Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров 15 июня 2018 года
Сегодня Совет директоров Банка России принял решение сохранить ключевую ставку на уровне 7,25% годовых.
Остановлюсь на основных факторах, которые мы учитывали, принимая это решение.
Во-первых, мы обновили наш прогноз инфляции с учетом ряда внутренних и внешних факторов.
Основной из них — это предложенные вчера налоговые изменения. Хотя повышение НДС запланировано с 2019 года, не исключено, что уже в текущем году может быть некоторый проинфляционный эффект через изменение инфляционных ожиданий и опережающую подстройку цен. В результате инфляция будет ближе к 4% к концу 2018 года — мы оцениваем ее в интервале
Что касается действия других факторов, то они оказывают разнонаправленное влияние на динамику потребительских цен.
Влияние апрельского ослабления рубля на цены, по нашим оценкам, умеренное. Небольшое ускорение инфляции произошло по отдельным позициям, которые традиционно больше зависят от валютного курса. Это, например, услуги зарубежного туризма, бытовая техника и электроника. Если смотреть на непродовольственные товары в целом, то здесь реакция была меньше, чем можно было ожидать.
Важно и то, что реакция населения на ослабление рубля была спокойной: не произошло изменений в потребительском поведении, значимого роста спроса на валюту или снижения привлекательности рублевых вкладов.
Следующий фактор — цены на бензин. Их рост в апреле—мае заметно ускорился в условиях повышения цен на нефть, увеличения акцизов в начале года и ослабления рубля. Повышение цен на бензин внесло основной вклад в ускорение роста цен на непродовольственные товары. Мы ожидаем, что снижение акцизов на топливо окажет сдерживающее влияние на цены.
В мае темпы роста цен на продовольственные товары оказались даже ниже наших ожиданий. Положительные тенденции в сельскохозяйственном производстве снижают зависимость от импорта и от сезонности (в том числе благодаря строительству теплиц). В результате реакция продовольственных цен на курсовую волатильность также снижается.
Несколько выросла дифференциация темпов роста цен в регионах России. В крупных регионах с наиболее высоким уровнем доходов инфляция ускорилась — там выше потребление бензина, других непродовольственных товаров, услуг зарубежного туризма. В других регионах инфляция, наоборот, замедлилась. В основном это сельскохозяйственные южные регионы, где наиболее доступны фрукты и овощи и больше доля продовольствия в потребительской корзине. При этом во всех субъектах, кроме одного, инфляция остается ниже 4%.
Под влиянием роста цен на бензин, а также курсовой волатильности инфляционные ожидания населения и бизнеса в мае повысились — их показатели вернулись к уровням конца 2017 — начала 2018 года. Как я уже отметила, сейчас дополнительное влияние на инфляционные ожидания будут оказывать запланированные налоговые изменения. Для нас принципиальное значение имеет длительность этого эффекта: как быстро ожидания снова начнут снижаться, не будет ли их «зависания» на повышенных уровнях. От этого зависит и итоговое влияние на инфляцию.
Второй фактор — денежно-кредитные условия. Они, по нашим оценкам, уже приблизились к нейтральным.
Напомню, что диапазон нейтральной ключевой ставки —
Тем не менее в настоящее время мы не можем сделать те оставшиеся один-два шага по ключевой ставке, которые позволили бы нам в полной мере перейти к нейтральным денежно-кредитным условиям. Реализовавшиеся инфляционные риски заставляют нас на данный момент сохранять пусть небольшую, но жесткость денежно-кредитной политики. Пока, по нашим оценкам, этого будет достаточно, чтобы ограничить вторичные проинфляционные эффекты запланированных налоговых решений.
Что касается динамики кредитования и склонности к сбережениям, то в целом они соответствуют нашим ожиданиям. Уверенный рост кредитования населения способствует тому, что потребительский спрос продолжает расти. Его динамика находится в рамках наших прогнозов и не создает рисков для финансовой стабильности.
Теперь остановлюсь на нашем среднесрочном прогнозе. Мы уточнили его в связи с решениями в области бюджетно-налоговой политики и в части внешних предпосылок.
Цены на нефть оказались выше ожиданий, и мы несколько повысили их оценку на текущий год — с 61 до 67 долларов США за баррель (в среднем за год). В то же время влияние этого фактора ограничено. Оно сглаживается действием бюджетного правила, а влияние на внутренние цены топлива — и мерами государственного регулирования.
Как мы и ожидали, темпы роста выпуска в целом и промышленного производства в первой половине 2018 года ускорились после замедления в конце прошлого года. Тем не менее рост ВВП в I квартале был несколько ниже наших ожиданий, прежде всего это связано с динамикой строительства и инвестиций. Рост выпуска потребительских товаров остался стабильным под влиянием устойчивой динамики спроса со стороны населения.
Мы сохраняем прогноз темпов роста ВВП в 2018 году и в последующие годы в
Мы несколько пересмотрели прогноз платежного баланса. Сальдо текущего счета в 2018 году, по обновленным оценкам, составит 85 млрд долларов США, или 5% ВВП. Напомню, в марте мы оценивали его на уровне 59 млрд долларов США. Прежде всего это связано с более высокими ценами на нефть. Хотя мы видим, что и несырьевой экспорт растет достаточно уверенно. Более высокие поступления от экспорта автоматически приведут и к росту иностранных активов частного сектора. Произошедшее расширение санкций в отношении России и повышенная волатильность на мировых рынках несколько снизят привлечение иностранных инвестиций российскими компаниями. В результате в 2018 году отрицательное сальдо финансового счета по частному сектору будет несколько выше, чем мы ожидали в марте, и составит 30 млрд долларов США.
Прогноз платежного баланса на
Наконец, о проинфляционных рисках — с марта их баланс сместился вверх.
Комбинация мер налогово-бюджетной политики, которая некоторое время обсуждалась и находилась в зоне неопределенности, вчера в основном прояснилась. При этом масштаб и горизонт влияния этих решений на экономику и инфляцию мы еще будем уточнять по мере появления деталей, особенно по расходам, а также по мере того, как на эти изменения будут реагировать участники экономики.
Так как теперь инфляция вернется к 4% быстрее, чем мы ожидали ранее, это означает, что любые проинфляционные факторы усиливают вероятность того, что темпы роста потребительских цен превысят цель по инфляции. То есть уже не будет того запаса, который мы имеем, когда инфляция, например, 2,5%. Поэтому в своей политике мы будем более осторожны.
С марта отчасти реализовались и внешние риски. Они прежде всего связаны с конъюнктурой мировых финансовых рынков и геополитическими условиями. Хотя влияние уже произошедших событий было достаточно умеренным, мы не можем исключать возможности ухудшения ситуации в дальнейшем.
Кроме того, усилились риски торговых войн, что может замедлить темпы роста мировой экономики. Все это может транслироваться в динамику курса, инфляции и инфляционных ожиданий.
Что касается других рисков, то они в основном остаются умеренными.
Еще раз отмечу, что при обновлении прогноза мы будем оценивать предложенные Правительством меры не только с точки зрения их влияния на инфляцию, но и на экономическую активность. Мы ожидаем, что при их успешной реализации потенциальные темпы роста экономики повысятся.
В заключение хочу поздравить всех с важным для нашей страны событием — началом чемпионата мира по футболу. По нашим оценкам, его влияние на инфляцию будет незначимым — только краткосрочное в отдельных городах и по отдельным товарам и услугам, прежде всего потребляемым туристами. При этом проведение такого масштабного международного мероприятия дополнительно поддержит рост выпуска в II квартале, а по итогам года его вклад в прирост ВВП может составить до
Сессия вопросов и ответов для СМИ
ВОПРОС (агентство РБК):
Эльвира Сахипзадовна, ЦБ неоднократно предупреждал о таком риске, как дефицит трудовых ресурсов для экономики. Вчера Правительство объявило о повышении пенсионного возраста. Как вы считаете, в том формате, в котором было объявлено, нивелирует ли этот риск? Исчерпан ли он? Или нужны какие-то дополнительные меры, чтобы его избежать? И если да, то какие?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
В значительной мере принятые вчера решения окажут положительное влияние на рынок труда. Больше будет людей, которые будут заняты в экономике. Но, конечно, для того, чтобы в целом избежать проблемы дефицита на рынке труда, учитывая демографическую ситуацию, нужно прежде всего заниматься повышением производительности труда. Именно повышением производительности труда, отдачей от труда — это ключевое направление.
И еще значимый фактор — это географическая мобильность, которая необходима, и мобильность людей по изменению профессий и места работы. Это также поможет нам вот этот дефицит на рынке труда не увеличить.
Мы сейчас считаем, что безработица у нас находится на достаточно низком уровне, близком к равновесному. Но этот равновесный уровень в некоторых странах меньше. И у нас может быть меньше, если будут вот эти структурные узкие места разрешены, о чем мы уже говорили, и мобильность географическая, и межпрофессиональная, если хотите.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Эльвира Сахипзадовна, в прошлый раз ЦБ заявил, что по-прежнему ожидает перехода к нейтральной политике в 2018 году. На этот раз в пресс-релизе сигнал ЦБ выглядел немножко по-другому. ЦБ заявил, что замедлит переход к нейтральной политике, однако не указал сроков. Можете ли вы внести ясность по срокам?
И второй вопрос: по инфляции. Влияние повышения НДС на инфляцию будет около 1 процентного пункта, и частично возможен эффект уже в текущем году. Может быть, тоже есть более точная оценка на инфляцию
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы сам диапазон нейтральной ставки не пересмотрели, я уже об этом сказала. Но, конечно, вероятность перехода к нейтральной политике в этом году сильно снизилась. Мы сейчас ожидаем, как наиболее вероятный, переход к нейтральной политике в следующем году. Не исключаем, что это может произойти в этом году, если у нас не реализуется никакой новый проинфляционный риск и если, например, инфляционные ожидания не ускорятся, а продолжат снижаться, несмотря на принятые налоговые решения, будут другие дезинфляционные факторы, как хороший урожай. То есть такое сочетание очень благоприятных факторов не исключает возможности перехода к нейтральной политике в этом году. Но основной сценарий сейчас уже пересмотрен. Переход в 2019 году.
Более точный расчет влияния повышения НДС на инфляцию. Надо, кстати, смотреть его вместе с другими факторами, там же есть и другие элементы настройки налоговой системы. Мы сделаем это чуть позднее. Сейчас предварительная оценка — плюс 1 процентный пункт (вклад повышения НДС в инфляцию.— Ред.). И мы не можем сейчас говорить, как точно этот эффект может отразиться уже в этом году. Международный опыт, например, дает разные примеры. Иногда этот эффект в значительной степени отыгрывается до принятия решения, иногда непосредственно с принятием решений.
Поэтому мы здесь будем смотреть, насколько будет происходить эта настройка, перенастройка цен, и оценивать эти тенденции. Сейчас оценки точные давать — как это разделится между этим годом и следующим — невозможно.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
Если позволите, два вопроса. Первый. Учитывая, что переход к нейтральной политике, скорее всего, произойдет в следующем году, возможно ли повышение ставки в оставшийся период этого года, учитывая проинфляционные риски?
Второй вопрос больше связан с потоками капитала на развивающихся рынках. В этом месяце глава нацбанка Индии написал колонку в Financial Times, призывая ФРС несколько замедлить нормализацию своей денежно-кредитной политики, поскольку это создает определенные риски на развивающихся рынках. Вы бы присоединились к этому призыву? И какие вы видите риски для рубля?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Наш базовый сценарий состоит в том, что не потребуется повышения ключевой ставки. Тем не менее, если будет сочетание факторов, которые приведут к резкому усилению проинфляционных рисков, мы, конечно, не исключаем этого. Потому что наша основная цель — привести к стабилизации инфляцию на уровне 4%.
Я, может быть, хотела обратить внимание здесь на одну деталь. В принципе повышение НДС — это одноразовый фактор, и он должен был бы вызвать одноразовый эффект повышения цен. Но так как у нас в стране инфляционные ожидания не заякорены, у нас очень большая вероятность вторичных эффектов и распространения повышения цен на иные товары, помимо тех товаров, по которым НДС будет повышаться. И поэтому, если бы у нас инфляционные ожидания были заякорены и все участники рынка, экономики действовали бы исходя из того, что это одноразовый фактор, и инфляция как повысится, так потом стабилизируется, в принципе мерами денежно-кредитной политики не было бы необходимости влиять. Но так как у нас инфляционные ожидания не заякорены, поэтому мы на данном этапе вынуждены проводить смягчение политики более медленно, чем мы ожидали до того.
Еще раз: на наш взгляд, сейчас та небольшая жесткость денежно-кредитной политики, которая еще сохраняется, будет достаточна. Но если понадобится, мы не исключаем иных сценариев.
Что касается нормализации денежно-кредитной политики (в развитых странах. —Ред.). Безусловно, нормализация денежно-кредитной политики в развитых странах будет влиять, будет иметь негативные последствия на страны с развивающимися экономиками, и на нас в том числе, прежде всего через изменение потоков капитала. Этот эффект — и мы это уже видим — проявляется по-разному в разных странах. Первыми и наиболее сильно страдают те, у которых есть большие внутренние дисбалансы — либо большие накопленные долги (обслуживание их становится дороже), либо большой дефицит текущего счета, либо какие-то иные факторы, которые инвесторы оценивают как рисковые. И мы видим, что уже многие страны с развивающимися рынками переживают значительные оттоки капитала.
Но этот процесс в той или иной мере будет затрагивать всех, и мы это тоже прекрасно понимаем. У нас, например, доля нерезидентов на рынке ОФЗ тоже снизилась. Если посмотреть с 1 апреля по сегодняшний день, их доля с 34,5% снизилась где-то до 30%. Это отразилось вместе с санкциями чуть-чуть на повышении доходности — где-то на 60 базисных пунктов.
В принципе это более-менее умеренные реакции, но мы понимаем, что процесс будет происходить, и должны быть готовы. Поэтому мы должны проводить очень осторожную политику и сохранять все те буферы макроэкономические, которые у нас существуют.
Но я, честно говоря, не считаю, что надо как-то тормозить естественные процессы нормализации денежно-кредитной политики, потому что отсутствие нормализации денежно-кредитной политики и слишком длительное проведение мягкой денежно-кредитной политики несет риски для глобальной экономики также, в том числе риски для финансовой стабильности, надувание финансовых пузырей. И мы это тоже видим, и нормализация в этом отношении, конечно, необходима.
Да, будут всплески волатильности. Но, на наш взгляд, всплески волатильности на мировых финансовых рынках будут все-таки меньше, чем это было в 2013 году, когда было объявлено о возможном выходе из мер количественного смягчения. Потому что сейчас мировая экономика растет более устойчиво, тогда это были более медленные темпы экономического роста. Сейчас мировая экономика растет более устойчиво, и надеемся, что торговые войны не развернутся в полном масштабе и не затормозят этот мировой рост.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Ожидаете ли вы, что принятое решение сохранить ставку на уровне 7,25% и возможный переход к нейтральной политике только в 2019 году позволят повысить вновь привлекательность российских активов, в том числе для иностранных инвесторов, и нерезиденты вернутся, в частности, на рынок ОФЗ?
И правильно ли мы понимаем, что ваша фраза про нейтральную ставку и политику — она означает, что потенциала для снижения ставки в этом году вы не видите?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Сохранение ставки позволит прежде всего нам стабилизировать показатели инфляции. Мы своей процентной политикой оказываем прежде всего влияние на инфляцию. Тем не менее мы считаем, что в целом макроэкономическая политика, именно в целом — и денежно-кредитная политика, и бюджетная политика, — пока не создает для российской экономики больших рисков, чем для других emerging markets — для других стран с развивающимися рынками.
Да, определенный выход иностранных инвесторов с наших рынков происходит, но происходит, не создавая никаких дополнительных рисков волатильности. На наш взгляд, какое-то время эта тенденция будет продолжаться. Безусловно, много будет зависеть от того, насколько мы станем привлекательны экономически. Если инвестор будет видеть перспективы развития экономики, более высокие темпы при сохранении макроэкономической стабильности, тогда рост (привлекательности российских активов. —Ред.) может повыситься.
Ведь вопрос привлекательности наших активов — это не только вопросы процентной ставки. Инвесторы смотрят на ставки, на риски, на потенциал роста того или иного рынка. Поэтому все в совокупности. И во всяком случае в нашем базовом прогнозе мы не видим какого-то резкого снижения интереса инвесторов к российским активам.
Что касается возможности снижения ставки в этом году. Мы не исключаем такой возможности при благоприятном стечении обстоятельств. Я уже сказала, что мы не исключаем возможности перехода к нейтральной политике в этом году, хотя вероятность сильно снизилась. Если все факторы сложатся благоприятно, то возможно.
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Окажет ли пенсионная реформа влияние на макроэкономические показатели и в какие сроки? Очевидно, что вы будете это как-то анализировать. Хотелось бы узнать какие-то детали.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Макроэкономических показателей достаточно много. Конечно, окажет, но влияние на определенные показатели. Мы уже говорили о рынке труда, о возможном увеличении выпуска в связи с тем, что будет меньше риск дефицита трудовых ресурсов. Это требует дополнительной оценки.
Что касается сферы нашего ведения, то с точки зрения влияния на монетарную политику мы сейчас больших эффектов не видим, во всяком случае в краткосрочной, среднесрочной перспективе.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Последние налоговые, бюджетные решения, такие как повышение НДС и пенсии, по вашим оценкам и прогнозам, как это может повлиять на инфляционные ожидания населения? И какой эффект это окажет?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Эти решения могут повлиять на инфляционные ожидания, могут увеличить эти инфляционные ожидания, и мы будем за этим следить. Рассчитываем на то, что, увеличившись, инфляционные ожидания начнут снижаться. Это будет зависеть в том числе от того, как будет себя вести фактическая инфляция, потому что у нас часто инфляционные ожидания поднимаются на ожиданиях последствий каких-то решений, но основной фактор — это то, что происходит с текущей инфляцией, более того — с ценами на определенные виды товаров.
Мы знаем, что продовольствие, бензин, ЖКХ — изменение цен именно на эти группы товаров больше всего влияет на инфляционные ожидания. Поэтому некоторое повышение может произойти, и это для нас фактор принятия решений.
ВОПРОС (газета «Ставропольская правда»):
Для южных регионов России рост цен на топливо — это проблема особого порядка, поскольку это обернулось удорожанием посевной кампании. Соответственно, есть риск повышения цен на сельхозпродукцию. Насколько велика доля отечественной сельхозпродукции в продовольственной инфляции? И какие последствия в этом плане может иметь увеличение себестоимости сельхозпродукции нового урожая?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Важный вопрос, и мы его только что обсуждали, что цены на бензин — это важный фактор влияния на инфляционные ожидания, но, конечно, не только на инфляционные ожидания — в целом на инфляцию. Мы уже говорили, придерживаемся оценок, что тот рост цен на бензин, который произошел, может дать дополнительно прирост инфляции по году
Какие основные каналы такого инфляционного воздействия? Прежде всего, это торговля, продажа самого бензина. Второе — это рост издержек предприятий. И третье — это особая категория, о которой как раз и спрашивают, это вопрос удорожания сельхозпродукции, но тоже через издержки. Но так как доля потребления ГСМ (горюче-смазочных материалов. —Ред.) в себестоимости ряда видов сельхозпродукции немаленькая (она зависит от вида продукции — от 3 до 10% по зерну и зернобобовым, например), то, по нашим оценкам, это может привести к повышению себестоимости продукции на
Мы надеемся, что те решения, которые приняты и по снижению акцизов, и по антимонопольному регулированию, конечно, приведут к сдерживанию этих цен, но некоторый эффект уже может быть.
Доля отечественной продукции в розничном обороте продовольствия уже достаточно большая. У нас действительно произошло импортозамещение. По нашим оценкам, доля отечественной сельхозпродукции — 75%. Конечно, удорожание и рост издержек на этот вид продукции достаточно значим, но мы надеемся, что все-таки такой эффект удорожания будет ограничен во времени и будет ограничен, соответственно, в масштабе.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
Мы видим, что облигации падают, рынку показались ваши заявления чрезмерно жесткими. Все-таки, может быть, вы можете прокомментировать, при каких условиях возможно повышение ставки, насколько оно вероятно. И будет ли оно раньше перехода к нейтральной политике?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Я уже сказала, что мы этого не исключаем — повышения ставки, но это не значит, что мы видим большую вероятность. Наш основной (и, мы считаем, наиболее вероятный) сценарий — не повышение ставки, а чуть более медленное снижение ставки. То есть мы до сих пор видим потенциал перехода к нейтральной ставке, но уже на чуть более длинном горизонте, до конца следующего года.
Кстати, мы всегда говорили, что если риски все проинфляционные будут реализовываться, то мы готовы к изменению денежно-кредитной политики, чтобы не допустить устойчивого и значимого отклонения инфляции вверх от таргета. Поэтому вот такое сочетание каких-то сильных проинфляционных факторов (сейчас бессмысленно, мне кажется, их перечислять) может привести к тому, что мы это сделаем. Но еще раз: мы сейчас как базовый вариант этого не видим.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Вы назвали сегодня новый прогноз цены на нефть в базовом сценарии. Я хотела бы уточнить, были ли пересмотрены прогнозы в рисковом сценарии и в оптимистичном — там 65 долларов было заложено.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Нет, в целом мы оптимистичны, и рисковый сценарий по ценам на нефть не пересматривали (в альтернативном сценарии с неизменными ценами на нефть. —Ред.): 69 долларов за баррель (в 2018 году. —Ред.) — по ценам на нефть взяли, по сути дела, текущие цены, неизменные цены на нефть.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
Перед ставкой мнение экономистов разделилось практически поровну по поводу того, чего ждать от Банка России. Такого не было, наверное, с прошлого года. Нам просто интересно, были ли похожие разделения мнений. И вы нам обещали реальную дискуссию в Совете директоров перед ставкой. Вот насколько были споры — как по самой ставке, так и по тому сигналу, который ЦБ посылает в своем заявлении.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается ожиданий рынка, то они, действительно, практически пополам были до вчерашнего дня. После вчерашних объявлений все-таки мнения многих аналитиков, профессионалов начали сдвигаться в другую сторону. Наши дискуссии по ставке, конечно, не только сегодня происходили — они происходят всю неделю. Мы общаемся с представителями регионов достаточно активно, обсуждаем. В этот раз мы обновляли прогноз и, действительно, обсуждали разные варианты, потому что были и основания для снижения ставок: инфляция остается достаточно низкой, реакция рынков на достаточно серьезные внешние шоки, которые реализовались в марте—апреле, была умеренная. Это показывает устойчивость наших финансовых рынков к такого рода шокам. Поэтому мы обсуждали разные варианты, но с учетом объявленных новых решений было принято это решение.
Мы не говорим о том, как мы голосуем.
ВОПРОС (газета «Алтайская правда»):
Банк России говорит о том, что сдерживает инфляцию своими инструментами денежно-кредитной политики. Но есть мнение, что низкая инфляция установилась не благодаря действиям Банка России, а всего лишь благодаря снижающейся покупательной способности населения. У нас в Алтайском крае инфляция держится гораздо ниже общероссийского значения. Не потому ли, что в нашем регионе зафиксированы одни из самых маленьких зарплат в стране?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
В Алтайском крае инфляция растет темпами, соответствующими общероссийским — 2,4%. Рост реальных доходов населения чуть меньше общероссийского. У нас общероссийский — 3,8%, а в регионе — 3,1%, но в любом случае это рост реальных доходов населения, если говорить о цифрах.
Если говорить о том, все-таки какой ценой проводилось снижение инфляции, — не ценой снижения доходов. Снижение доходов происходило в силу снижения темпов роста экономики и перехода их в отрицательную зону, в том числе из-за резкого падения цен на нефть. Цены на нефть — это один из серьезных факторов роста экономики.
Мы убеждены в том, что снижение инфляции позволяет поддерживать реальные доходы населения. Оно позволяет предотвратить то, что рост номинальных доходов будет съедаться инфляцией. И снижение инфляции поддерживает покупательную способность зарплат, и мы это, по сути, видим на практике.
Может быть еще один фактор. Регион интересен тем, что там достаточно развито сельское хозяйство, и регион славится в том числе производством гречневой крупы. И вот такое развитие сельского хозяйства также позволяет снижать инфляцию, потому что к снижению инфляции ведет не только недопущение чрезмерного роста спроса, но и, прежде всего, развитие предложения. Там, где есть развитие предложения, это позволяет снижать инфляцию.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Мы знаем, что в Правительстве обсуждались различные налоговые варианты в течение последних лет, и Дмитрий Анатольевич вчера сказал, что рассматривался вариант изменения НДФЛ, ставки НДФЛ и другие разные налоговые меры. Но в результате было принято решение повысить НДС с 18 до 20%.
На ваш взгляд, такое решение принесет наименьший урон с точки зрения проинфляционных рисков для нашей страны? Или, возможно, были какие-то другие решения, повышение других налогов, которые бы принесли меньший инфляционный эффект.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Эффективность налоговых мер оценивается не только с точки зрения проинфляционных рисков, но в том числе с точки зрения влияния в целом на экономику, на потребление и другие факторы. Поэтому, сравнивая разные варианты, нужно смотреть на комплексный эффект.
Конечно, у разных предложений разные проинфляционные эффекты. Наиболее проинфляционный эффект был бы, если было бы принято решение о введении налога с продаж. Что касается подоходного налога — это наименее проинфляционная мера. Но еще раз: это ограниченная оценка новаций, надо оценивать не только с точки зрения инфляционного эффекта. На наш взгляд, инфляционный эффект от повышения НДС с 18 до 20% (я уже говорила, предварительная оценка — 1 процентный пункт) — он достаточно умеренный в условиях текущей инфляции и текущей направленности денежно-кредитной политики. Он позволяет нам обеспечить достижение нашей цели по инфляции в среднесрочной перспективе вблизи 4%. Мы здесь никаких больших рисков проинфляционных, которыми мы бы не могли управлять, не видим.
ВОПРОС (газета «Ведомости»):
Два вопроса, если можно.
Первый. Вы сказали, что меры Правительства уже реализованы. В 2019 году они могут несколько снизить темпы роста ВВП, затем увеличить потенциал роста. Есть ли какие-то предварительные оценки, насколько они могут увеличить потенциал роста ВВП?
И второй вопрос. На Международном финансовом конгрессе вы призывали банки, в частности, активнее кредитовать не только традиционно растущие секторы экономики и предприятия (в частности, нефтегазовые), но и новые секторы, новые предприятия. Говорили, что это нам необходимо для ускорения роста ВВП до 4%, что выше потенциала.
Вы считаете денежно-кредитные условия благоприятными — в частности, для такого кредитования сейчас?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается влияния мер налогово-бюджетной политики на темпы роста, еще раз подтвержу, что аккуратный расчет этого влияния требует времени. И много будет зависеть от того, насколько быстро будет проявлен положительный эффект от расходов, ради которых повышаются налоги. Налоги повышаются не просто так, а для того, чтобы обеспечить развитие инфраструктуры, развитие человеческого капитала, здравоохранения, образования. Это, конечно, фундаментальные и ключевые факторы экономического роста.
Мы все при этом понимаем, что здесь возможны определенные лаги. Налоги повышаются в 2019 году, определенный спрос на инвестиционные товары и иные товары может происходить и в 2020 году, но, конечно, полноценный эффект от реализации инвестиционных программ будет растянут во времени. И нам нужно будет сделать оценки, расчеты того, как этот эффект может проявиться.
Мы видим большой плюс в том, что, если эти меры будут эффективно реализованы, это позволит поднять планку потенциальных темпов экономического роста. Сейчас мы их оцениваем в
Конечно, нам нужно расти быстрее, поэтому мы исходим из того, что эффективная реализация этих мер, эффективность расходов — и не только эффективность расходов, но и другие структурные меры, которые не ограничиваются сферой налогово-бюджетной, — они позволят повысить эти потенциальные темпы роста. Расчеты будем проводить и по мере появления у нас ясности, их публиковать, но в любом случае до следующего прогнозного раунда.
Что касается кредитования экономики. Действительно, у нас сейчас потребительское кредитование восстанавливается быстрее, чем кредитование нефинансовых организаций. Обычно говорят про кредитование населения и кредитование бизнеса, если по-простому.
Кредитование населения растет двузначными темпами, и, как я уже сказала, опасения с точки зрения финансовой стабильности это не вызывает. Но, конечно, с точки зрения роста экономики было бы лучше, если бы структура кредитования постепенно менялась в сторону увеличения доли кредитования реального сектора экономики.
Да, кредитование населения тоже создает дополнительный спрос и на отечественную, и на импортную продукцию. Кредитование бизнеса тоже не всегда однозначно с точки зрения влияния на экономический рост, потому что, если кредитуются неэффективные проекты или просто перераспределение собственности, это тоже может не дать эффект с точки зрения влияния на экономику.
Поэтому, конечно, важно, чтобы были у банков стимулы кредитовать реальный сектор экономики. Мы не говорим о том, что это будут какие-то административные меры, важно, чтобы снижались риски. Почему банки меньше кредитуют бизнес? Потому что они здесь видят больше рисков, чем в кредитовании населения. Особенно в ипотеке, где население очень дисциплинированно все обслуживает, доля проблемных кредитов достаточно маленькая.
Поэтому мы предлагаем меры по стимулирующему регулированию, работаем вместе с Правительством, чтобы было для банков интересно кредитовать проектное финансирование.
И, отвечая на ваш вопрос, влияет ли на это жесткость денежно-кредитных условий: нет, наши оценки показывают, что денежно-кредитные условия уже близки к нейтральным. И денежно-кредитные условия не оказывают сдерживающего влияния на рост кредитов.
ВОПРОС (телеканал ОТВ, Челябинск):
Когда семьи смогут брать ипотеку под 7%?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Ставки по ипотеке уже и так снижаются. По последним данным, 9,57%. Это, конечно, выше, чем заявленная цель
Понимая, что для значительной части населения даже снизившиеся ставки по ипотеке еще недоступны, напомню, что действует и эффективная государственная программа (прежде всего для семей с двумя-тремя детьми), по которой возможно взять ипотеку под 6%.
Тем не менее мы исходим из того, что наша политика по снижению инфляции и по снижению ставок приведет к тому, что ипотека будет еще более доступной и будет как общее правило — ипотечные ставки на уровне
Спасибо.