Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров 16 сентября 2016 года
Сегодня Банк России принял решение снизить ключевую ставку до 10,00% годовых.
Мы отмечаем, что инфляция в годовом выражении существенно замедлилась – c 7,2% в июле до 6,6% в середине сентября, что соответствует нашему базовому прогнозу. В августе возобновилось снижение инфляционных ожиданий, сохраняется сберегательная модель поведения населения. Динамика показателей экономики очень неоднородна, и говорить о переходе к устойчивым темпам роста пока рано.
Для того чтобы инфляция продолжала и дальше уверенно снижаться к 4% в конце 2017 года, денежно-кредитные условия в экономике должны оставаться умеренно жесткими. В этих целях необходимо сохранение ключевой ставки на уровне 10% как минимум до начала следующего года. Мы будем рассматривать возможность ее снижения не ранее I–II кварталов 2017 года. Это следует из наших оценок с учетом обновленного макроэкономического прогноза, который будет представлен сегодня в Докладе о денежно-кредитной политике.
Остановлюсь более подробно на тех факторах, которые мы рассматривали, принимая решение о ключевой ставке и формируя ее ожидаемую траекторию на будущее.
Первое. Инфляция снижается в соответствии с нашим прогнозом. Однако отчасти это обусловлено временными факторами, что важно учитывать в оценке ее дальнейшей динамики.
Мы уточнили наш прогноз по инфляции на конец текущего года до 5,5–6%. В настоящее время инфляция уже замедлилась до 6,6% с учетом недельных данных начала сентября. Напомню, что год назад мы ожидали годовые темпы роста потребительских цен около 7% в сентябре 2016 года. Снизились показатели базовой и трендовой инфляции. Хороший урожай этого года вносит вклад в замедление темпов роста потребительских цен, однако в своих прогнозах мы рассматриваем его как временный фактор.
Мы также учитываем, что в последние месяцы была более благоприятная конъюнктура мировых рынков и более крепкий рубль, чем мы ранее закладывали в наши прогнозы. Но при этом инфляция не опустилась ниже ожидаемого уровня, что может быть признаком того, что слабеет сдерживающий эффект факторов длительного действия, прежде всего со стороны потребительского спроса. Это проявляется и в динамике отдельных показателей инфляции. В частности, все еще медленно снижаются темпы роста цен непродовольственных товаров, сезонно сглаженная месячная инфляция пока остается на повышенном уровне.
Данные процессы являются предметом нашего пристального внимания. Важно, чтобы замедление инфляции опиралось прежде всего на факторы длительного действия: поведение населения и бизнеса, их ожидания относительно будущего уровня цен и процентных ставок, динамики зарплат, издержек, доходов. Только тогда оно будет по-настоящему устойчивым. И мы формируем необходимые стимулы и условия для снижения инфляции и инфляционных ожиданий через поддержание умеренно жесткой денежно-кредитной политики.
Хотя влияние спроса на инфляцию несколько ослабевает, спрос остается низким и продолжает сдерживать инфляционное давление. Это происходит, несмотря на некоторое улучшение динамики доходов, потому что склонность населения к сбережениям остается относительно высокой. Важную роль в этом играют положительные реальные процентные ставки по депозитам.
Что касается доходов, то пока их динамика очень неоднородна. Рост зарплат неравномерно распределен по отраслям экономики и разным группам населения. Реальные располагаемые доходы в целом сократились за счет снижения иных, кроме зарплат, доходов. Мы видим небольшое восстановление спроса на отдельные товары длительного пользования. Однако динамика розничного товарооборота остается слабой, и мы не ожидаем разворота этой тенденции в ближайшее время.
Второй фактор, который мы учитывали, это динамика инфляционных ожиданий и ожиданий по ключевой ставке, которые во многом формируют уровень жесткости денежно-кредитных условий.
Очень важно, что в августе возобновилось снижение инфляционных ожиданий населения. Они достигли минимумов с осени 2014 года. Однако говорить об устойчивой тенденции к их снижению пока преждевременно. Необходимо, чтобы она закрепилась. Инфляционные ожидания бизнеса и финансового сообщества хотя и снижаются, но пока остаются заметно выше наших прогнозов по инфляции и целевого уровня в 4%. При этом мы видим, что участники рынка прогнозируют чрезмерно быстрое снижение ключевой ставки. В результате процентные ставки на длинные сроки формируются существенно ниже «коротких» ставок. Такая ситуация, безусловно, оказывает влияние на денежно-кредитные условия и вызывает наше беспокойство. Ведь, в действительности потенциал снижения номинальных ставок ограничен. Мы рассчитываем, что сигнал о сохранении ключевой ставки на уровне 10% как минимум до начала следующего года снизит инфляционные ожидания. Это сократит разрыв между короткими и длинными ставками, хотя инверсия кривой доходности сохранится.
Как я недавно отмечала, ставки в реальном выражении должны быть положительными и находиться на таком уровне, чтобы сохранялась привлекательность сбережений, а динамика спроса на кредиты оставалась сдержанной. Тогда ни восстановление потребления, ни рост кредитования не будут «бежать впереди» возможностей экономики. Рубль будет оставаться привлекательным для внутренних и внешних инвесторов. В результате не будет давления на инфляцию – ни со стороны спроса, ни со стороны курсовой динамики. Кроме того, будет происходить постепенное снижение долговой нагрузки в экономике. У некоторых групп заемщиков она остается на высоком уровне. Предупреждение дисбалансов является необходимым условием сохранения финансовой стабильности. Только на таком фундаменте восстановление экономики будет по-настоящему здоровым и качественным.
Третье. Мы также учитываем, что постепенное движение к структурному профициту ликвидности автоматически приводит к небольшому снижению номинальных ставок. Но это вполне предсказуемый и управляемый процесс, и его масштаб ограничен. Сейчас мы периодически проводим аукционы репо, а периодически – депозитные аукционы – в зависимости от текущей ситуации с ликвидностью, от бюджетных потоков. При этом ставки денежного рынка устойчиво остаются вблизи ключевой ставки. Наши возможности влиять на ставки в экономике не снизятся и в условиях окончательного перехода к структурному профициту ликвидности. По нашим оценкам, он произойдет в 2017 году. Банк России будет применять все необходимые инструменты, чтобы обеспечить операционный контроль над уровнем и структурой рыночных процентных ставок. В частности, наряду с аукционными операциями мы планируем выпускать купонные облигации Банка России. Их основные параметры опубликованы сегодня на сайте Банка России.
Подчеркну, что применение так называемых инструментов абсорбирования ликвидности не скажется на возможностях банков кредитовать экономику: мы своими инструментами только связываем избыток ликвидности в системе, который в любом случае находится на счетах в центральном банке. И мы делаем это по ставке, близкой к ключевой. В противном случае возникнет понижательное давление на ставки денежного рынка, а за ними и на все ставки в экономике, может повыситься их волатильность.
Что касается текущей ситуации в экономике, то ее восстановление пока остается неустойчивым и неоднородным по отраслям и регионам. И это еще один фактор, который мы рассматриваем.
Мы продолжаем наблюдать некоторые позитивные сдвиги в структуре выпуска, которые связаны в том числе с импортозамещением и ростом некоторых позиций несырьевого экспорта. Так, наметилось увеличение выпуска высокотехнологичных производств: бытовой техники, станков, медицинского оборудования. В то же время несколько замедлилась динамика прежних лидеров роста – химической и пищевой промышленности. Отдельные «точки роста» пока не могут обеспечить устойчивую позитивную динамику производства в целом, учитывая их небольшой вес в общем объеме выпуска. Необходимо время, чтобы положительные тенденции закрепились.
Происходит подстройка рынка труда к новым условиям. Безработица сохраняется на невысоком уровне, нет признаков роста неполной занятости или скрытой безработицы. Это в первую очередь является следствием демографических ограничений, а не улучшения ситуации в экономике. Предприятия предпочитают сохранять квалифицированные кадры в условиях низкого предложения трудовых ресурсов. Хотя наблюдается рост номинальных заработных плат, по нашим оценкам, инфляционное давление со стороны рынка труда отсутствует.
Состояние рынка труда в том числе показывает, что основными ограничениями роста российской экономики являются внутренние структурные факторы. Они связаны не только с демографической ситуацией, но также с инфраструктурными и институциональными характеристиками экономики. Возможно, их влияние на потенциал экономического роста окажется сильнее, чем мы предполагали ранее. Уже сейчас это отражается в неустойчивости восстановления экономической активности и признаках ослабления дезинфляционного влияния спроса.
Мы по-прежнему ожидаем выхода квартальных темпов прироста ВВП в положительную область уже в 2016 году. Но в соответствии с обновленным базовым прогнозом в 2017 году темпы прироста ВВП будут невысокими – меньше 1%. В связи с тем что структурные ограничения будут сохраняться, темпы роста экономики стабилизируются на уровне 1,5–2% в 2018–2019 годах. В нашем базовом прогнозе мы не видим положительного импульса со стороны внешних условий и сохраняем в расчетах среднегодовую цену на нефть 40 долларов США за баррель на всем трехлетнем горизонте, а также низкие темпы роста глобальной экономики.
Принимая решение по ставке, мы традиционно учитываем состояние платежного баланса. В перспективе мы ожидаем снижения сальдо текущего счета, что в условиях плавающего курса коррелирует с сокращением оттока капитала.
В 2016–2018 годах величина чистого оттока капитала (то есть разность между оттоком и притоком капитала в страну) будет оставаться на невысоком по историческим меркам уровне – не более 25 млрд долларов США. Чистые выплаты компаний по внешнему долгу будут постепенно снижаться, учитывая имеющиеся у них возможности его рефинансирования. Повышение спроса реального сектора на иностранные активы будет ограничено медленным восстановлением доходов, а также сохранением высоких реальных процентных ставок в российской экономике, привлекательных для сбережений в рублях. Мы рассчитываем, что до конца 2017 года банки полностью погасят задолженность по операциям рефинансирования в иностранной валюте, что обеспечит некоторый прирост валютных резервов. Важно отметить, что и в рисковом сценарии при снижении цен на нефть до 25 долларов за баррель мы не видим существенных угроз для платежного баланса.
Наконец, что касается инфляционных рисков, то их усиления, к счастью, не наблюдается. Но они сохраняются.
Это риски того, что инфляция будет снижаться медленнее, чем мы ожидаем, под воздействием одного или совокупности следующих факторов. Во-первых, высокая инерция инфляционных ожиданий, характерная для России, может стать причиной их слишком слабого снижения, недостаточного для замедления инфляции до 4%. Во-вторых, быстрая смена модели поведения населения со сберегательной на потребительскую может усилить инфляционное давление. В-третьих, пока так и не достигнута определенность в отношении стратегии бюджетной консолидации, в том числе индексации зарплат и пенсий, которые могут повлиять на поведение потребителей. Наконец, мы не можем исключать рисков со стороны внешней конъюнктуры, учитывая, что изменение цен на нефть через динамику курса рубля влияет на внутренние цены и инфляционные ожидания.
Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что когда мы говорим об инфляционных рисках, то речь идет не о рисках усиления инфляции. Инфляция будет продолжать замедляться, и в этом мы, как и участники рынка, абсолютно уверены. Риски заключаются в том, что темпы инфляции могут «застрять» на уровне 5–6%, не достигнув целевого показателя, обеспечивающего качественно более благоприятные условия для экономического развития.
***
Мы уверены, что сможем снизить инфляцию до целевого уровня даже в случае реализации инфляционных рисков. При этом подчеркну, что наша цель – достичь не разового, а устойчивого результата по инфляции. Да, сейчас мы говорим о ее снижении до 4% в 2017 году. Но речь идет не о том, чтобы коснуться этого уровня в определенный момент времени, а о том, чтобы обеспечить надежное закрепление инфляции вблизи 4%. И это не какая-то «магическая цифра», а качественно новый уровень ценовой стабильности, инфляционных ожиданий и доверия к макроэкономической политике.
Мы считаем, что имеем все возможности достичь этой цели. Многие страны уже прошли по этому пути. Но добиться по-настоящему устойчивого результата можно только соблюдая последовательность в проводимой политике.
Жизнь в среде с высокими темпами роста цен и доходов может казаться более привычной или даже привлекательной. Но это обманчиво легкий и заведомо неэффективный путь. Необходимо, чтобы изменились привычные представления о том, каким может и должен быть рост цен в экономике. И важно, чтобы бизнес был готов продолжать идти по пути повышения эффективности, улучшалась структура экономики, повышалась конкуренция. Тогда мы будем иметь прочную основу не только для снижения инфляции, но и для повышения качества экономического роста.
Сессия вопросов и ответов для СМИ
ВОПРОС (агентство Блумберг):
Если позволите, два вопроса. Первый по заявлению. Вы говорите о том, что Банк России считает необходимым сохранить ставку на уровне 10% до конца года. Означает ли это, что снижение ставки на последующих двух заседаниях, которые еще должны пройти до конца года, полностью исключено? И если вы прогнозируете инфляцию по итогам года 5,5–6%, а ставка на уровне 10%, получается, что реальная ставка находится в положительной зоне, и там разница четыре процентных пункта, что выше ваших предыдущих оценок. Соответственно, вопрос: прокомментировать уровень реальных ставок, возможно ли еще снижение до конца года?
И, если можно, еще один вопрос по ВТБ. Банк объявил программу по выпуску однодневных облигаций. Он с вами обсуждал эту тему или это личная инициатива банка? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается снижения ставки в этом году, исходя из нашего базового прогноза, это, скажем так, крайне маловероятный сценарий. Конечно, некоторая вероятность существует, но только в том случае, если будут существенные отклонения от нашего базового сценария в лучшую сторону. Такое может произойти, но в случае базового сценария мы не видим такой вероятности. Это первое.
Второе, что касается реальных ставок. Это очень хороший вопрос. Действительно, для того чтобы добиться устойчивого уровня инфляции в 4% и, главное, заякоривания инфляционных ожиданий на уровне 4%, то есть чтобы инфляционные ожидания не менялись постоянно, а были устойчиво приближены именно к тому уровню инфляции, которого мы хотим добиться, – 4%. А это нелегкая задача, для этого нам придется достаточно продолжительное время, даже после достижения инфляцией 4% держать реальные ставки положительными. И этот уровень мы оценивали где-то в 2,5–3 процента.
Но так как инфляционные ожидания сейчас гораздо выше и нам предстоит путь до достижения 4%, вот такой разрыв (между номинальными ставками и инфляцией – ред.) может оставаться больше. И этот разрыв, или этот уровень положительной ставки, он будет постепенно снижаться до 3%, как мы говорили. И это действительно осознанная политика по снижению инфляции и инфляционных ожиданий – высокий уровень реальных процентных ставок, положительных ставок, и их постепенное уменьшение до равновесного уровня 2,5–3%.
Что касается ВТБ, это действительно дело самого ВТБ по выпуску облигаций. Они имеют такое право, желание, это их решение. Но при этом мы не видим, что это как-то повлияет на уровень ликвидности в целом, в этой ситуации будет перераспределение ликвидности, может быть, между участниками денежного рынка, банками. И если в результате будет более равномерное распределение ликвидности, с точки зрения эффективности нашего трансмиссионного механизма - это только положительный фактор.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
У меня такой вопрос. В начале сентября Россия и Саудовская Аравия договорились о кооперации на рынке нефти для того, чтобы стабилизировать рынок. Принимал ли во внимание этот факт ЦБ во время принятия решения по ключевой ставке? По прогнозам ЦБ, насколько это решение может сказаться на финансовом рынке и на экономике РФ?
И второй вопрос, если можно. Сегодня ожидается решение Международного рейтингового агентства S&P в отношении рейтинга России. Какого решения вы ожидаете от S&P? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
По первому вопросу. Безусловно, принимая решение по ключевой ставке, мы оцениваем фактор влияния нефтяных цен. В свою очередь, на нефтяные цены влияет очень много факторов, мы тоже их стараемся учесть – учесть, что происходит на рынке, какие готовятся соглашения, какие есть ориентиры политики у крупнейших производителей, потребителей, что происходит с количеством буровых вышек, как развиваются инвестиции в сланцевую нефть и так далее, какие прогнозы по тому, насколько долго будет сохраняться избыток предложения нефти. Конечно, эти факторы все учитываются.
Но для того, чтобы наша политика была предсказуемой и процентные ставки были предсказуемы, мы считаем, что мы должны основываться на более-менее консервативном, реалистичном, но консервативном прогнозе цен на нефть. И сейчас мы видим, что цены на нефть чуть выше того уровня, который мы прогнозируем на трехлетнюю перспективу.
Мы считаем это важным для того, чтобы иметь такую последовательную денежно-кредитную политику. Еще раз повторю, что мы базируем свои прогнозы на ценах на нефть 40 долларов США за баррель. S&P? Ну, подождем, увидим. Мы надеемся, что будет благоприятное для России решение.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
У меня два вопроса. Первый. Профицит ликвидности связывается с темпами расходования Резервного фонда. По оценкам Минфина, фонд может закончиться в 2017 году. Есть ли у ЦБ какие-то предварительные оценки, сколько лет может продлиться профицит ликвидности в системе – 2, 3, 4 года?
И второй вопрос. ЦБ сегодня анонсировал параметры выпуска своих облигаций, и в свое время, в июне, вы говорили, что до конца года не исключаете какие-то тестовые выпуски. Сохраняются ли эти планы? Если да, когда рынку ждать от вас каких-то пробных выпусков?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается профицита ликвидности, его влияния на денежно-кредитную политику, мы находимся в постоянном рабочем контакте с Министерством финансов для того, чтобы прогнозировать, как будет формироваться структурный профицит ликвидности. И я еще раз повторю, что, по нашим оценкам, мы к нему устойчиво можем перейти в 2017 году, потому что сейчас мы находимся то в текущем профиците, то в дефиците. Это в том случае, если в этом году траты из резервных фондов составят около 2,7 триллиона рублей. Если будет меньше сумма, то мы позже перейдем, если чуть больше – раньше перейдем.
Далее. Как будет формироваться и увеличиваться или не увеличиваться структурный профицит зависит от того, как будет тратиться деньги из Резервного фонда. Но даже после того как завершатся траты из резервных фондов и у нас сформируется определенный структурный профицит ликвидности, он может сохраняться долгое время, он может не нарастать, но сохраняться. Нужно чтобы бюджет начал накапливать для того чтобы дефицит начал уменьшаться под влиянием этого фактора. И в течение какого срока будет накоплена необходимая сумму, это также зависит от бюджетной политики.
И мы надеемся, что такая определенность в среднесрочной бюджетной политике наступит и мы с большей уверенностью сможем говорить в том числе и о том, какими темпами будет формироваться структурный профицит и как долго он будет сохраняться. Это первый вопрос.
Второй вопрос, что касается облигаций. Действительно, мы сегодня приняли решение по основным параметрам облигаций. Мы операционно готовы к их запуску, их выпуску. И возможны и тестовые выпуски. Хотя в этом пока нет необходимости, мы справляемся с помощью депозитных аукционов вполне.
Участники рынка – это кредитные организации – смогут у нас покупать их и смогут осуществлять операции РЕПО друг с другом, но, для того чтобы осуществлять операции РЕПО с Центральным банком, нужны будут определенные точечные изменения в законодательстве. Мы их тоже готовим.
ВОПРОС (телеканал «Россия-24»):
Эльвира Сахипзадовна, в продолжение темы профицита ликвидности в банковском секторе. А как стимулировать банки сейчас вкладывать эти деньги в реальный сектор экономики, давать кредиты под определенные удобные ставки? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Это действительно самый, наверное, важный и самый сложный вопрос, как стимулировать банки выдавать кредиты, которые связаны с новыми инвестициями, с модернизацией производства, с проектным финансированием, потому что мы видим, что банки предпочитают, может быть, где-то более консервативную политику, понимая, что есть депозиты, по которым нужно выплачивать средства.
В прошлом месяце чуть больше увеличилось кредитование потребительское, нежели кредитование юридических лиц. И это вопрос, конечно, и готовности реального сектора экономики производить такие проекты, которые будут окупаемыми. Они должны быть окупаемыми и надежными, потому что банки, предоставляя ресурсы, должны помнить, кредиты – это одна сторона, а депозиты – другая сторона, у них должны быть доходы, которые позволяют им обслуживать обязательства, в том числе по депозитам.
Поэтому эти проекты должны быть окупаемыми, надежными, и, чем больше экономика будет давать таких проектов, тем больше у банков будет желания и возможностей кредитовать такие сектора.
Но такое кредитование идет, и оно по разным секторам очень по-разному идет, но мы видим ниши и точки роста, в которые банки достаточно активно идут. И если говорить о кредитовании физических лиц, это ипотека. Мы видим, как достаточно активно кредитуются и такие сектора, которые росли: пищевая отрасль, химия и добыча. То есть такие проекты есть в разных секторах, и как раз структурная перестройка будет означать, что таких проектов будет больше.
ВОПРОС (агентство Рейтер):
В сегодняшнем своем пресс-релизе Банк России выступил, очень конкретно сказал о своих будущих действиях насчет ключевой ставки. Все-таки что вас к этому сподвигло, что вы настолько конкретно описали свои будущие действия? Это, по-моему, впервые в истории ЦБ так происходит.
И второй вопрос. Оказала ли влияние на ваше решение вероятность повышения ключевой ставки ФРС США и, соответственно, вы ждете его все-таки в сентябре или в декабре?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Про будущие траектории. Действительно, мы впервые дали более, скажем так, четкое понимание того, как будем действовать в ближайшие месяцы. Почему мы это сделали? Первое, мы видим ожидания рынка, да и это желание всех, чтобы снижалась ключевая ставка. И ожидания рынка по траектории снижения ключевой ставки несколько расходятся с нашими. Но при этом ожидания участников рынка показывают, что не все верят, что инфляция 4% будет к концу следующего года. То есть мы ставки снизим, но цели по инфляции можем не добиться. И мы хотели в том числе еще раз проинформировать всех, что мы стремимся достичь цели по инфляции 4% к концу 2017 года. И поэтому наша траектория снижения ставок подстраивается именно к этой цели по снижению инфляции до 4%.
Мы видим и некоторые инфляционные риски, о которых я сказала, которые требуют более сдержанной траектории снижения (ключевой ставки – ред.). И поэтому мы сделали более предсказуемыми наши действия для участников рынка. Это первое.
И второе, что касается ФРС, мы учитывали разные сценарии политики ФРС. Пока мы учитываем, что как минимум одно повышение ставки произойдет в этом году. Может быть, и два повышения ставки, мы не исключаем этот фактор. И в любом случае, если на это отреагируют соответствующим образом финансовые рынки, это учтено в наших прогнозах и в нашем решении по ставке.
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Скажите, пожалуйста, в этом году, возможно, некоторые сделки приватизационные будут перенесены. Соответственно, бюджет недополучит доход. И как-то это учитывалось в решениях ЦБ?
И можно второй вопрос? Вы сказали, что Центробанк несколько обеспокоен излишней оптимистичностью аналитиков, которые ждут быстрого снижения ставки. Насколько этот риск ощутим? Может ли он накапливаться? И что с этим делать, собственно говоря?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается приватизационных сделок, их откладывание не будет влиять прямым образом на наши действия. Для нас скорее важен общий уровень дефицита бюджета. Мы исходим из того, что тот уровень, который запланирован, не будет превышаться. Правительство уже будет решать, за счет чего финансировать этот дефицит, потому что, по сути дела, у них три источника: приватизация, заимствования и трата Резервного фонда.
Еще раз, мы находимся в постоянном контакте, чтобы понимать, какие источники они используют, и таким образом выстраивать нашу политику по предоставлению или абсорбированию ликвидности и достигать нашей (операционной – ред.) цели, а именно чтобы ставки (на денежном рынке – ред.) были близки к нашей ключевой. Поэтому мы здесь не видим каких-то больших проблем с точки зрения нашей денежно-кредитной политики и эффективности механизма.
Что касается рисков более оптимистического ожидания по снижению ставок, еще раз подчеркну, в чем, на наш взгляд, есть некоторая проблема. Есть ожидания более быстрого снижения ставок, но ценой недостижения цели по инфляции. Мы еще раз сигнализируем, что мы будем стараться достигать цели и ставку снижать таким образом, чтобы достичь цели.
ВОПРОС (газета «Известия»):
У меня тоже, если позволите, два вопроса. Во-первых, многие аналитики, ну не многие, а меньшинство, вернее, подавляющее меньшинство, указывали риски, которые не позволят Центробанку сегодня снизить ставку. И хотелось бы узнать, а Совет директоров единогласно принял это решение или были какие-то частные мнения? Я не спрашиваю о персоналиях, но вот какие риски приводились, какие аргументы приводились, если такие позиции были?
И второй момент. Вы в своем комментарии указали, что есть риск недостижения 4% в следующем году из-за того, что могут быть ослаблены стимулы для домашних хозяйств к сбережению. Это чисто гипотетическое опасение или вы видите какие-то тренды? И что может способствовать этому ослаблению? Только ли рост реальных располагаемых доходов или еще есть какие-то факторы? Спасибо большое.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Спасибо большое. Как, наверное, и любое решение на Совете директоров мы его обсуждаем, и эксперты предварительно встречаются. Совет директоров сегодня проголосовал единогласно, но были действительно такие очень длительные профессиональные обсуждения с участием специалистов, потому что есть и основания для снижения ставки, есть и риски, которые мы учитывали. И мы как раз их и стремились все отразить в нашем пресс-релизе и в нашем «стейтменте». Мы видим риски, но считаем, что при проведении умеренно жесткой денежно-кредитной политики с аккуратной траекторией снижения ставок мы сможем достичь цели по инфляции.
Что касается сбережений и сберегательной модели поведения, действительно, сейчас модель поведения населения остается сберегательной. И это оказывает существенное дезинфляционное воздействие. Но мы понимаем, что эта модель под воздействием разных факторов может поменяться, и мы должны это учитывать. Это действительно факторы, связанные не только с ростом доходов (с ростом доходов, конечно, это может происходить), но и с уровнем процентных ставок по депозитам в банках.
Мы понимаем, что это один из факторов. Население принимает решение, сберегать деньги или тратить сейчас в целом с некоторым ощущением от ожидаемой динамики экономики, от того, будет ли расти зарплата, будет ли низкая безработица. Когда у людей больше уверенности, они меньше сберегают. Это мы видим. Когда начинаются кризисные явления, люди стараются сберегать. Поэтому на поведение населения влияют очень многие факторы. Здесь нельзя математически что-то вычислить, поэтому мы внимательно должны осуществлять мониторинг того, что происходит. Постепенно, конечно, будет расти потребление, это нормально, по мере восстановления экономики. Главное, чтобы не накапливались финансовые пузыри и в потребительском кредитовании, и в потреблении. Пока этого не происходит, пока сохраняется сберегательная модель поведения, но дальше будем смотреть, и наблюдать, и реагировать, если надо.
ВОПРОС («Российская газета»):
Как вы оцениваете меры по девалютизации активов, пассивов банков? Можете ли вернуться к этой теме, усилить их или ослабить? И связанный с этим вопрос, если позволите. Допускаете в ближайшее время появление предложений валютных депозитов с нулевой доходностью? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
По девалютизации. Пока, наверное, рано делать выводы, потому что меры действуют совсем недавно. Часть мер уже работает, мы это видим, в том числе по выдаче валютных кредитов населению, особенно, ипотечных - она практически свелась к нулю, и меры макропруденциальные здесь сработали.
Что касается НОРов (нормативов обязательных резервов), дифференцированных НОРов по валютным пассивам и рублевым пассивам, нам еще надо оценить эффект, но мы видим в целом, что долларизация не растет. И это значит, что сдерживающий фактор есть.
Какие-то новые меры будем принимать по мере необходимости. Еще раз, постоянно здесь осуществляется мониторинг для того, чтобы вовремя скорректировать эту политику, если она будет необходима.
Что касается валютных депозитов, действительно, ставки несколько снижаются, но я пока не вижу в обозримой перспективе, что они будут с нулевой ставкой, для ближайшего времени такого не вижу.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Хотела бы задать такой вопрос. Аналитики многие ожидают, что конец осени может сопровождаться сильным обвалом рубля, есть даже мнение, что власти удерживают курс на стабильном уровне до выборов в Госдуму. Какие ожидания у ЦБ, действительно ли может случиться обвал рубля в конце года? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Такие предсказания периодически возникают, к разным месяцам в году привязаны. Никаких оснований для таких ожиданий нет. Никаких. Мы не видим даже риска повышения сейчас волатильности. Безусловно, курс зависит от цены на нефть, от поведения цены на нефть. Вы видите, что цена на нефть в последнее время колебалась, но была более-менее стабильной.
Кстати, колебания рубля гораздо меньше сейчас, чем колебания цены на нефть, и мы надеемся, что это сохранится.
Что касается стабильного курса валюты. Стабильный курс валюты сейчас в силу рыночных причин, мы не вмешиваемся в работу валютных рынков. Рубль у нас действительно плавающий и формирующийся под воздействием рыночных условий. И при этом он является относительно стабильным.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Я так поняла из релиза, что вы снизили прогноз по динамике ВВП на 2017 год: если раньше вы прогнозировали диапазон 1,1–1,4, то сейчас менее 1%. Можете пояснить, с чем это связано и пересматривал ли Центральный банк параметры макроэкономические в рисковом сценарии при цене за нефть 25 долларов?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы действительно обновили наш прогноз, как мы обычно делаем на опорных заседаниях, раз в квартал, по сути дела, обновляем наш прогноз и в Докладе о денежно-кредитной политике публикуем эти прогнозы. Это сегодня будет более подробно опубликовано, вы сможете посмотреть.
Хочу только отметить, что такое уточнение прогноза не носит никакого радикального характера, это действительно некоторое уточнение.
Что касается базового сценария (наверное, он самый основной для нас), мы оценки по росту ВВП на этот год оставили такими же, как и предполагали в июне, то есть минус 0,3 – минус 0,7%. Оценки на 2017 год чуть-чуть снизили, это действительно так, снизили под воздействием переоценки, скажем так, факторов экономического роста или экономической динамики, понимая, что они носят более структурный характер, то есть больше структурных ограничений. Фактор структурный гораздо больше значит, чем циклический, мы пересмотрели вот это соотношение. Но это касается динамики 2017 года, по динамике 2018, 2019 годов практически наши прогнозы остались те же самые – 1,5–2 % темпы роста.
Рисковый сценарий минимально уточнен тоже.
ВОПРОС (агентство Рейтер):
Какого реального влияния ожидаете в связи с тем, что сегодня понизили ставку, на экономику и возобновление экономического роста. Потому что, с одной стороны, вы ставку понизили, с другой – сказали, что вы будете изменять ликвидность. Это не работает вместе с тем, чтобы возобновить рост кредитования.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Поясните, пожалуйста, одновременно не работает что?
ВОПРОС (агентство Рейтер):
Одновременно вы сказали, что будут аукционы облигаций Банка России, которые не способствуют тому, чтобы наступил рост кредитования.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
От снижения ставок мы ждем прежде всего того, что мы, с одной стороны, выйдем на те темпы роста инфляции, которые мы обещаем, то есть это решение принято не в ущерб нашей цели по снижению инфляции. Мы исходим из того, что снижение сейчас ставки в этих диапазонах позволяет нам достичь цели. С другой стороны, возможно некоторое увеличение и объемов кредитования, мы смотрим, как доступность кредитов растет.
Абсорбируя ликвидность, мы выполняем совершенно другую функцию. Эти две функции – снижение ставок и возможность абсорбирования ликвидности – они друг другу соответствуют, здесь нет никакого противоречия.
Абсорбируя ликвидность, которая поступает (и не всегда равномерно) по бюджетному каналу, мы добиваемся одного – чтобы ставки денежного рынка были вблизи нашей ключевой. Мы таким образом управляем ставками в экономике. Если бы мы не абсорбировали эту ликвидность, то они перестали быть управляемыми, они бы снизились гораздо больше. Это бы нанесло ущерб цели по инфляции. Мы управляем через нашу ключевую ставку. Эти операции для того, чтобы ставки денежного рынка были вблизи нашей ключевой.
ВОПРОС (агентство Блумберг):
Если можно, уточните по профициту ликвидности. Когда вы ожидаете, что она достигнет такого уровня, что Банку России необходимо будет выпустить облигации? Или, другими словами, когда произойдет первый выпуск и каким при этом должен быть профицит ликвидности?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Это, скорее, даже не столько от объема профицита ликвидности зависит, сколько от устойчивого характера. Потому что депозитные аукционы краткосрочные, а облигации мы собираемся выпускать на 3, на 6 и на 12 месяцев, то есть это более долгосрочное связывание ликвидности, и есть смысл переходить к этому инструменту, когда мы видим, что сформировался уже устойчивый профицит ликвидности.
Это зависит от того, как бюджет будет тратить деньги, я уже об этом сказала. Сейчас мы находимся то в ситуации профицита, то в ситуации дефицита, скорее – в ситуации дефицита с такими редкими исключениями.
Если бюджет будет тратить так, как сейчас предполагает (2,7 триллиона рублей в этом году), то мы окажемся в ситуации структурного профицита в начале следующего года, конкретную дату вам никто не назовет сейчас. В самом начале следующего года можем оказаться в этой ситуации.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Можно я еще к этому вопросу добавлю. В принципе, депозитные аукционы дают возможность абсорбировать ликвидность в любом размере. Мы это (выпуск ОБР – ред.) делаем для удобства, а депозитные аукционы тоже очень работающий инструмент.
ВОПРОС (газета «Уолл-стрит Джорнал»):
У меня два вопроса. Один уточняющий по поводу оттока капитала. Вы сказали, что в ближайшие годы он не будет превышать 25 миллиардов в год. Я правильно понимаю, что это значит, что так и не будут отменены санкции, что банки и компании не получат возможность занимать за рубежом?
Второй вопрос по поводу ставок. Раз вы уже более конкретно стали рассказывать о планах, когда и насколько вы ставки будете снижать, значит ли, что если инфляция будет 4% к концу следующего года, то ваша ключевая ставка к этому моменту будет на 2,5–3% выше, то есть 6,5–7,0%? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
По оттоку капитала: действительно мы прогнозируем, что отток капитала будет в пределах 25 миллиардов долларов. В этом году мы даже прогнозируем, что он будет меньше, и мы видим это по нынешней динамике.
Да, мы в своих прогнозах исходим из того, что санкции сохранятся на протяжении всего трехлетнего периода. Тем не менее, несмотря на сохранение санкций, мы считаем, что проблем с точки зрения платежного баланса нет и не будет никакого давления ни на курс рубля, ни на инфляцию соответствующим образом. Потому что платежный баланс уже приспособился и к санкциям, и к низкой цене на нефть. Это первое.
Второе, что касается ставок. После достижения цели по инфляции 4% возможен такой равновесный уровень положительных реальных ставок в 2,5–3%. Но до достижения 4 процентов и, возможно, некоторое время после достижения он может быть чуть выше – этот уровень. Это зависит от того, как быстро снизятся инфляционные ожидания и насколько они закрепятся.
Потому что даже если инфляция будет 4%, а инфляционные ожидания будут выше, чем этот уровень, нам, может быть, придется держать и чуть выше уровень положительных реальных ставок.
Поэтому будем на все эти факторы смотреть, здесь нет опять-таки автоматической формулы, 4 плюс 2,5 плюс 3. Это зависит от того, какие процессы будут происходить в экономике, что будет с инфляцией, каковы будут инфляционные ожидания, каковы будут инфляционные риски. Поэтому это такой предполагаемый средний уровень на перспективу после достижения 4%.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Банк России всегда указывает на то, чтобы в России была выработана программа балансировки бюджетной системы в среднесрочной перспективе, иначе это может нести риски и для экономики России, и для денежно-кредитной политики.
Вот, по оценкам ЦБ, какой дефицит бюджета приемлем для ЦБ и может ли он быть превышен в 2016 году? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы прекрасно понимаем, что для бюджета и для бюджетной политики нужно время для того, чтобы адаптироваться к изменившимся внешним условиям, когда падают так доходы от нефти. Ясно, что нужно некоторое время, и поэтому сократить совсем быстро бюджетный дефицит невозможно и неразумно было бы. Но здесь важен не столько уровень дефицита бюджета, на мой взгляд, сколько действительно понимание среднесрочной стратегии, которая покажет траекторию сокращения дефицита бюджета и как он будет финансироваться.
Та траектория, которую сейчас показывает Министерство финансов, приблизительно 3, 2 и 1 процента ВВП, нам кажется абсолютно приемлемой, позволяющей адаптировать бюджет к новым условиям, сохраняя макроэкономическую стабильность.
ВОПРОС (агентство Рейтер):
Я прошу уточнить. Вы называете депозитные аукционы эффективным инструментом и уже запустили процесс подготовки к выпуску ОБР. Правильно я понимаю, что с повышением обязательных резервов Центральный банк завязал?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, мы ничего «со стола не убираем», у нас весь набор инструментов остается для рассмотрения. Но мы приняли решение (по повышению НОР – ред.), и расчет начал действовать в сентябре. Мы результаты увидим и должны будем их оценить, посмотреть, но это не значит, что мы примем решение о следующем шаге или его не примем. Нам нужно увидеть результаты первого нашего шага.
ВОПРОС (газета «Известия»)
У меня такой вопрос. Если Минфин и Правительство будут последовательны и реализуют обсуждаемые правила четвертого квартала и не дадут возможность получателям средств использовать все, что они не использовали, как всегда, в декабре, как это, на ваш взгляд, отразится на инфляции следующего года? И может ли она в этом случае быть меньше 4%?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, это не отразится на инфляции никоим образом, это может отразиться на наших действиях по абсорбированию или неабсорбированию излишней ликвидности. Мы в любом случае будем ее абсорбировать столько, чтобы ставки (денежного рынка – ред.) были такими, как мы хотим, чтобы достичь цели по инфляции. Поэтому на инфляции это не отразится, это отразится на объемах операций Центрального банка, то есть сколько нам надо будет изымать вот этой излишней ликвидности или не изымать.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Недавно замминистра финансов Орешкин говорил о том, что есть серьезные предпосылки для жесткого снижения китайской экономики, а также другие мировые вызовы в экономике, и он не исключил наступления стрессового сценария с ценами на нефть 30 долларов за баррель на ближайшие несколько лет. Готов ли ЦБ согласиться с этим, какие у вас ожидания?
Э.Н. НАБИУЛЛИНА:
Ну, конечно, внешние факторы риска существуют, но в базовом сценарии мы исходим из того, что темпы роста китайской экономики будут замедляться, но будут замедляться предсказуемо, как и планируется, соответственно, китайскими властями и китайская экономика будет постепенно переходить на другую модель развития.
Точно так же и по другим внешним вызовам: мы их все оцениваем. Безусловно, возможен и негативный сценарий, более негативный, мы свой рисковый сценарий рассчитываем с ценой 25 долларов за баррель, но мы считаем его очень маловероятным – такой рисковый сценарий.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Да, у меня вопрос. Вот Вы недавно в Сочи выступали и затронули тему необеспеченного кредитования, которое может принести проинфляционные риски. Можно поподробнее остановиться, какие темпы вы ожидаете в этом году и какие темпы кредитов вас устроят, так чтобы они не влияли на инфляцию при этом?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, слишком быстрые темпы роста потребительского кредитования могут создавать риски двух видов. Первое – это риски финансовой стабильности, когда происходит накопление пузыря и когда закредитованность населения может расти активно. Мы избежали такого сценария, который начал формироваться еще в 2012–2013 годах, принимая макропруденциальные меры. Мы такого сценария не допустим, у нас есть инструментарий так называемый макропруденциальный – с дифференциацией разных коэффициентов взвешивания (активов банков – ред.) по риску и так далее.
Что касается возможности влияния потребительского кредитования на инфляцию, действительно, от структуры прироста кредитного портфеля банков зависит, насколько вот этот прирост кредитов будет более инфляционным или менее инфляционным, насколько он уйдет на увеличение спроса, а насколько у нас увеличится предложение товаров.
И с этой точки зрения ускоренный рост потребительского кредитования может нести такие риски, которые мы должны учитывать. Сейчас пока таких прямо выявленных рисков нет, но этот сектор требует пристального внимания, особого внимания, чтобы такие риски не формировались.
Мы считаем, что потребительское кредитование должно расти темпами, близкими к темпам роста доходов населения, мы уже об этом говорили. Чтобы не было пузырей и это было более или менее адекватно – не выше, чем темпы роста доходов населения.
ВОПРОС (агентство Рейтер):
У меня вопрос по поводу траектории ключевой ставки в следующем году и возможности ее изменения шагом в 0, 25 п.п.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Ясно, спасибо. Действительно мы последнее время действовали с шагом 0,5, потому что уровень ставки был двузначный. На мой взгляд, возможно и вернуться к шагу 0,25. Если будет следующее снижение, (ключевая ставка – ред.) будет уже не двузначная цифра и там можно будет рассматривать и шаг 0,25, мы не исключаем этого совершенно. Это будет адекватно как бы весу этого изменения по сравнению с уровнем ставки.
Что касается траектории снижения ставки, то она будет зависеть от того, как будут развиваться экономические, инфляционные процессы в следующем году. Мы здесь будем все внимательно анализировать.
И еще раз, наша ключевая задача – добиться снижения инфляции в соответствии с нашими планами, и к этому будем подстраивать траекторию снижения ключевой ставки. Спасибо.
Спасибо всем за внимание.
