономике, то это будет повышать общее инфляционное давление. Мы учитываем это при анализе ситуации в экономике и при принятии решений по ключевой ставке.
К настоящему моменту эффекты отложенного внутреннего спроса уже в значительной мере реализованы, и в дальнейшем восстановление российской экономики в целом, скорее всего, будет происходить более умеренными темпами. В текущем году вклад в восстановление экономики вносят и бюджетная, и денежно-кредитная политика. При этом если антикризисные бюджетные меры были особенно важны в период действия ограничений и в дальнейшем будут сворачиваться, то мягкая денежно-кредитная политика будет действовать и в следующем году, оказывая поддержку российской экономике.
При этом подчеркну, что и бюджетная, и денежно-кредитная политика играют контрциклическую роль, то есть решают задачу преодоления спада и возвращения экономики к своему потенциалу. Но, несмотря на важность и первоочередность этой задачи в текущих условиях, нельзя забывать о том, что является определяющим для устойчивого долгосрочного развития, повышения экономического потенциала, роста производительности труда и, соответственно, доходов населения. А для этого необходимы стимулы для роста частных инвестиций, развития частной инициативы, гибкость рынка труда, что зависит в первую очередь от качества делового климата и иных структурных факторов.
На каком уровне будет складываться наш экономический потенциал после пандемии и как быстро экономика к нему будет возвращаться — имеет принципиальное значение и для нашего макроэкономического прогноза, и для денежно-кредитной политики. Как вы знаете, именно эта неопределенность действия факторов — как со стороны спроса, так и со стороны предложения — является ключевой развилкой в наших прогнозных сценариях. Они представлены в проекте Основных направлений единой государственной денежно-кредитной политики, опубликованном на прошлой неделе. Мы уточним прогнозные расчеты по итогам заседания Совета директоров в октябре. Но подходы к набору сценариев и прогнозным развилкам в сценариях останутся такими же.
В заключение традиционно несколько слов о перспективах денежно-кредитной политики. Основной путь смягчения денежно-кредитной политики уже пройден — с июня 2019 года ключевая ставка снизилась на 350 базисных пунктов, из них на 200 базисных пунктов — в текущем году, до исторически минимального уровня. Мы по-прежнему видим некоторое пространство для снижения ключевой ставки, но будем оценивать сроки и необходимость использования этого пространства.
При этом, как показано в Основных направлениях денежно-кредитной политики, и в базовом, и в альтернативных сценариях Банк России будет способен решить задачу поддержания ценовой стабильности, удержания инфляции на нашей цели — вблизи 4%.
Сессия вопросов и ответов для СМИ
ВОПРОС (агентство Reuters):
Аналитики ждут, что ЦБ к концу этого года начнет нормализовать политику, повышая ставку. Согласны ли вы с этим?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое. Мы проводим сейчас мягкую денежно-кредитную политику. Действительно, наша ставка ниже диапазона нейтральной ставки, как мы его оцениваем, в
ВОПРОС (газета «КоммерсантЪ»):
Обсуждал ли сегодня Совет директоров влияние своего решения на выполнение Минфином программы займов до конца года? Справедливо ли грубое, упрощенное предположение о том, что Центральный банк в настоящее время все-таки помогает Минфину занять необходимый объем денег для покрытия дефицита бюджета до конца года?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет. Мы никоим образом не обсуждали эту тему. Мы исходим из того, что Минфин будет осуществлять эти заимствования. И мы понимаем, что он в состоянии осуществить это абсолютно рыночным способом. Спрос на бумаги Минфина есть. И у нас очень небольшой уровень государственного долга. Мы всегда видели возможность для некоторого его увеличения для того, чтобы помочь экономике.
В вопросах денежно-кредитной политики мы эту тему не обсуждали.
ВОПРОС (газета «РБК»):
Планирует ли ЦБ вместе с публикацией траектории ключевой ставки раскрыть свои архивные прогнозы, позволяющие оценить, насколько ожидания регулятора совпадали с реальной ситуацией? Может ли Центральный банк сделать это уже в текущем году?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое. Мы действительно приняли решение, что будем публиковать траекторию ключевой ставки. Сейчас обсуждаем, в каком виде, и сроки, когда мы начнем публиковать эту ставку. Но пока у нас нет в планах публиковать архивные прогнозы. Прекрасно понимаем, что жизнь может сильно отличаться от прогнозов. У нас возникает много непредвиденных ситуаций, последние годы это активно показали.
Безусловно, для нас будет важной в том числе форма, в которой мы будем публиковать траекторию ставки, чтобы как раз и отразить богатство факторов, которые могут повлиять на эти прогнозы в будущем.
ВОПРОС (агентство Bloomberg):
Как вы оцениваете проект бюджета на
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы поддерживаем политику Минфина, Правительства в целом, (направленную. — Ред.) на постепенную бюджетную консолидацию и возвращение к бюджетному правилу. Считаем это принципиально важным для поддержания стабильности макроэкономики в целом. И тот темп консолидации, который выбран Правительством, на наш взгляд, адекватен вызовам и экономическому развитию, которое есть.
Мы учитываем эти темпы бюджетной консолидации в наших прогнозах и, конечно, будем учитывать при принятии решений по денежно-кредитной политике.
Еще раз подчеркну: мы понимаем, что будет бюджетная консолидация. Но при этом в следующем году для того, чтобы добиться цели по инфляции 4%, нам нужно будет сохранять мягкие денежно-кредитные условия. В какой степени? Это будет зависеть от ситуации, от развития разных факторов, мы это будем оценивать.
ВОПРОС (РИА Новости):
ЦБ ранее сообщал, что значительно возрос риск отклонения инфляции от цели в 2021 году. Насколько сильного отклонения ожидает регулятор? Может ли оно потребовать снижения ключевой ставки ниже 4%?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, сейчас мы видим, что в 2021 году будут преобладать дезинфляционные факторы. И для того, чтобы как раз не произошло значительного длительного отклонения инфляции от цели, мы проводим мягкую денежно-кредитную политику.
Еще раз повторю: мы видим некоторое пространство для снижения ставки, но будем оценивать, как будет развиваться ситуация, будет ли это пространство сохраняться, расширяться, сужаться, и в зависимости от этого принимать решение.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Я бы хотела уточнить, как вы оцениваете предложенное Минфином увеличение налоговой нагрузки на ряд отраслей — металлургов, нефтяников, изменение подходов к НДПИ и НДД, планируемое увеличение акцизов на табак и так далее. Видите ли вы в этом усиление проинфляционных рисков, и насколько сильно оно может повлиять на инфляцию?
И второй вопрос. У вас в прогнозе на этот год заложено снижение ВВП на
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Наша предварительная оценка налоговых новаций показывает, что влияние на инфляционные процессы будет незначительным. Это сильно отличает эту ситуацию от того, когда менялся НДС, который напрямую влиял на инфляцию. Здесь мы не видим рисков и какого-то существенного влияния на инфляцию.
Что касается нашего прогноза по ВВП. У нас действующий прогноз — июльский. Мы в октябре его действительно будем пересматривать. Наш прогноз:
ВОПРОС (портал «Банки.ру»):
В проекте Основных направлений денежно-кредитной политики отмечается, что при нормализации экономической ситуации и стабилизации инфляции вблизи целевых 4% Банк России может вернуть ключевую ставку к
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое. Это может произойти на прогнозном горизонте в течение трех лет. Когда точно, мы сказать не можем, потому что ситуация еще развивается. Но это будет ближе к концу этого периода. И еще раз повторю: сейчас мы находимся в периоде мягкой политики, еще видим дальнейшее смягчение. Поэтому говорить о повышении ставки, о том, когда это будет происходить, — преждевременно.
Какие факторы на это могут повлиять? То, что у нас снизятся дезинфляционные риски, будет уменьшаться разрыв выпуска, экономика будет приближаться к своему потенциалу и у нас будет больше уверенности, что мы стабилизируем инфляцию на нашей цели 4%. Именно тогда это и будет происходить.
ВОПРОС (журнал Forbes):
У меня такой вопрос про банковский сектор. Вы в последнее время неоднократно обращались к банкам, призывали их не затягивать признание потерь, не скрывать убытки, что касается невозвратных кредитов. Есть ли уже предварительные оценки масштабов потерь по дефолтным заемщикам, как по физлицам, так и по малому и среднему бизнесу, который, как известно, очень сильно пострадал этой весной?
И второй вопрос. Эльвира Сахипзадовна, вы в последнее время радуете нас красивыми брошками. Хотела бы уточнить, что означает ваша сегодняшняя брошь? И вообще, как вы их выбираете? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается банков и «не затягивать признание потерь». Мы, когда делали регуляторные послабления, они были направлены на то, чтобы дать возможность банкам и заемщикам адаптироваться к новой ситуации. Ни в коем случае не на сокрытие этих потерь, потому что мы исходим из того, что большинству заемщиков и с помощью мер поддержки, и благодаря тому, что экономика будет восстанавливаться, этим заемщикам удастся восстановить свою платежеспособность, кредитоспособность, и поэтому никаких потерь не будет. И надо дать просто время.
Но если потери будут выявляться, если действительно кредиты будут выходить в зону дефолтности, нужно создавать резервы. И мы именно к этому призывали. При этом продлили регуляторные послабления, но для того, чтобы банки не одномоментно не создавали резервы, условно говоря, до 1 апреля, до 1 июля и так далее, но делали это постепенно, с тем чтобы постепенно отражать это на балансах.
Мы пока не видим, что уровень дефолтности или уровень проблемности вырастет значимо, мы мониторим эту ситуацию, естественно, она развивающаяся. Еще периоды каникул, рассрочек не завершились. Банки по-разному оценивают, бюро кредитных историй оценивают, разные оценки — от 15 до 25% реструктурированных кредитов могут стать проблемными. Но в целом эта доля для балансов банков, для активов банков не такая уж большая, имея в виду, что реструктурирована хоть и значительная часть портфеля, но все-таки не очень большая часть портфеля.
Тем более реструктуризация, например по заемщикам, особенно крупным, происходила не в виду того, что у них платежеспособность как-то ослаблялась или ухудшалась, а в том числе и для того, чтобы снизить ставки, потому что в целом идет снижение ставок в экономике.
Что касается брошек, выбираю в соответствии с ситуацией и настроением.
ВОПРОС (газета «Известия»):
Эксперты критикуют Центральный банк, что он вопреки мировой тенденции продолжает ориентироваться на инфляцию в ДКП, тогда как другие центральные банки подстраивают свою политику под цели экономического роста и борьбы с безработицей. Возможно ли, что регулятор отойдет от политики таргетирования инфляции в пользу экономики и борьбы с безработицей?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое, что я хотела сказать, что значимое число стран, во всяком случае тех, кто производит большую долю мирового ВВП, применяют режим инфляционного таргетирования. И никто из них от режима инфляционного таргетирования за этот период не отказывался. Действительно, у некоторых центральных банков есть двойной мандат, где наряду с ценовой стабильностью есть и такие цели, как максимум безработицы. Но тоже надо понимать, что эти две цели взаимосвязанные. Речь идет именно о равновесном уровне занятости и о минимизации отклонений экономики от потенциала. Когда мы таргетируем инфляцию, мы именно из этого исходим. Мы, да, влияем, можем повлиять на экономический рост, но в той мере, в которой он отклоняется от потенциала. Как многие говорят, инфляция — это градусник, который позволяет измерять, насколько экономика отклоняется от своего потенциала.
На долгосрочные факторы экономического роста мерами, инструментами денежно-кредитной политики, теми инструментами, которые есть у Центрального банка, повлиять невозможно.
Поэтому, если мы говорим о долгосрочных темпах экономического роста, это, конечно, структурные меры. Но сейчас мы видим разрыв в выпуске, сейчас мы видим отклонение от потенциала. Поэтому наши решительные меры в области денежно-кредитной политики — мягкая политика — позволяют экономике восстанавливаться и приближаться к своему потенциалу.
ВОПРОС (агентство ТАСС):
В релизе указано, что сейчас происходит адаптация рынка к существенно снижающимся ставкам и, собственно, подстройка сберегательных моделей. В связи с этим хочу спросить — не видит ли ЦБ риск возникновения отрицательных ставок по вкладам и ухода граждан не в другие финансовые инструменты, а в кэш?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Да, действительно, произошло достаточно серьезное изменение ставок, быстрое изменение ставок в экономике. И это влияет на поведение не только граждан, но и бизнеса, самих финансовых институтов. На наш взгляд, действительно нужно время, чтобы такая адаптация произошла.
При этом снижение этих ставок, в том числе ставок по депозитам, оно где-то соразмерно снижению инфляции. И мы видим, что ставки по депозитам остаются в положительной зоне, и сбережения остаются привлекательными. Но при этом видим и некоторый рост интереса граждан к более доходным инструментам, к инструментам фондового рынка. Действительно, есть такой переток, и для нас принципиально важно, чтобы, когда люди переходят и покупают разные финансовые инструменты, чтобы они прекрасно понимали риски, потому что в отличие от вкладов, которые застрахованы, по финансовым инструментам нужно очень хорошо понимать риски.
Поэтому мы выступаем за то, чтобы применялся закон о квалифицированных и неквалифицированных инвесторах. Но важно смотреть, куда действительно идет этот переток сбережений населения.
Еще раз повторю: если это в рамках финансовой сферы, мы здесь не видим никаких проблем. И нужно все это отслеживать. С точки зрения привлекательности валюты мы тоже видим, что сейчас пока более-менее стабильная ситуация, но это ситуация для постоянного нашего мониторинга.
ВОПРОС (газета «Нижегородские новости»):
Сейчас государство вкладывает огромные деньги, в том числе в тестирование на ковид, бесплатное горячее питание в школе, выплаты родителям. Как это сказывается на инфляции?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, государство вкладывает сейчас большие деньги, помогает людям, бизнесу адаптироваться к этой ситуации. Какие это может иметь последствия для инфляционных процессов? На наш взгляд, на этом этапе это чуть уменьшает дезинфляционные риски. Потому что спрос упал достаточно сильно — и внешний спрос, и внутренний спрос. И у нас очень сильное давление — как раз на дезинфляцию, на снижение инфляции и на то, что она уйдет ниже наших целей. Поэтому сейчас большие расходы государства как раз скорее снижают дезинфляционные риски.
Мы проинфляционных рисков пока не видим и не видим на следующий год, учитываем то, что постепенно будет происходить нормализация бюджетной политики. Учитываем это в нашей денежно-кредитной политике.
ВОПРОС («Российская газета»):
Ставки по вкладам в крупнейших банках продолжают снижаться. Считает ли Банк России по-прежнему их уровень привлекательным для граждан?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы только что это обсуждали. Действительно ставки снижаются, но мы видим, что они остаются пока привлекательными для граждан.
Последние месяцы была такая неровная динамика по депозитам. Вначале, когда был острый пандемический период, многие люди запасались наличными, снимали деньги с вкладов, потом мы видели и приток вкладов.
Если говорить о последнем месяце, в августе вклады населения практически не изменились. Но если брать вклады в целом и сравнивать с августом прошлого года, то рост где-то на 7%.
Поэтому здесь есть некоторые изменения. Ситуацию мы будем дальше наблюдать. Тем не менее наша оценка общая такая, что вклады остаются привлекательным инструментом для сбережений.
ВОПРОС (журнал Fomag.ru)
Я бы хотел продолжить предыдущий вопрос, его немножко с другой стороны раскрыть. Ставки по вкладам стали более низкими, это означает, что банкам стало сложнее через этот инструмент привлекать средства у населения, так как вклады становятся чуть менее интересными. Насколько это риск для банковской системы, для классических банковских моделей, или это все-таки не такая существенная опасность?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, вклады населения — это значимая часть пассивов банков. Банки это прекрасно понимают. И когда они проводят свою политику по установлению процентных ставок, они на это ориентируются, чтобы ставки по депозитам оставались достаточно привлекательными.
Но насколько мы видим, они при этом учитывают, как меняется в целом их ресурсная база. Например, если взять то, что население стало больше интересоваться вложениями на финансовом рынке, покупать те же самые облигации, то это означает, что компании, которые разместили облигации, привлекли ресурс. Они их размещают в банковской системе на текущих счетах. Эти текущие счета достаточно дешевые, может быть, чуть-чуть более волатильные. Банки управляют этой ликвидностью. Мы сейчас видим, что ситуация с ликвидностью абсолютно нормальная для банков.
Ситуация с маржой также достаточно стабильная. Многие опасались, что будет происходить с маржой банков. У нас большинство банков, которые имеют 95% активов банковской системы, они прибыльные, поэтому здесь они ведут себя достаточно гибко. Но, безусловно, такие изменения требуют времени для того, чтобы к ним модели подстраивались, приспосабливались, и мы это учитываем.
ВОПРОС (агентство Bloomberg):
Насколько курс рубля сейчас отклонился от фундаментально обоснованного уровня? Ждет ли Центральный банк усиления спроса на иностранную валюту, если курс рубля продолжит снижение? Оценивал ли ЦБ влияние на рубль дополнительных продаж валюты, связанных со сделкой по Сбербанку?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вы знаете, мы стараемся не оперировать понятием фундаментально обоснованного уровня, потому что у нас курс рыночный, и отражает баланс интересов участников рынка, агентов экономики именно этот курс. Тем более мне кажется ошибочным, как это иногда бывает, привязывать фундаментально обоснованный курс к текущему счету или к цене нефти. Это не совсем так, нужно учитывать и состояние финансового счета. Поэтому мы таких оценок не даем. Мы не видим пока сейчас никакого дополнительного излишнего спроса на валюту со стороны населения.
Мне кажется, и население, и предприятия привыкли уже к плавающему курсу, что бывают периоды, когда он ослабляется, бывают периоды, когда он укрепляется. И здесь спекулятивное поведение может иногда и приводить к потерям.
Что касается продажи валюты, оставшейся от сделки со Сбербанком, мы уже объявили, что мы будем продавать до конца этого года равномерно. Объемы продаж не такие, которые могут существенным образом повлиять на валютный курс. И мы стремимся, чтобы такого рода операции не влияли существенным образом на валютный курс.
Еще раз повторю: суммы не очень большие. Где-то осталось до конца года 185 млрд рублей.
ВОПРОС (агентство Bloomberg):
Я бы хотел уточнить по траектории ключевой ставки. Все-таки есть ли какой-то более четкий срок, когда вы можете начать это делать, — до конца года, в начале следующего года? На какой период, прогнозный горизонт будет эта траектория, и увидим ли мы там тот момент, когда вы уже решите повышать ставку?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое. Мы приняли принципиальное решение, что мы будем публиковать траекторию ставки. Сейчас идут дискуссии по поводу того, в каком виде ее публиковать — веерные графики, как некоторые страны делают, «дотплоты» членов Совета директоров, у кого-то там точки. Здесь есть плюсы и минусы. Но при этом, когда мы закончим эти дискуссии, мы начнем публиковать. Вряд ли это будет в этом году. Скорее, это будет в следующем году. Мы начнем публиковать, когда сможем оценить, что мы действительно к этому готовы. Но еще раз: принципиальное решение такое принято.
Мы приняли такое решение, первое, чтобы быть более предсказуемыми. Но это не forward guidance, я бы хотела обратить внимание, как в некоторых странах, но более предсказуемо с точки зрения того, какой спектр возможностей или какой спектр траектории ключевой ставки мы видим.
Мы видим просто, что рынки этого хотят. И, второе, что нас сдерживало раньше от публикации такой траектории ставки, — что во многом публикация будет восприниматься и как forward guidance, и даже как commitment — наше обязательство по проведению той или иной политики.
Как мы видим с вами, ситуация может быстро меняться, могут быть разные факторы, которые будут отклонять траекторию денежно-кредитной политики от того, что виделось какое-то время назад.
Но мы сейчас видим, что рынок все более, скажем так, правильно воспринимает нашу коммуникацию и что риски восприятия этого как обязательства, они уменьшились. Поэтому приняли решение начать публиковать эти ставки.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Многие банки и компании приняли решение о переводе части сотрудников на удаленный режим работы не только на время пандемии, но на постоянной основе. Поступит ли так же ЦБ, если да, то какого рода сотрудники Банка России могли бы работать удаленно?
И еще в связи с этим вопрос. Актуальна ли для регулятора сделка по покупке бизнес-центра «Оружейный», когда она может быть закрыта?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы также переводили значительную часть своих сотрудников на удаленный режим работы. Для этого пришлось поменять и некоторые бизнес-процессы, где-то улучшить техническое оснащение, и в целом уроки пандемии показывают, что значительная часть работы без ущерба для качества может быть на постоянной основе переведена на удаленный режим. Это зависит, конечно, от характера работы. Не все могут быть переведены на удаленный режим работы, но значительная часть может быть переведена.
Мы сейчас эти вопросы внутри ЦБ обсуждаем. И примем некоторые решения для этого.
Ну а сделка по покупке здания, мы считаем, потеряла свою актуальность.
ВОПРОС (газета «КоммерсантЪ»):
Два вопроса. Первый вопрос технический: как вы оцениваете сейчас динамику нормы сбережений? По корпоративному сектору и по домохозяйствам она сильно вырастала. Что, вы предполагаете, будет с ней происходить в течение года?
Второй вопрос скорее идеологический. Я обратил внимание, что вы в речи упомянули важность восстановления частной инициативы. С вашей точки зрения, с начала года все процессы, которые происходили в российской экономике, — это ухудшение ситуации с частной инициативой или улучшение?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Динамика сбережений людей и бизнеса. Что касается бизнеса, те виды бизнеса, те предприятия, которые столкнулись с резким падением дохода и, соответственно, выручки, конечно, тратили свои сбережения на выплату арендных платежей, на заработную плату и так далее. Те, которых, может быть, не так задело падение выручки, могли приостановить инвестиционные проекты свои для того, чтобы увидеть перспективы спроса на новую продукцию. И в этом смысле могли увеличить сбережения. Поэтому, я думаю, что это было неоднородно по секторам экономики, по предприятиям.
Что касается населения, то население все-таки сбережения увеличивало. Да, эти сбережения в какой-то период перешли из формы депозитов в банках в наличные. Мы это видели. Но для того, чтобы эти сбережения иметь на случай необходимости покупки продуктов в период изоляции. И есть сбережения с точки зрения предосторожности: когда люди считают, что впереди ситуация неопределенности, то они, конечно, склонны в некотором смысле сберегать больше. И мы видим, что, скорее всего, во второй половине этого года норма сбережений останется на повышенном уровне.
Что будет происходить в следующем году, для нас фактор неопределенности, поэтому я говорила о том, что мы будем внимательно следить, что происходит в сберегательно-потребительской модели. И поэтому нужно дополнительное время для того, чтобы оценить в том числе эффекты от произошедшего смягчения.
Что касается того, что происходило с частной инициативой и с условиями для частной инициативы. Вы знаете, наверное, тяжело делать сейчас какие-то выводы, потому что были факторы, которые в принципе ограничили экономическую активность, серьезно ограничили. Но по мере восстановления экономической активности, по мере того, как постепенно антикризисные меры, подходы будут уходить, конечно, вопрос поддержки частной инициативы будет приобретать, на мой взгляд, ключевое значение с точки зрения долгосрочных темпов экономического роста.
ВОПРОС (телеканал «Санкт-Петербург»):
В случае введения повторных ограничений, если у нас будет новая волна заболеваемости, как может измениться ключевая ставка? Какие варианты денежно-кредитной политики вы рассматриваете на этот случай?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
В базовом сценарии у нас нет ухудшения ситуации, нет второй волны, но, безусловно, мы должны быть готовы к разному развитию ситуации, к неблагоприятному тоже, поэтому мы специально достаточно подробно разрабатывали рисковый сценарий, где такая возможность вероятна. Кстати, если даже такое будет, мы не видим, что будут такого же уровня жесткости ограничения, скорее всего, они будут меньше.
С точки зрения денежно-кредитной политики мы будем смотреть на баланс разных факторов, которые будут действовать, но среднесрочно это скорее приведет к тому, что дезинфляционные риски еще больше будут преобладать. И это будет говорить о том, что нам нужно продолжать проводить именно мягкую денежно-кредитную политику.
ВОПРОС (газета «Комсомольская правда»):
В банковской системе наметился некий дисбаланс. После снижения ключевой ставки проценты по депозитам снижаются быстрее, чем проценты по кредитам. В итоге банки получают сверхприбыль. Это показывают данные по чистой прибыли за последние месяцы. Не считаете ли вы, что это ненормально? По сути, от снижения ставки сейчас выигрывают только банки, а не их клиенты.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, у нас движение по ставкам происходит неравномерно. У нас нет такого, что мы снизили ключевую ставку и ровно настолько же снижаются депозитные ставки, ровно настолько же снижаются кредитные ставки.
Сейчас на кредитные ставки влияет несколько ключевых факторов. С одной стороны, выросли кредитные риски, и поэтому банки не очень склонны снижать ставки по кредитам. С другой стороны, мощные программы поддержки, в том числе Правительства, действуют, они позволяют снижать ставки, особенно по таким сегментам, как ипотека, малый и средний бизнес.
По депозитам тем не менее мы видим такое поведение банков: они смотрят на то, как будут вести себя вкладчики, потому что они заинтересованы в сохранении базы по вкладам.
Что касается процентной маржи. Да, безусловно, банки стараются, как всегда, защищать процентную маржу, на то они и банки, но мы видим, что в месяцы пандемии, конечно, прибыль банков существенно просела, но она сейчас постепенно восстанавливается. И эта прибыль также важна с точки зрения того, чтобы увеличивался капитал.
Прибыль — это источник капитала, когда закрыты многие внешние рынки и так далее. А капитал — это источник повышения кредитов, поэтому это все взаимосвязано, и мы здесь не видим какой-то супермаржи банков. Но восстановление прибыли банков и устойчивость банков в этом смысле — это важная составляющая устойчивости экономики в целом к разного рода шокам и для того, чтобы поддерживать экономический рост.
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Сейчас продолжаются дискуссии о продлении госпрограммы по ипотеке. Хотелось бы знать, какой точки зрения придерживается Центральный банк и не видите ли вы риска возникновения «пузыря» из-за бешеной популярности этого продукта?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, льготная ипотека сыграла чрезвычайно позитивную роль в поддержке ипотечного кредитования и в поддержке жилищного строительства. У нас рекордные объемы выдачи ипотеки, и это очень хорошо. И кредиты стали более доступными для людей: наряду с понижением ключевой ставки еще и субсидии Правительства.
Что касается дальнейшего, нужно все оценить. Первое, конечно, нужна в целом поддержка ипотеки, потому что спрос на ипотеку большой. Но мы внимательно следим за тем, чтобы не росло количество, скажем так, рисковых ипотечных кредитов. Все прекрасно помнят историю 2008 года, США, subprime и так далее.
Поэтому наше макропруденциальное регулирование направлено на то, чтобы банки оценивали качество заемщиков и выдавали ипотеку именно тем людям, которые в состоянии обслуживать ипотеку. С этой стороны мы не видим проблем, качество кредитов остается хорошим. Но, кроме этого, нужно следить за второй составляющей, когда говорят об ипотечном «пузыре» или возможном ипотечном «пузыре», — что будет происходить с ценами на жилье.
Когда идет очень активное стимулирование спроса, важно, чтобы было предложение, которое выражалось бы не в росте, не столько в росте цен на жилье. Пока мы видим, что рост цен на жилье в последний год опережал инфляцию, и поэтому здесь, конечно, очень важно на эти процессы смотреть.
И на что я хотела бы обратить внимание. Действительно, льготные программы и по ипотеке, и по малому и среднему бизнесу, они оказали существенную поддержку экономике в этот период. Но мы при этом должны понимать по мере нормализации ситуации, что когда есть сегменты, где большое дотирование кредитов и где ставки по кредитам ниже рыночных, для того чтобы проводить денежно-кредитную политику, направленную на ценовую стабильность, в каких-то секторах при прочих равных ставки будут чуть повыше. Поэтому все эти эффекты надо соизмерять, когда мы говорим о продлении льготных кредитов.
Но в целом я хочу отметить, что, конечно, вот эта программа по льготной ипотеке, она внесла очень, очень положительный вклад в развитие в последние месяцы.
ВОПРОС (газета «Известия»):
В этом году в Основных направлениях ДКП в самом начале ЦБ отметил, что защита и обеспечение устойчивости рубля является одной из основных функций Банка России. Такую риторику со стороны регулятора мы давно не слышали. С чем связан этот акцент в Основных направлениях, насколько повлияло ослабление рубля на сегодняшнее решение по ставке?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мне кажется, мы все-таки об этом периодически говорим, напоминаем. И напоминаем, в каком контексте идет речь в законодательстве о защите, обеспечении устойчивости рубля. Если посмотреть Конституцию, закон о Центральном банке, то защита и обеспечение устойчивости рубля обеспечивается прежде всего путем ценовой стабильности.
Устойчивость рубля — это прежде всего не то, сколько вы можете иностранной валюты купить на рубль заработанный, на рубль сбереженный, а покупательная способность рубля — сколько вы товаров, услуг можете купить, — а это инфляция. Поэтому представление об устойчивости рубля как об устойчивости валютного курса, на мой взгляд, кардинально не верно. Устойчивость рубля — это стабильно низкая инфляция, и мы еще раз это подчеркиваем в Основных направлениях денежно-кредитной политики.
ВОПРОС (агентство Bloomberg):
Я бы хотела узнать, чем, на ваш взгляд, объясняется сохраняющийся высокий объем наличных денег в обращении? Кем они в основном востребованы, эти дополнительные деньги, которые там оказались? Насколько вас это беспокоит, если вообще беспокоит, и когда, может быть, эта ситуация может измениться?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое. Мы считаем этот процесс естественным для нынешней ситуации. Действительно, произошел всплеск спроса на наличные в пандемический период, в период самоизоляции. После этого мы не видели дополнительного спроса на наличные, но те наличные, которые люди сняли, они, скорее всего, пока остаются на руках. И мы видим, что эта тенденция не только в России, я внимательно смотрю, что происходит в других странах. И многие центральные банки отмечают, что произошел рост спроса на наличность со стороны населения.
Еще раз подчеркну: это естественно в таких условиях. Это отражает фактор неопределенности. Люди, когда есть вот такая неопределенность, соответственно ведут себя. Но по мере того, как экономика будет восстанавливаться, ситуация будет нормализовываться, будет появляться больше уверенности у людей, мне кажется, этот процесс постепенно приведет к тому, что наличные будут возвращаться.
ВОПРОС (РИА Новости):
ЦБ прогнозировал, что доля безналичных платежей в рознице по итогам этого года достигнет 70%, однако она почти достигла этого показателя уже по итогам II квартала. С учетом этого, какую долю безналичных платежей регулятор ожидает по итогам текущего года? Можете ли вы оценить, какой вклад в процентах в этот показатель внес коронавирус?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Да, вот этот вопрос несколько перекликается с предыдущим. Мы видели, что в пандемию возрос спрос на то, чтобы сбережения делать в наличной форме. Люди снимали с вкладов сбережения, чтобы иметь под рукой наличные. С другой стороны, в расчетах выросла доля безналичных. Мы этому тоже способствовали, в том числе и развитием своих сервисов и тарифной политикой, по эквайринговым комиссиям.
Действительно, чуть лучше динамика роста безналичных, чем мы ориентировались. Мы ориентировались к концу года где-то на
ВОПРОС (газета «Кировская правда»):
Сейчас действуют кредитные каникулы и у многих граждан платежи отложены. Не ожидает ли ЦБ резкого роста просроченной задолженности по кредитам после завершения каникул? Не приведет ли это к ужесточению ДКП?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, кредитные каникулы у многих граждан сейчас действуют, платежи отложены, они еще не завершились. Мы не ожидаем резкого роста просроченной задолженности. Почему мы не ожидаем? Вот если бы не было этих кредитных каникул, как раз просроченная задолженность могла вырасти. А кредитные каникулы были направлены на то, чтобы дать людям передышку, возможность восстановить доходы и вернуться к обслуживанию кредитов.
И по нашей оценке, по оценке банков, подавляющее большинство заемщиков сможет вернуться к обслуживанию этих кредитов. Они не станут просроченными, не станут, что называется, плохими. И на наш взгляд, это вряд ли повлияет на денежно-кредитную политику.
ВОПРОС (агентство Bloomberg):
В пресс-релизе вы говорите, что ослабление рубля связано с общим повышением волатильности на мировых рынках и усилением геополитических рисков. Геополитические риски сейчас усиливаются, возникли угрозы новых санкций из-за отравления Навального. Значит ли это, что рубль может ослабляться дальше?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Разного рода геополитические риски сейчас существуют. И действительно, их уровень повышенный, он связан и с ожиданием выборов в США, и их влиянием в целом на мировую экономику, мировую политику, на ситуацию на мировых финансовых рынках. Всех беспокоит, как будут развиваться в целом торговые отношения США и Китая, и ситуация с Brexit, много неопределенностей есть, и риски для нас специфические.
Мы ситуации эти всегда рассматриваем, но что касается влияния на финансовые, валютные показатели, в значительной части инвесторы, рынки это уже включили в цены активов. А если ситуация будет развиваться дальше, у нас есть набор инструментов, который позволяет поддерживать финансовую стабильность в любых ситуациях.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
ЦБ не стал вносить фактор гендера автовладельца в список исключений из поправок в закон об ОСАГО, соответственно, страховые компании с 24 августа получили право учитывать пол при определении стоимости ОСАГО. Так уже и сделали некоторые из страховых компаний. Почему все же вы не стали это делать — фактор гендера как-то исключать? И не считаете ли вы, что это нарушает права граждан, потому что по статистике женщины чаще попадают в ДТП, но мелкие?
И второй вопрос. Не могли бы вы уже рассказать, какая динамика кредитования, корпоративного и розничного, в августе наблюдалась?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается страховых тарифов и критериев, по которым возможна дифференциация, а по которым нельзя вводить дифференциацию, мы, наверное, вернемся к этому вопросу, в том числе по гендеру, обсудим еще раз.
Что касается динамики кредитования, в августе она оставалась также на хорошем уровне. Мы видим в целом продолжение роста кредитов — и корпоративных, и розничных.
ВОПРОС (агентство Reuters):
Может ли Центральный банк России запустить программу QE, что стимулирует спрос на ОФЗ?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, не может.
На этом вопросы закончены. Я всех благодарю, спасибо большое за внимание и здоровья всем.