Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров 6 сентября 2019 года
Сегодня Совет директоров решил снизить ключевую ставку до 7,00% годовых. Если экономические условия будут складываться в соответствии с нашим прогнозом, мы будем оценивать целесообразность дальнейшего снижения ключевой ставки на одном из ближайших заседаний.
Остановлюсь на основных факторах принятого решения.
Первое. Годовая инфляция уже приблизилась к 4%. Мы оцениваем, что по итогам года она сложится в диапазоне 4,0–4,5%. При этом в первые месяцы следующего года инфляция прогнозируется в интервале 3,5–4,0%. В основном это будет связано с тем, что эффект повышения НДС выйдет из расчета годовой инфляции. Это можно назвать чисто техническим фактором. Устойчивые тенденции говорят о формировании инфляции вблизи 4%.
Второе. Инфляционные ожидания населения и предприятий остаются повышенными. Поэтому мы по-прежнему уделяем большое внимание их динамике.
Сейчас я не буду останавливаться на цифрах, мы опубликовали их на прошлой неделе. Отмечу лишь, что ранее мы воздерживались от размещения на сайте опросных данных по инфляционным ожиданиям населения в «неделю тишины». Мы это обсудили и теперь будем публиковать эти данные сразу после их поступления. Важно, чтобы рынок оперативно получал ту информацию, которую Совет директоров учитывает при принятии решения. Аналитический же комментарий Банка России, в котором обобщаются и оцениваются ожидания как населения, так и предприятий, профессиональных аналитиков, в таких случаях, как и прежде, будет публиковаться после «недели тишины».
Третье. Смягчение денежно-кредитных условий продолжается. Мы учитываем, что эта тенденция сохранится под влиянием как ранее принятых решений по ключевой ставке, так и сегодняшнего решения.
Рыночные ожидания по ставкам сместились вниз с учетом наших сигналов по итогам заседаний Совета директоров в июне и июле. Этому также способствовало изменение ожиданий в отношении денежно-кредитной политики ФРС и ЕЦБ в условиях ухудшения перспектив экономического роста в США и еврозоне.
Наряду со снижением процентных ставок происходит смягчение неценовых условий кредитования в части сроков и объемов. Смягчение денежно-кредитных условий – как ценовых, так и неценовых – способствует расширению кредитования. Кредитование организаций, по нашим оценкам, в этом году вырастет на 7–10%, а населения – на 15–20%.
Четвертое. Экономическая активность во II и в начале III квартала складывалась ниже ожиданий Банка России. Это связано с внутренними и внешними факторами. С учетом этого мы снизили наш прогноз роста ВВП на 2019 год с 1,0–1,5% до 0,8–1,3%.
Значимый внешний фактор – это замедление роста мировой экономики, которое оказалось более существенным, чем ожидалось, в том числе из-за нарастающих противоречий в международной торговле. Ослабление внешнего спроса уже привело к снижению физического объема экспорта в первом полугодии, и мы прогнозируем его сокращение по итогам текущего года по широкому кругу товаров.
Ухудшение перспектив глобального роста также сказывается на инвестиционных планах. Хотя, естественно, деловые настроения зависят не только от внешних факторов, но и от бизнес-климата в целом. В первом полугодии рост инвестиций в основной капитал существенно замедлился, что связано в том числе с весьма заметным снижением государственных инвестиций. По нашим оценкам, даже с учетом активизации расходов на национальные проекты во второй половине года общий прирост валового накопления основного капитала по итогам года составит не более 1%.
Положительный вклад в рост ВВП по-прежнему вносит потребительский спрос. В этом году расширение кредитования продолжает оказывать заметную поддержку росту потребления. Однако кредит не может быть основным драйвером роста спроса. В условиях стагнации доходов населения рост потребления будет оставаться слабым. В этом году мы ожидаем его в интервале 1–1,5%.
Мы уточнили наш базовый прогноз и на среднесрочную перспективу. Теперь мы ожидаем более сдержанную динамику внутреннего и внешнего спроса в 2020–2021 годах. При этом наиболее заметно были пересмотрены вниз темпы роста экспорта, что отражает ухудшение перспектив роста мировой экономики в условиях нарастания торговых противоречий.
В результате ускорение роста ВВП до 2–3% ожидается лишь по итогам 2022 года. Ранее мы на это рассчитывали уже в 2021 году. Основным фактором повышения темпов экономического роста должен стать переход к фазе более активной реализации национальных проектов и иных мер Правительства, направленных на снятие структурных ограничений. Это внесет вклад в увеличение инвестиционного спроса, ускорение роста производительности труда, доходов населения и, соответственно, потребления.
Расширение кредитования будет устойчивым на всем прогнозном горизонте, оказывая поддержку экономическому росту. Кредитование организаций будет увеличиваться темпами 6–10% ежегодно, кредитование населения будет расти на 10–15% в год. Большую часть роста кредитования населения обеспечит ипотека. При этом принятые макропруденциальные меры будут приводить к постепенному снижению темпов роста потребительского кредитования.
Что касается платежного баланса, мы уточнили его показатели с учетом динамики мировой экономики, цен на нефть и другие товары российского экспорта. Мы закладываем постепенное снижение цен на нефть до 50 долл. США за баррель в 2021 году (ранее было 55 долл. США). При ослаблении внешнего спроса снизятся цены и на другие товары российского экспорта. В таких условиях сальдо текущего счета сократится с 83 млрд долл. США (5% ВВП) в этом году до 28 млрд долл. США (около 2% ВВП) в 2022 году.
Мы также несколько понизили прогноз сальдо финансового счета по частному сектору на этот год с 50 до 40 млрд долл. США, учитывая фактическую динамику с начала года. Далее прогнозируется его плавное уменьшение до 20 млрд долл. США к концу 2022 года. В очередной раз отмечу, что механизм бюджетного правила сглаживает влияние снижения сальдо текущего счета на внутренние экономические условия. Но это относится только к той части, которая связана с колебаниями нефтяных цен.
Обращу ваше внимание, что мы несколько изменили подход к публикации прогнозных сценариев. Решение по ключевой ставке основывается на нашем базовом макроэкономическом прогнозе, а также на анализе факторов неопределенности и рисков именно для базового прогноза. Поэтому базовый сценарий мы продолжим публиковать четыре раза в год в пресс-релизе и в Докладе о денежно-кредитной политике после опорных заседаний.
А вот наши дополнительные сценарии с высокими ценами на нефть и рисковый, который предполагает их резкое и глубокое снижение, мы будем публиковать в том же представлении, что и базовый сценарий, но один раз в год – в Основных направлениях единой государственной денежно-кредитной политики. Это связано с тем, что суть этих сценариев остается практически неизменной от заседания к заседанию. Основные направления на 2020–2022 годы будут опубликованы в ближайший понедельник.
В заключение несколько слов о перспективах денежно-кредитной политики.
После пяти лет движения от жесткой к умеренно жесткой и далее к нейтральной денежно-кредитной политике мы, наконец, вошли в область значений ключевой ставки, которую мы расцениваем как вероятный диапазон нейтральной ставки. С учетом принятого сегодня решения ключевая ставка находится на верхней границе этого диапазона от 6 до 7% в номинальном, или, что то же самое, от 2 до 3% в реальном выражении при ожидаемой инфляции 4%.
В связи с этим стоит отметить, что оценка уровня нейтральной процентной ставки – это не «точка», а область значений. Она зависит от широкого набора как внутренних, так и глобальных факторов, а также от трансмиссионного механизма денежно-кредитной политики. И может меняться с течением времени под воздействием этих факторов. Поэтому потребуется время, чтобы нащупать границы этой «области нейтральности», убедиться в том, что они соответствуют нашим текущим оценкам. Либо, при необходимости, эти оценки уточнить.
И главным критерием того, что мы правильно оцениваем эту область, станет устойчивое сохранение инфляции на цели – вблизи 4%.
Сессия вопросов и ответов для СМИ
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Эльвира Сахипзадовна, сегодня ЦБ чуть видоизменил свой сигнал в своем заявлении. Вместо возможности – изучать целесообразность снижения ключевой ставки на одном из ближайших заседаний Совета директоров. Не могли бы вы рассказать, в чем разница между этими двумя сигналами? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы дали сигнал. Мы, кстати, применяли уже выражение «оценивать целесообразность» (в релизах от 14 сентября, 26 октября и 14 декабря 2018 года. – Ред.), считаем вероятным снижение ставки на одном из ближайших заседаний. Одно из ближайших заседаний – это одно из трех.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
Вы убрали из заявления прогноз о достижении нейтральной ставки. Как я понимаю, это касается возможного изменения диапазона в 6–7%. Насколько вероятно его все-таки понижение? И в какой перспективе временной это будет?
И второй вопрос. Обсуждали ли вы сегодня изменения норм резервирования Банком Китая на 50–100 б.п. и какие выводы вы сделали, если обсуждали?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается диапазона нейтральности, еще раз повторю. Во-первых, это расчетная величина, условная, строится на модели, на оценке разных показателей. Вообще, нас беспокоит даже не столько уровень ключевой ставки, сколько то, чтобы денежно-кредитные условия были нейтральными. Это потребует мониторинга постоянного ситуации – именно достигаем цель 4% или не достигаем. Поэтому мы допускаем возможность такой переоценки, но сейчас не говорим о том, что мы точно готовы переоценить.
Хотя мы понимаем, что, например, уровень мировых равновесных ставок тоже может снижаться. Это один из факторов, который мы рассматриваем. Мы должны рассматривать и страновую премию, и то, как работает трансмиссионный механизм. Повторю: потому что для нас важны условия. Поэтому здесь, еще раз, возможность пересмотра есть, но не обязательно он будет. Мы просто хотели подчеркнуть, что мы вошли именно в эту зону нейтральности, которую оценивали раньше.
Что касается действий Китая. Специально мы не обсуждали именно это решение, мы в целом обсуждаем, когда обсуждаем мировую экономику, что происходит с экономикой этих стран, с финансовыми рынками. И действия Банка Китая, по сути, были анонсированы ранее на этой неделе, поэтому в комплексе факторов мы, конечно, это учитывали.
ВОПРОС (РБК):
Скажите, пожалуйста, в последние годы прогнозы ЦБ и Минэкономразвития по поводу инфляции были схожи. Сейчас заметно разошлись. Минэкономразвития считает, что и в этом году, и в следующем инфляция до цели не дотянет. Видите ли вы такой риск и как вы оцениваете его? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, у нас есть различия в оценке инфляции на этот год и на следующий год. Мы, когда делаем свою оценку на этот год (4–4,5%), учитываем, что по большинству показателей, которые характеризуют устойчивые факторы инфляции (это не один показатель монетарной инфляции, из которого вычищены регулируемые цены и так далее, мы рассматриваем более 20 видов показателей, которые характеризуют те или иные аспекты поведения инфляции), по нашим оценкам, по большинству показателей сейчас уровень инфляционного давления соответствует где-то уровню около 4%.
Плюс к этому мы оцениваем те факторы, которые могут быть наиболее вероятны до конца года – и проинфляционные, и дезинфляционные, – и, на наш взгляд, они сейчас сбалансированы (риски дезинфляционные, проинфляционные), поэтому мы делаем такой прогноз.
Что касается прогноза на следующий год. По нашему анализу, в прогнозе Минэкономразвития по инфляции прежде всего учтена динамика потребительского кредитования, оценка которой, на наш взгляд, является нереалистичной. 4% – это нереалистичная, на наш взгляд, динамика потребительского кредитования. Мы оцениваем динамику потребительского кредитования где-то на уровне 10%. Я уже сказала, что в целом 10–15% (составит рост розничного кредитования. – Ред.), по ипотеке, мы считаем, где-то будет прирост около 20%, а по потребительскому кредитованию – около 10%. Он (темп прироста необеспеченного потребительского кредитования. – Ред.) снизится под влиянием прежде всего наших макропруденциальных мер. Наши макропруденциальные меры принимаются с таким расчетом, чтобы обеспечить плавное снижение темпов прироста потребительского кредитования. Мы не видим такой возможности, что темп прироста снизится до 4%.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
В последние несколько месяцев была широкая публичная дискуссия по поводу того, как оценивать риски в реформе «Базель III». И у Центрального банка позиция: делать свой inhouse assessment (внутреннюю оценку). У вас появилось несколько крупных оппонентов: это Минфин, Минэкономразвития и ряд крупных компаний. Срок, который давал Президент (последнее письмо, которое было в публичном поле), – это конец августа.
Скажите, пожалуйста, было уже совещание у Президента? И ожидаете ли вы какие-то общие точки, которые вы можете выработать вместе с вашими оппонентами в этой реформе? Может быть, вы готовы какие-то ваши предложения сдвинуть по времени или смягчить по принципу внедрения? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается изменений. Действительно, это существенное изменение – банковское регулирование по оценке риска. Мы серьезно отнеслись к предложениям, которые дали нам коллеги из Министерства финансов, Министерства экономики и компании, проанализировали их. Мы до этого, кстати, и наши предложения, и эти предложения по применению рейтингов, которые раньше некоторыми банками озвучивались, протестировали и промониторили, как это скажется на банковской системе и на корпоративном кредитовании. Конечно, всех интересует, как это скажется на корпоративном кредитовании.
По результатам такого анализа и дополнительных дискуссий мы остались на той же позиции, на которой были, и считаем, что подход без рейтингов более адекватен в нынешней ситуации и позволяет банкам в том числе лучше оценивать риски, связанные с корпоративным кредитованием, и дает возможность кредитовать более широкий круг предприятий, нежели только предприятия, которые имеют достаточно высокие рейтинги. Кстати, эти предприятия могут выходить и на рынки капитала.
Тем не менее дискуссия, кстати, привела к тому, что у нас появились общие позиции. На совещании, которое было у меня, Министерство экономики, Министерство финансов проявили инициативу, мы ее поддержали, чтобы ускорить переход системно значимых кредитных организаций на продвинутый подход. Потому что лучший подход, когда банк на базе своих данных, используя свои ряды, учитывая свой риск-аппетит, оценивает эти риски, и мы валидируем эти методики. И это, конечно, нормально, когда крупнейшие банки по примеру многих крупных банков в других странах мира будут применять продвинутый подход. Сейчас у нас только два банка перешли на этот подход, и мы здесь все нашли общую позицию, что действительно нужно это стимулировать. В целом для остальных, кто не перейдет на продвинутый подход, мы считаем, лучше тот подход, который стандартизирован вне зависимости от рейтингов.
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Недавно стало известно, что ЦБ и Минфин решили отказаться от названия «индивидуальный пенсионный капитал». Хотелось бы узнать почему? Какое будет другое название у этой системы? И в какой стадии сейчас законопроект? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Вы знаете, речь же не только в названии. Речь не идет о переименовании. Мы не видим сейчас готовности внедрять эту систему. И на наш взгляд, тогда нужно сосредоточиться на совершенствовании нынешней системы, в том числе на развитии добровольных пенсионных схем, пенсионных накоплений. Решить острую проблему, которая, к сожалению, до сих пор не решена, несмотря на изменения в законодательстве, проблему переходов между негосударственными пенсионными фондами и сосредоточиться на этом.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Считаете ли вы, что августовское ослабление рубля на 5% может оказать давление на инфляцию? Считаете ли вы, что это явление было временным или же влияние этого ослабления на инфляцию будет незначительным?
И второй вопрос. Получила ли дальше развитие дискуссия о трате средств ФНБ?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Конечно, курсовая динамика в принципе оказывает влияние на инфляцию, хотя коэффициент переноса, вы помните, у нас сильно снизился. Мы его сейчас оцениваем даже меньше 0,1 процентного пункта. Колебания курса у нас, кстати, в течение года были разнонаправленными, некоторое влияние произошедшего ослабления курса, конечно, может быть в следующем месяце. Мы учитываем это в нашем прогнозе (инфляции. – Ред.), по нашей оценке, это от 0,1 до 0,2 п.п. до конца года.
Что касается дискуссии по ФНБ. Нет, к сожалению, сейчас такие дискуссии не проходят, и мы, когда сегодня обсуждали решение по ставке, мы обсуждали это как один из факторов неопределенности, по сути дела, риска. Потому что механизм траты ФНБ может существенно повлиять на параметры прогноза, на макроэкономическую динамику. И кстати, в Основных направлениях денежно-кредитной политики (проект мы опубликуем уже в понедельник, я говорила) у нас будет специальная врезка, где мы качественно оцениваем разные сценарии возможной траты ФНБ и разные последствия.
Мы эту тему будем развивать, естественно, и нужна полноценная дискуссия. И для нас очень важно, для денежно-кредитной политики, чтобы определенность по этому вопросу появилась. Еще раз: очень важно, я это подчеркну, потому что я думаю, что многие уже видят позитивные эффекты от применения бюджетного правила, от того, что у нас стабилизируется ситуация, несмотря на значительные колебания внешней конъюнктуры, сохранить вот эту стабилизирующую роль бюджетного правила при любых подходах к ФНБ. Для нас, конечно, очень важно, и мы с этой позицией готовы выступать.
ВОПРОС (газета «Золотой Рог», г. Владивосток):
Учитывая волатильность в нашей стране, допустим, цен и прочих показателей экономики, когда цифры совершенно спокойно могут скакать и на 5, и на 10, и даже на 30%, не кажется ли вам излишней осторожность ЦБ в вопросе изменения ключевой ставки? Мы видим, что в целом такие микроизменения практически никак не влияют на общую ситуацию. Может быть, пора приступить к более резким шагам?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Я хотела бы сказать, что в последние годы мы, конечно, не видим таких скачков инфляции, последние три года – это все-таки достаточно умеренные темпы роста в целом. Конечно, по группам товаров такие скачки бывают, и мы видим: по плодоовощным товарам до сих пор остаются то большие падения, то большой рост, волатильность цен, большие колебания на ряд товаров. Но в целом инфляция сейчас находится вблизи 4%, поэтому нет необходимости делать какие-то такие достаточно большие шаги, которые мы делали, когда, например, проводили политику по резкой дезинфляции, по переходу от двузначных цифр инфляции к однозначным.
Тем не менее изменение нашей ставки и изменение инфляции влияют на ставки по кредитам. Я напомню: когда мы в прошлом году два раза повысили ключевую ставку, мы это сделали упреждающе. И сейчас уже ретроспективный анализ показывает, что это было сделано совершенно правильно, именно это позволило во многом удержать вторичные эффекты, именно поэтому мы не получили значительного всплеска инфляции, который мог бы быть, если бы этих упреждающих мер не было. Но тем не менее это было повышение ставки. И мы видели, что и ставки в экономике пошли вверх, и в том числе по ипотеке, это отразилось и на темпах роста ипотеки.
Сейчас у нас движение по понижению ставок. И мы ожидаем снижения ставок в экономике. Но, безусловно, политику мы будем продолжать с тем, чтобы инфляция находилась вблизи 4%. Именно такие небольшие шаги в нынешних условиях адекватны. Кстати, большие шаги применяют, когда очень сильно меняются какие-то условия, внешние условия, тогда это может быть оправдано. Сейчас мы не видим такого.
ВОПРОС (газета «Известия»):
Эльвира Сахипзадовна, я прошу прощения, но раз уже коллеги подняли эту тему – про бывший ИПК и ныне непонятно что. Я так понимаю, что вы договорились о чем-то с Антоном Германовичем (Силуановым, главой Минфина. – Ред.) на совещании на прошлой неделе. И будут ли предусмотрены все-таки какие-то меры софинансирования со стороны государства, налоговые льготы для развития НПО.
И если можно, еще один вопрос про НПФ. Если я не ошибаюсь, сегодня должны быть результаты проверки Генпрокуратуры НПФ по переходам. Вам уже известны эти результаты?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается ИПК. Нет, дискуссии у нас еще идут. Безусловно, мы за то, чтобы развивался накопительный элемент в пенсионной системе. На наш взгляд, это важно и для повышения благосостояния пенсионеров, и для длинных денег. Я не буду повторять все эти аргументы. Действительно, вы правы – есть потенциал и в совершенствовании нынешней системы пенсионных накоплений, и мы обсуждаем в том числе и это.
Что касается переходов. Нет, пока мне неизвестны результаты проверки Генпрокуратуры. Но, честно говоря, они ожидаемые. Там будут выявлены проблемы, и мы их видим, эти проблемы. И я не так давно собирала руководителей пенсионных фондов по ситуации с проблемой перехода. Несмотря на принятое законодательство, у нас остаются случаи недобросовестной практики переманивания клиентов, неинформирования клиентов, когда люди теряют инвестиционный доход. И это, конечно, ненормально, поэтому мы считаем, что нужны дополнительные здесь меры – может быть, и законодательные, – для того чтобы эту проблему до конца решить. Она не решена.
ВОПРОС (телеканал «Россия 24»):
Хотелось бы узнать, есть ли какие-то промежуточные итоги внедрения эскроу-счетов? Как чувствует себя банковская сфера? Идет ли финансирование стройки, в том числе ипотеки? Не пострадала ли она?
И если позволите, второй вопрос по блокировке счетов. Минэкономразвития недавно предлагало либерализовать законодательство, перестать замораживать счета при каких-то подозрительных операциях. Готов ли Центробанк тоже пойти на этот шаг?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается эскроу-счетов. Мы ведем постоянный мониторинг, как происходит переход на новую систему, в том числе в региональном разрезе. Цифры разнятся по регионам. У меня нет перед собой этих цифр, но если память не изменяет – где-то около 30% (можно будет уточнить) застройщиков уже финансируются с переходом на эскроу-счета. Какая-то часть достаточно большая осталась на старой схеме, потому что там большая доля уже готовности объектов, большая доля привлеченных средств по долевому строительству. И есть значительная доля застройщиков, которые и по старой схеме не имеют права финансироваться и пока не получили новое банковское финансирование.
И это, конечно, фокус нашего внимания – почему это происходит. Либо это неумение подготовить документы. Мы это видим, потому что не все застройщики готовы работать с банками. В части случаев нет документов подтверждающих, которые должны местные органы власти дать для того, чтобы банку предоставить весь пакет документов. Но часть проектов не подходит под банковское финансирование. Правительство выработало меры, которые позволят поддержать такие проекты, поэтому мы в постоянном контакте работаем.
Если в целом говорить, да, есть проблемы. Этот процесс непростой, действительно серьезные изменения механизма финансирования строительной отрасли. Но он идет более-менее плавно, ожидаемо. Это может привести к некоторому росту стоимости жилья и к изменению объемов. Но я думаю, что это будет временный фактор, если это и будет. Да, с развитием этого процесса и с развитием конкуренции мы надеемся, что все выйдет на нормальную траекторию.
Что касается ипотеки. Действительно, произошло некоторое снижение темпов роста ипотеки по двум причинам. Первое – повысились ставки, сейчас они снижаются. И второе – уменьшился спрос на рефинансирование ипотеки, потому что, когда до этого ставки снижались, многие люди брали просто рефинансирование. Когда ставки стали повышаться, они этого не делали. Поэтому здесь надо смотреть очень аккуратно.
Мы видим, что ипотека все равно будет продолжать расти, условия для этого есть. И я уже говорила, что на следующий год мы закладываем около 20% темпов прироста ипотеки.
Что касается блокировки счетов в связи с антиотмывочным законодательством. Мы эту тему сами давно поднимали. Вы знаете, что иногда банки пользуются недобросовестно своим правом – вернее, обязательством – отказать клиенту в обслуживании, если есть нарушения антиотмывочного законодательства, применяя в том числе и формальные механистические подходы. Мы усовершенствовали в связи с этим и в связи с обращениями ассоциаций малого и среднего бизнеса работу с банками, в том числе критерии выделения рисковых операций. Создали механизм апелляции. И когда называют цифры, что на уровне центральной комиссии мало случаев рассматривается, это действительно так, потому что большинство случаев стало рассматриваться на уровне банков, они не хотят доводить до уровня комиссии. Потому что уровень комиссии – уже следующий и с соответствующими выводами.
И на наш взгляд, хотя эта проблема и не решена, но все-таки там положительная динамика есть. Мы готовы будем посмотреть и дополнительные меры, если они будут сбалансированными, то есть не раскроют опять окно для сомнительных операций. Мы против того, чтобы финансовый сектор был легким каналом отмывания средств, вот это точно. Но, безусловно, с защитой добросовестных клиентов. Инструменты выстроить такую сбалансированную политику и защитить права добросовестных клиентов есть, и мы готовы над этим дальше работать. Спасибо.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
Позвольте мне вернуться к вопросам денежно-кредитной политики. И вот уточняющий вопрос. Коллеги уже говорили о прогнозе Минэкономразвития и вашем прогнозе. Это действительно смущает, тем более что раньше так кажется, что прогноз Правительства по инфляции – он был согласован с таргетом ЦБ, и прогноз должен повышать доверие к инфляционному таргетированию. Сейчас у вас совсем разные прогнозы, и непонятно, кому верить, кто там больше прав. Как с этим разбираться? Но это моя реплика. Хорошо, если вы на нее ответите. Буду благодарна.
Я выписала еще несколько фраз из прогноза Минэкономразвития специально. Опять же они очень сильно разнятся. Вот вы себя сейчас похвалили за то, что вы два раза повысили ставку, ну, что это было правильное решение. А в прогнозе Минэкономразвития написано совершенно обратное. Вот, например, министр Орешкин пишет: «Изменения в денежно-кредитной политике не только не были компенсированы в денежно-кредитной политике, более того ее изменение усилило негативный эффект на совокупный спрос». Это официальный документ. И то, что в сентябре и в декабре 2018 года ЦБ дважды повысил ключевую ставку (это не цитата, дальше я уже сама пересказываю) для упреждения влияния НДС, Минэкономразвития считает ошибочными решениями. Вот в этих условиях произошло также ухудшение динамики инвестиций в основной капитал, пишет Минэк.
Больше не буду цитировать. Там еще много, наверняка вы читали. Просто хочется понять: собственно, у вас что – конфликт, разное видение ситуации? Собственно, Правительство недовольно вашей денежно-кредитной политикой? Как нам к этому относиться? Ну, не знаю, в общем. Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Понятно. Спасибо большое за вопрос. Но вы знаете, отличие прогнозов Минэкономразвития и Центрального банка было всегда, и мы обсуждали эти различия. Вы, наверное, правы, что различия коснулись инфляции, да, в этот раз. Тем не менее у нас, кстати, по показателям ВВП, несмотря на разницу, достаточно близкие оценки сейчас с Минэкономразвития. У нас очень близкие оценки по динамике мирового внешнего спроса и как это влияет на российскую экономику, действительно близкие.
У нас различаются позиции, и я уже объяснила, по потребительскому кредитованию и, соответственно, по инфляции. По оценкам наших специалистов, различия в оценке инфляции между нами вызваны как раз различием в оценке динамики потребительского кредитования. Я свое мнение уже сказала, что, на наш взгляд, эта оценка (Минэкономразвития. – Ред.) слишком занижена, и во всяком случае нашей политикой мы не собираемся добиваться, у нас нет цели таким образом снизить потребительское кредитование. Тем более сейчас здесь нет рисков для финансовой стабильности.
Что касается оценки прошлых решений. Вы помните, мы на I квартал этого года делали действительно более высокие оценки инфляции, мы ожидали больше вторичных эффектов от НДС. И когда мы оценили постфактум НДС, действительно, эффект переноса НДС оказался на нижней границе нашего прогноза. И мы говорили, что у нас очень большая неопределенность, и мы принимаем упреждающие решения. Но один из факторов, почему инфляция в I квартале оказалась ниже нашего прогноза, – не потому, что мы упреждающие решения приняли, а потому, что государственный спрос, государственные инвестиции оказались сильно ниже даже наших прогнозов.
Мы говорили о том, что от нацпроектов нельзя ждать результатов сразу и невозможно будет сразу израсходовать те средства, которые получили из налога. Но факт оказался еще хуже. Вы знаете, что госинвестиции упали на двузначные цифры практически. И конечно, это отразилось на совокупном спросе, на наш взгляд.
Поэтому здесь, действительно, и денежно-кредитная, и бюджетная политика в первой части года, в I квартале особенно, были достаточно жесткими, и мы, видя и пересматривая прогноз, в том числе по бюджетным расходам, проводим смягчение денежно-кредитной политики.
ВОПРОС (News.ru):
Эльвира Сахипзадовна, спасибо, что прокомментировали оценки Минэкономразвития по темпам роста потребкредитования. Могли бы вы прокомментировать также их оценки по темпам роста реальных располагаемых доходов – на 0,1 всего лишь процента в следующем году? И поделиться вашими внутренними оценками Центробанка? Потому что из обновленного базового прогноза следует, что именно россияне, именно население будет, грубо говоря, в ближайшие три года кормить всю экономику. Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
К сожалению, динамика реальных доходов неудовлетворительная, да. Наши оценки близки к оценкам Минэкономразвития на этот год. И безусловно, проблема реальных доходов должна прежде всего решаться на базе экономического роста, устойчивого экономического роста. На реальные доходы влияет множество факторов, да, в том числе сколько люди платят по кредитам. Мы прекрасно это понимаем.
Но тем не менее основной фактор, который влияет на доходы населения, – это экономическая активность, рост производительности труда, эффективная реализация инвестпроектов. И мы тем не менее, несмотря на задержки с реализацией проектов с госрасходами, все-таки в базовый сценарий закладываем нормализацию темпов расходования, и что на этой базе будет экономический рост, я объясняла, и рост доходов населения.
ВОПРОС (Первый городской телеканал, г. Омск):
Некоторые эксперты говорят, что политика ЦБ направлена на чрезмерное наращивание золотовалютных резервов. Таким образом, нефтегазовые деньги изымаются из оборота и не работают на экономику. Не развиваются высокотехнологичные производства, не создаются новые рабочие места, не растут доходы граждан, а экономика становится сырьевой и, следовательно, крайне уязвимой.
Сторонники этой точки зрения говорят, что капитал должен работать на экономику, находиться в постоянном обороте, иначе это не капитал, а сокровища. Прокомментируйте, пожалуйста, это мнение.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Спасибо. Мы золотовалютные резервы накапливаем, действительно, для того, чтобы у нас была подушка безопасности. А нашей стране, как практически любой, нужна подушка безопасности. История кризисных периодов в нашей стране показывает, что наличие такой подушки безопасности может серьезно демпфировать последствия и для экономики, и для уровня жизни населения. Наша экономика до сих пор еще сильно зависит от экспорта сырьевых товаров, а сырьевые товары и цены на них и спрос в целом достаточно волатильны – важно, чтобы уровень жизни и экономика не были такими же зависимыми от внешней конъюнктуры. И такая подушка безопасности позволяет это сделать.
Безусловно, экономическое развитие должно быть поддержано финансами. Мы это прекрасно понимаем. Но у нас в экономике есть деньги, если вы посмотрите, например, на то, сколько средств держат компании на расчетных счетах, на депозитах, как растет прибыль компаний, есть собственные средства для того, чтобы вкладывать в экономику, в производство. Здесь важен инвестиционный климат для того, чтобы у предпринимателей была мотивация вкладывать. И безусловно, государственные расходы, если они будут осуществляться в соответствии с планами, тоже поддержат экономический рост.
ВОПРОС (телеканал «Россия 24»):
Эльвира Сахипзадовна, у меня два вопроса. Первый. Несколько дней назад появилась информация о том, что Центробанк собирает статистические данные с кредитных организаций по поводу мошеннических действий с электронными подписями. Можете ли рассказать, поступили уже какие-то данные, собираете ли вы такую статистику? И что вы с ней потом будете делать, какие выводы и какие решения принимать?
И второй вопрос. Вчера Олег Дерипаска сделал заявление. По его мнению, часть полномочий и функций ЦБ необходимо передать в ФАС. Не могли бы вы ответить бизнесмену, прокомментировать как-то его слова? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается мошеннических действий с использованием электронных подписей. С развитием дистанционных услуг, цифровых технологий, конечно, меняются и профили мошеннических операций. Мы поэтому проводим постоянный мониторинг того, что становится массово распространенным, опасным, для того чтобы оградить людей от действий мошенников. И такой мониторинг тоже ведется. Пока данных нет обобщенных. Если будут, мы, конечно, расскажем о качественных результатах этого.
Что касается Центрального банка. Есть закон, который определяет наши полномочия. Мы в соответствии с этим законом работаем.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
Я хотел уточнить по поводу ставки. Вы говорите: на одном из ближайших заседаний, возможно, вы рассмотрите снижение. Возможно ли снижение и в октябре, и в декабре? Это мой первый вопрос.
А второй вопрос: когда вы объявите о том, что ставка достигла нейтрального уровня, не ожидаете ли вы, что это может вызвать распродажу на рынке ОФЗ, потому что инвесторы будут выходить из бумаг? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается решения по ставке. Мы будем оценивать целесообразность. И решения наши будут зависеть от поступающей информации. Много неопределенности, мы об этом говорили. И сейчас заранее сказать, какие решения мы будем принимать, мы не можем. Поэтому та формула, которая есть: мы будем рассматривать целесообразность (снижения. – Ред.) на одном из ближайших заседаний, что означает три заседания.
Что касается нейтрального уровня. Я уже сказала, что мы вошли в область нейтральной ставки, она широкая. Я боюсь, что мы никогда не сможем сказать точно, что вот эта ставка нейтральная в данный момент. Это область, это не точка. Мы не сможем назвать точку. Мы где-то находимся в этой области. Для нас очень важно смотреть, что уровень ставки обеспечивает инфляцию 4% на базе нашего прогноза. Поэтому еще раз повторю: это некоторая условность, уровень нейтральности.
Вы знаете, это обсуждается и другими центральными банками, потому что уровень нейтральной ставки достаточно тяжело померить и однозначно сказать, что вот она.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
ЦБ на прошлой неделе сообщил, что совокупный уровень долговой нагрузки населения достиг пика 2014 года – 10,4%. Не видит ли необходимости ЦБ в связи с этим какие-то дополнительные меры ограничения вводить, потому что ЦБ указал, что такой рост произошел в основном из-за потребительских кредитов? Учитывая, что Вы сказали, что вы прогнозируете 10% роста потребкредитования.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
У нас действительно потребительские кредиты растут быстрыми темпами, мы всегда это отмечали. Еще раз повторю: мы не видим сейчас риска финансовой стабильности. И лучше никого не пугать какими-то пузырями. Но, безусловно, темпы роста достаточно высокие. Тем, что они высокие и могут создавать риски на будущее, мы озаботились достаточно давно. Мы начали принимать макропруденциальные меры еще в 2018 году, и то, что 1 октября будет введен новый для нашей банковской системы инструмент регулирования – коэффициент долговой нагрузки, – мы объявили еще больше года назад, еще до всех дискуссий этого года, понимая, что в конечном счете потребительское кредитование, я уже сказала, не может быть главным драйвером экономического роста.
Потребительские кредиты, да, растут достаточно высокими темпами. Но прежде всего долговая нагрузка растет из-за стагнации доходов. Потому что если вы посмотрите на долговую нагрузку – что это? Это числитель и знаменатель. Если вы посмотрите на числитель – как вырос объем потребительских кредитов. Возьмем с 1 января 2015 года – с начала этих событий. У нас, если посмотрите, в реальном выражении объем (необеспеченных. – Ред.) потребительских кредитов вырос где-то на 0,5%, 0,4% (к 01.08.2019. – Ред.). Просто у нас доходы за это время упали. И поэтому коэффициент долговой нагрузки вырос. И конечно, для того чтобы нагрузка на население не росла, нужно чтобы прежде всего росли доходы населения.
Да, сейчас, к сожалению, люди с низкими доходами, для того чтобы поддержать уровень потребления, берут больше кредитов. И для них это может представлять опасность. Поэтому для них очень важно ввести коэффициент долговой нагрузки, чтобы эти люди, стараясь поддержать уровень потребления, не попали в еще большую кабалу.
Поэтому этот коэффициент (долговой нагрузки. – Ред.) будет вводиться. Это достаточно жесткий инструмент по сравнению с тем, что мы применяли раньше. Кстати, четыре повышения коэффициента (риска в зависимости от полной стоимости кредита. – Ред.) – они тоже дали эффект. И вот то, что мы видим помесячно небольшое снижение темпов роста потребительского кредитования – не продолжение роста, а снижение, – это эффект предыдущих мер. Но мы рассчитываем, что коэффициент долговой нагрузки – это будет более существенная мера.
Мы будем отслеживать, как этот коэффициент будет работать. Пока не видим необходимости применять дополнительные меры. Если они понадобятся, мы их применим. Кстати, мы на следующей неделе хотим выпустить доклад для общественного обсуждения по макропруденциальным мерам в розничном кредитовании, обобщая зарубежный опыт, потому что там, помимо тех инструментов, которые мы применяем, есть и другие. Мы хотим их обсудить. Но если мы будем готовы их применять с учетом обсуждения с рынком, надо будет вносить изменения в законодательство, для того чтобы у нас был более полный арсенал.
Но, на наш взгляд, первое, что нужно сделать, – это посмотреть на эффект внедрения коэффициента долговой нагрузки банками.
Спасибо.