Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров 15 сентября 2017 года
Сегодня Совет директоров Банка России решил снизить ключевую ставку до 8,50% годовых.
И я остановлюсь на факторах, которые мы учитывали, принимая это решение.
Во-первых, инфляция устойчиво находится вблизи 4%. В августе она составила 3,3% после краткосрочного повышения до 4,4% в июне. Подобные колебания цен, вызванные временными факторами, мы считаем небольшими, они не вызывают опасений. И мы не рассматриваем их как отклонение от цели.
Здесь, позвольте, я отвлекусь немного, это важно.
Инфляция достигла 4%, и мы хотели бы дополнительно уточнить описание цели.
Нашей целью является инфляция вблизи или около 4%. Почему «вблизи»? Потому что она может колебаться вверх и вниз вокруг 4%.
Далее. Раньше мы говорили о горизонте достижения цели, то есть определяли точку, устанавливали конкретный период (например, конец 2017 года), когда мы достигнем целевого значения. Теперь у нас эта цель становится постоянной.
Мы также обсуждали введение числового коридора допустимых колебаний инфляции. Но сейчас считаем это нецелесообразным. В каждом случае мы будем анализировать и разъяснять характер факторов, вызвавших ту или иную динамику цен. Они могут быть разной природы и разного горизонта действия. Корректирующие меры мы будем принимать только в случае рисков существенного и устойчивого отклонения инфляции от цели.
Именно в силу того, что факторы отклонения инфляции от цели бывают разной природы и разного горизонта действия и не всегда требуется применять специальные меры, сейчас мы не считаем нужным устанавливать коридор.
Например, если плохой урожай приводит к существенному, но краткосрочному отклонению инфляции от цели и это не отражается на инфляционных ожиданиях, мы не будем реагировать в такой ситуации.
Напротив, если временные факторы оказывают влияние на инфляционные ожидания и это создает угрозу устойчивого и продолжительного отклонения инфляции от цели, то потребуются меры с нашей стороны.
Мы также можем действовать на упреждение, заранее стремясь ограничить отклонение инфляции от 4%, если видим, что факторы отклонения будут устойчивы на прогнозном горизонте.
И мы считаем, что введение формального коридора может породить неверные ожидания наших действий.
Вернемся к нынешней ситуации.
Летние изменения инфляции от 4,4 к 3,3% — это не отклонения от цели — это колебания в рамках цели. Эти колебания небольшие. Инфляция находится вблизи 4%.
Учитывая характер динамики цен, мы оцениваем текущее сохранение инфляции около 4% как устойчивое. Уже сейчас инфляционные процессы довольно однородны по группам товаров и по регионам. Все больше товаров и услуг, цены на которые растут темпами около 4% в год. Цены на товары и услуги, которые слабо подвержены действию конъюнктурных факторов, находятся вблизи 4%. Это отражают и наши расчетные показатели с исключением неустойчивых и волатильных компонентов потребительской корзины.
Временные колебания инфляции имеют естественный характер, но в России они остаются существенными, что связано со структурными факторами формирования цен. К ним относятся высокая доля продовольствия и импорта в потреблении, выраженная сезонность в динамике цен на некоторые группы товаров и услуг. Действие этих факторов у нас усиливается «незаякоренными» инфляционными ожиданиями. Все это делает инфляцию чувствительной к динамике валютного курса, конъюнктуре мировых продовольственных рынков, ситуации с урожаем.
В частности, волатильность инфляции, которая проявилась в последние месяцы, является следствием колебаний продовольственных цен. Несмотря на инвестиции в сельское хозяйство, узкие места сохраняются. Это касается прежде всего мощностей для хранения, транспортировки и переработки продукции, что влияет на сохранность урожая и приводит к неустойчивости динамики продовольственных цен. Их волатильность сама по себе не несет рисков для закрепления инфляции около 4%. Но она может влиять на скорость снижения инфляционных ожиданий и, как следствие, на требуемую жесткость денежно-кредитной политики.
Второй фактор, который учитывал Совет директоров, принимая решение по ставке, — это снижение инфляционных ожиданий населения и бизнеса, которое возобновилось в августе после небольшого роста в июле.
В настоящий момент инфляционные ожидания населения достигли исторического минимума в 9,5%. Однако это все еще высокий уровень. Более того, инфляционные ожидания не «заякорены», то есть их чувствительность к временным факторам остается высокой. Это же характерно и для инфляционных ожиданий бизнеса. И такой характер инфляционных ожиданий усиливает проинфляционные риски в случае реализации каких-либо шоков. В этих условиях сохраняется необходимость поддерживать достаточно жесткую денежно-кредитную политику при постепенном ее смягчении.
В-третьих, денежно-кредитные условия формируются не только на основе уже принятых решений по ключевой ставке, которые, кстати, транслируются в экономику постепенно, но и с учетом ожиданий будущих действий Банка России по ставке, причем не только краткосрочных, но и на среднесрочную перспективу.
Это отражается в том, что процентные ставки по депозитам и кредитам снижаются быстрее, чем ключевая ставка. В частности, с начала года ключевая ставка снизилась на 1 п.п., до 9% годовых (до сегодняшнего дня), а ставки по долгосрочным кредитам — на 1,8 п.п., примерно до 10% годовых, по долгосрочным депозитам — на 1,2 п.п., до около 8% годовых.
В текущий момент денежно-кредитные условия и их изменение способствуют постепенному восстановлению потребительского спроса. Начавшийся переход от сберегательной модели поведения населения к росту потребления происходит плавно. Норма сбережения снизилась, в том числе за счет оживления на рынке потребительского кредитования.
В условиях роста экономики усиление потребительской активности — это естественный процесс. Увеличиваются розничные продажи. Опросы говорят о том, что люди готовы все чаще совершать крупные покупки. Восстанавливается спрос на товары длительного пользования. Но, как мы уже неоднократно подчеркивали, важно, чтобы этот процесс происходил постепенно и не приводил к перегреву экономики и давлению на инфляцию. Сейчас этого не происходит. Источником роста потребительских расходов в большей степени служит увеличение заработных плат, а не кредиты. В свою очередь, в целом по экономике повышение зарплат пока идет сбалансированно с ростом производительности труда и не имеет проинфляционного эффекта.
В-четвертых, снижение инфляции происходит одновременно с ускорением роста экономической активности.
Рост ВВП в II квартале превзошел наши ожидания и ожидания многих экспертов. В III квартале экономика продолжает расти. Ситуация в экономике и на рынке труда, где безработица стабилизировалась на уровне немного выше 5%, близка, по нашей оценке, к равновесию. Учитывая результаты II квартала, мы повысили базовый прогноз темпов экономического роста на этот год до
Однако наш взгляд на развитие экономики и внешние условия в среднесрочной перспективе не изменился. Мы по-прежнему полагаем, что в первом полугодии 2018 года цена на нефть может снизиться и будет оставаться в среднем примерно на уровне $40 за баррель в реальном выражении. Прирост ВВП не превысит 2%. Учитывая, что экономика уже сейчас близка к равновесию, ускорение экономического роста не будет сопровождаться усилением инфляционного давления только при снятии структурных ограничений.
Далее — о платежном балансе.
На трехлетнем горизонте сальдо текущего счета будет следовать прежде всего за ценами на нефть. В
Кстати, иногда мы видим прогнозы валютного курса, которые опираются на отдельные «выхваченные» статьи платежного баланса (только текущий счет или только потоки капитала). Такой подход неверный. Необходимо в целом оценивать платежный баланс, его статьи тесно взаимосвязаны, особенно в условиях плавающего курса. Счет текущих операций соответствует сальдо финансового счета платежного баланса с учетом изменения валютных резервов. При этом для текущего счета характерны сезонные колебания — в I и IV кварталах он, как правило, выше, в
Наконец, несколько слов о рисках для инфляции. Учитывая, что мы достигли нашу цель — инфляцию вблизи 4%, теперь возможны риски ее отклонения не только вверх, но и вниз. При этом рисками мы называем предпосылки к существенному и устойчивому во времени отклонению инфляции от 4%. Сейчас есть факторы, которые толкают инфляцию вниз, но в целом инфляционные риски смещены вверх и имеют среднесрочный характер.
Что касается рисков существенного отклонения инфляции вниз, по нашим оценкам, оно может произойти под влиянием уже упомянутой динамики продовольственных цен, однако мы считаем, что оно не будет устойчивым. Другим фактором может стать повышение цен на нефть, которое мы рассматриваем как альтернативный сценарий.
В части проинфляционных рисков в фокусе нашего внимания остается высокая неопределенность внешнеэкономических условий, их влияние на инфляцию, курсовые и инфляционные ожидания.
К превышению инфляции 4% может привести более быстрый, чем позволяют возможности производства, рост потребительской активности.
Инфляционные риски представляет и возможное усиление дефицита кадров, которое способно привести к отставанию роста производительности труда от увеличения заработных плат в отдельных отраслях экономики. Этот эффект может смягчить трудовая миграция из-за рубежа, которая оказывает сдерживающее влияние на динамику реальной заработной платы. Особенно заметны эти процессы в таких отраслях, как строительство, торговля, сельское хозяйство. Однако использование дешевого труда в среднесрочной перспективе снижает стимулы к поиску эффективных технологий, что может отразиться и в замедлении темпов роста производительности труда.
С учетом баланса рисков для инфляции Банк России допускает возможность снижения ключевой ставки в ближайшие полгода. Мы будем смягчать денежно-кредитную политику плавно, учитывая ситуацию в экономике и динамику инфляции, оценивая эффект от уже принятых нами решений, а также влияние прогнозов участников рынка по ключевой ставке на динамику денежно-кредитных условий. Сейчас они формируются в соответствии с нашими ожиданиями.
Инфляция достигла цели 4%, но на самом деле мы находимся только в начале пути по обеспечению ценовой стабильности. Повторюсь, нам еще предстоит закрепить инфляцию вблизи цели, снизить и «заякорить» инфляционные ожидания, укрепить доверие к политике Центрального банка. В этих условиях мы будем придавать большее значение проинфляционным рискам, чем факторам противоположного действия.
По мере того как инфляция в 4% станет привычным ориентиром для бизнеса, финансовых институтов, домашних хозяйств, станет возможным завершение перехода от умеренно жесткой к нейтральной денежно-кредитной политике. Основные принципы и подходы к денежно-кредитной политике в предстоящие три года мы представим в Основных направлениях единой государственной денежно-кредитной политики, которые опубликуем сегодня.
Сессия вопросов и ответов для СМИ
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
Если позволите, два вопроса. Вы в заявлении говорите о том, что ЦБ будет принимать решение по ставке исходя из оценки рисков существенного и устойчивого отклонения инфляции. Вы могли бы просто пояснить, что означает существенное отклонение, что означает устойчивое?
И второй вопрос. Банк России сегодня снизил ставку на 50 базисных пунктов, но при этом тон самого заявления достаточно консервативный. И ваше замечание в конце вашего выступления о том, что вы будете снижать ставку плавно, означает ли это, что последующие шаги по снижению ставки — это 25 базисных пунктов?
Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Спасибо большое. Оценка «существенное и устойчивое». Еще раз повторю: мы специально не формализуем эти критерии, мы будем давать качественную оценку, каждый раз разъяснять. И здесь, конечно, важна прозрачность нашей коммуникационной политики, мы будем готовы обществу, вам разъяснять, что мы понимаем под «существенным» и под «устойчивым». Я уже приводила примеры. Те отклонения инфляции, которые могут привести, например, к повышению инфляционных ожиданий. Однако если это повышение инфляционных ожиданий будет не очень большим и не будет отражаться серьезно на повышении инфляции, конечно, тогда мы будем считать его несущественным, даже если оно будет в некотором смысле устойчивым. Здесь можно приводить много разных примеров.
Почему мы избегаем вот такого формального коридора и формальных определений? Потому что это будет связывать руки по принятию адекватных решений по денежно-кредитной политике и может создать неверные сигналы. Даже если определить коридор — плюс-минус 1,5%, как многие страны делают. Допустим, инфляция временно ушла, существенно повысилась или существенно понизилась (больше 2 или больше 3%), но не факт, что нужно принимать решение, а рынок будет ожидать, что, поскольку мы ввели коридор, мы должны принять это решение. На наш взгляд, это будет создавать неправильные ожидания, поэтому еще раз: мы здесь постараемся действительно качественные делать оценки.
И это не значит, что мы когда-нибудь не вернемся к более формализованным принципам и критериям. Потому что, я еще раз повторюсь, мы в начале пути, и мы эти подходы будем транслировать, будем обсуждать и будем большое внимание уделять понятности наших коммуникаций и понятности наших сигналов.
Что касается дальнейших шагов по денежно-кредитной политике. Мы также говорим о наших принципах — «плавность» и «постепенность». На наш взгляд, это правильно. Безусловно, мы видим, что есть возможности для смягчения денежно-кредитной политики, но шаги и даже паузы — это будет зависеть от текущей ситуации с инфляцией в экономике и, главное, от наших прогнозов и оценки устойчивости тех или иных факторов, которые влияют на инфляцию. Поэтому здесь, еще раз, возможны и паузы, и 0,25, и 0,5 процентного пункта.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Эльвира Сахипзадовна, вы неоднократно заявляли, что реальная процентная ставка должна составлять до 3% — 2,5; 2,75. С учетом сегодняшнего решения реальная процентная ставка выше 5%. Вот хотелось уточнить, в какой временной перспективе она может опуститься до заявленных вами 2,75%?
И второй вопрос — про ипотечный бум. Многие экономисты и банкиры ожидают ипотечного бума в стране до конца этого года, также учитывая сегодняшнее решение — ЦБ понизил ключевую ставку. Насколько, по вашим ожиданиям, их заявления могут воплотиться в жизнь и когда в ЦБ ожидают ипотечного бума?
Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Спасибо за вопросы. Мы подтверждаем нашу оценку, мы ее сохраняем: по уровню равновесной ставки в реальном выражении —
Опыт других стран показывает, что это может занимать разное время. По нашей оценке, это было
Что касается развития ипотеки. Я бы не назвала это ипотечным бумом. Это хороший рост. Действительно, ипотека хорошо растет, вот у нас данные есть по семи месяцам этого года: количество вновь выданных ипотечных кредитов выросло на 12%, при этом и размер отдельного ипотечного кредита чуть вырос — на 7%. Это хороший рост, но это нельзя назвать бумом. И мы видим, что ставки снижаются. И ожидаем, что они продолжат снижаться, в том числе и с учетом принятого сегодня решения. Конечно, это будет поддерживать и высокий спрос на ипотеку. И здесь, скорее, наши оценки развития рынка ипотеки такие оптимистичные. Мы считаем, будет хороший, здоровый рост, и качество кредитов пока очень хорошее, не внушает никаких опасений.
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Скажите, пожалуйста, а видит ли ЦБ основания для пересмотра прогноза по инфляции на конец текущего года?
И второй вопрос. Сегодня будут рейтинговые новости на Standard & Poor’s. Какие ваши ожидания?
Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Наш прогноз по инфляции на конец этого года мы также уточнили. По нашим оценкам, инфляция может находиться в интервале
И ожидания. Ожидания у нас всегда оптимистичные по рейтинговым действиям, потому что, на мой взгляд, действительно макроэкономические показатели практически все демонстрируют и стабильность, и прогресс, и устойчивость денежно-кредитных условий, бюджетных условий, и темпы экономического роста, внушающие оптимизм, — в общем, достаточно много факторов позитивных, которые объективно, мне кажется, характеризуют прогресс в нашей экономической ситуации.
ВОПРОС (газета «Коммерсант»):
В пресс-релизе сегодня впервые за последние несколько месяцев упоминаются не только ограничения со стороны рынка труда на динамику ВВП, но и ограничения со стороны производственных мощностей. О каких секторах идет речь, в каких секторах вы видите эти риски?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Спасибо большое за вопрос. Но мы и раньше считали, что у нас не очень много свободных и эффективных производственных мощностей — тех, которые могут способствовать большому росту, поэтому нужны инвестиции, нужны структурные изменения в экономике. Мы видим некоторые ограничения в производственных мощностях, которые могут сдерживать рост производства и влиять на волатильность инфляции, о чем я уже говорила, — это прежде всего транспортные, логистические мощности, и не только для сельского хозяйства. Надо сказать, что транспортные инфраструктурные ограничения — они существуют для значительного числа отраслей. Вот, наверное, в основном эти отрасли.
Добавить хотите, Игорь Александрович? Пожалуйста.
И.А. ДМИТРИЕВ:
У нас есть опрос мониторинга предприятий, и по нему лидеры по пессимизму — строительство, обрабатывающая отрасль, а так, они оценили загрузку где-то 70% в среднем по отрасли.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
Если сравнивать перечисление инфляционных рисков в последнем пресс-релизе, то оттуда исчезло упоминание колебания рубля в связи с геополитическими рисками. Означает ли это, что на сегодняшний момент вы оцениваете, что это не угроза — геополитические риски?
И второй вопрос. Там исчезло также упоминание налогового маневра. Вообще, как политика — бюджетная, фискальная — до конца года будет влиять на денежно-кредитную политику, по вашим оценкам, и когда будет очередной выпуск ОБР?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, наши оценки рисков уточняются, потому что одни риски становятся более важными, другие — менее важными. Это не означает, что все-все риски исчезли. Мы выделяем все-таки основные риски. И мы начинаем сейчас выделять, я еще раз хочу подчеркнуть, риски как отклонения вверх, так и отклонения вниз от цели по инфляции.
Что касается геополитики и в принципе внешних рисков, конечно, внешние риски остаются всегда и мы их учитываем, прежде всего выражающиеся в динамике цен на наши сырьевые товары. Но что касается геополитических рисков, мы видим, что для российской экономики они обычно реализуются через состояние мировых финансовых рынков (их волатильность, их движение в ту или иную сторону) и через цены на нефть. Вот, наверное, два основных таких канала трансляции геополитических рисков.
Что касается цен на нефть, вы видите, что мы даем свой прогноз, мы учитываем разные факторы, которые влияют на цены на нефть.
Что касается влияния на мировые финансовые рынки возможных геополитических ситуаций, мы видим, что в целом мировые финансовые рынки адаптировались к наличию таких рисков. И реакция мировых финансовых рынков на разные события геополитического характера, внешнего характера уже стала гораздо менее выраженной. Поэтому мы это тоже учитываем, но не выделяем каких-то таких существенных факторов, которые окажут влияние на нас в ближайшее время.
Действительно, исчезло упоминание налогового маневра, мы даже это обсуждали подробно, когда обсуждали риски, которые мы хотели бы выделить как основные. Но мы просто видим, что острота дискуссии на эту тему ушла, и Правительство не очень активно обсуждает этот налоговый маневр. Мы понимаем, что какие-то изменения налоговые могут быть, но мы в этом отношении четко транслируем нашу позицию, просьбу к Правительству о том, что эти решения должны быть обсуждены заранее и известны заранее, чтобы мы их учли в денежно-кредитной политике.
Кстати, вот такая предсказуемость изменения налоговых условий действительно важна не только для бизнеса, мы слышим, что бизнес говорит, но это важно и для предсказуемости денежно-кредитной политики, для отсутствия разного рода ненужных колебаний, скажем так.
И в целом как фискальная политика влияет на денежно-кредитную политику. Мы видим, что фискальная политика достаточно взвешенная, и фискальная политика не имеет проинфляционного эффекта. Безусловно, есть факторы, которые мы учитываем в наших прогнозах, те или иные решения по расходам, по налогам, я уже сказала, но в целом не имеет проинфляционного характера.
Что касается ОБР. Да, мы планируем в ноябре осуществить новый выпуск ОБР, который заменит во многом тот объем, который был в предыдущем, может быть, чуть-чуть больше.
ВОПРОС (газета «Ведомости»):
Эльвира Сахипзадовна, вопрос к вам по поводу прогноза Минэкономразвития, в котором оно в 2018 году ждет существенного роста, закладывает существенный рост зарплат и в реальном, и в номинальном выражении. Насколько это может быть серьезным инфляционным риском и учитывает ли его Центробанк?
И в отношении еще инфляционных рисков вопрос. В пресс-релизе Центробанк указывает, что колебания цен на продовольственные товары будут существенно влиять на инфляцию в ближайшие полгода. Насколько такая динамика сохранится в следующем году?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Спасибо. Во-первых, рост реальных заработных плат — это также нормальное явление с ростом экономики, вполне естественное, идет индексация зарплат. Мы учитываем эти факторы — индексацию зарплат и повышение МРОТ, делаем свои оценки. Инфляционного существенного риска здесь не видим. И вот совокупная оценка влияния решения по индексации заработных плат, повышению МРОТ у нас — 0,3 п.п. от инфляции, это немного.
Что касается динамики продовольственных цен. Действительно, это одна из важных компонент потребительской корзины, большая компонента и волатильная. И мы прогнозируем, что волатильность будет сохраняться, пока не будут решены все проблемы, связанные с сезонностью, а это требует инвестиций. Мы знаем, что Правительство сейчас обсуждает рост инвестиций в переработку, транспортировку, в системы хранения. На наш взгляд, это принципиально важно для того, чтобы снижать волатильность инфляции, снижать инфляционные риски. А если будет снижаться волатильность продовольственной инфляции и инфляционные ожидания, мы быстрее сможем прийти к нейтральной процентной ставке.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
У меня несколько вопросов. Уточняли ли вы ваши прогнозы по цене на нефть на 2017 год и среднесрочную перспективу? Уточняли ли прогноз по прибыли российской банковской системы с учетом того, что банки за 8 месяцев заработали почти триллион рублей?
И второй вопрос связан с новым инструментом поддержки банков ликвидностью — МЭПЛ. Представители ЦБ заявляли, что они выделяли, направляли средства в рамках такого инструмента на поддержку банка еще до того, как Совет директоров принял решение утвердить этот инструмент в своей линейке инструментов рефинансирования. Можете рассказать, какой объем средств предоставлен по этому каналу и будете ли вы его публично раскрывать, потому что даже информация по беззалоговым кредитам, в общем-то, публиковалась на сайте Центрального банка?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Спасибо.
Что касается цены на нефть на 2017 год, мы сейчас прогнозируем 50 долларов за баррель. По-моему, такая же у нас была и в прошлый раз. Уточнение ВВП и повышение прогноза по росту ВВП связано прежде всего с результатами II квартала, с тем, что факт превзошел наши оценки и не столько связан с повышением цены на нефть.
На среднесрочную перспективу мы оставили практически тот же взгляд. Мы считаем, что в случае непродления соглашения цена может в следующем году несколько снизиться и дойти до уровня 40 долларов за баррель в реальном выражении к концу года.
И что касается прибыли банков, мы пока не даем количественную оценку прогноза на весь 2017 год, но, естественно, будет выше, чем в прошлом году. Вы видите уже по динамике нынешней, больше триллиона, это очевидно.
Что касается МЭПЛ. Мы принимали решение по предоставлению ликвидности банку «Открытие» до принятия решения по инструменту МЭПЛ, но это было, первое, в рамках готовящегося решения по МЭПЛ, второе — в рамках полномочий, которые есть у Центрального банка. И отчетность в нормальном порядке будет раскрываться. Мы об этом уже говорили. Как она обязана раскрываться, так она и будет раскрываться. Банк «Открытие» раскрывает эту отчетность. Конечно, будет все видно.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Будете ли вы раскрывать информацию по МЭПЛ, как по другим инструментам рефинансирования?
Э.С. НАБИУЛЛИНА
Это не является стандартным инструментом рефинансирования, как РЕПО и так далее. Мы, по-моему, раскрываем только РЕПО,
Поэтому к этому вопросу — о раскрытии информации по использованию МЭПЛ — мы, конечно, вернемся и расскажем об этих принципах, но раскрывать эту информацию на следующий день после предоставления этой ликвидности мы считаем нецелесообразным.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»)
Эльвира Сахипзадовна, скажите, вот многие экономисты замечают разрыв между показателями розничной торговли и показателями потребительской уверенности, активности и связывают это с существенным увеличением роли онлайн-торговли. Вот видите ли вы такую динамику, несет ли она, например, понижательные риски для инфляции?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, есть некоторое расхождение показателей роста розничной торговли, динамики доходов, динамики потребительской активности. Мы видим эти показатели, пытаемся посмотреть, чем вызвано такое расхождение. На наш взгляд, конечно, есть и влияние электронной торговли, которое растет, и ее доли, которая растет. Будем обсуждать, как мы будем дальше это учитывать. Да, проблема такая, конечно, есть. Но, на наш взгляд, она не является такой, которая поменяла бы качественные оценки тенденций в экономике.
ВОПРОС (газета «Известия»):
Эльвира Сахипзадовна, в банковском сообществе выражают такие пожелания, чтобы ключевая ставка опустилась до уровня
И еще один вопрос. Вот мы обсуждаем риски инфляции. Насколько велики риски дальнейшей дефляции, есть ли какой-то уровень цен, какие-то условия, при которых Центральный банк будет проводить обратную политику — стимулирование роста цен?
Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА
Да, мы видим, что наша ставка может быть
Риска в дальнейшей дефляции не видим, потому что у нас нет дефляции. Месячное снижение цен не является дефляцией. Обычно дефляцией называют, когда цены снижаются в годовом выражении. У нас такого феномена нет, и мы не видим, что есть какие-либо риски иметь дефляцию в ближайшие годы, во всяком случае.
Что касается возможности обратных действий по стимулированию инфляции, они возможны в том случае, если инфляция устойчиво и существенно будет ниже 4%. В этом случае возможно, но такого сейчас нет. Мы такого сейчас не видим.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
Поскольку все-таки уже упомянули этот банк, банк «Открытие», мы хотели спросить у вас: на этой неделе Минфин сделал оферту держателям бондов-2030. Обсуждались ли условия этой оферты вместе с Банком России? И поскольку оферта действует всего неделю, планирует ли Банк России, как менеджер, временный администратор банка «Открытие», принять участие в обмене бондов-2030?
Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
В данном случае наши планы участия и неучастия — это тоже чувствительная информация, поэтому мы ее раскрывать не будем.
ВОПРОС (газета «Коммерсант»):
Наверное, довольно разумно спросить, какие технические параметры инфляционных ожиданий вы применяете в оценке того, заякорена инфляция или нет? Что вы измеряете — волатильность ежемесячных опросов ВЦИОМ или что?
Э.С. НАБИУЛЛИНА
Это очень хороший вопрос, потому что для нас важен не столько уровень инфляционных ожиданий, сколько, действительно, их стабильность по отношению к тем или иным факторам.
Сейчас об этом поподробнее скажу. Потому что вряд ли инфляционные ожидания в ближайшее время будут на уровне 4%. Во многих странах, которые успешно таргетируют инфляцию, инфляционные ожидания чаще бывают выше, потому что люди воспринимают инфляцию, в силу ряда причин, выше, чем те индикаторы, которые обычно используют. Сейчас ожидания слишком высоки — 9,5%. Это высокие инфляционные ожидания, слишком большой разрыв с целью. И самое важное, что, когда инфляционные ожидания высокие, они действительно еще и очень чувствительны. Чувствительность к разовым факторам. Например, тот же низкий урожай и короткий взлет продовольственных цен. Но когда люди понимают, что это на короткую перспективу, и что обязательно цены вернутся к 4%, и Центральный банк сделает все, если они не будут долго возвращаться, он их вернет к 4%, то инфляционные ожидания не подскакивают обычно, они остаются, могут быть небольшие колебания, но они не повышаются серьезно. У нас этого не происходит, мы видим, как инфляционные ожидания реагируют и на продовольственные цены, и на курс достаточно быстро. И конечно, мы такие колебания отслеживаем. И когда эти колебания будут меньшей амплитуды или их не будет, можно будет сказать, что они заякорены.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
У меня два еще дополнительных технических вопроса. Я хотела уточнить, единогласным ли было сегодня решение по ключевой ставке и просчитывал ли ЦБ вклад укрепления рубля в снижение инфляции? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА
Что касается результатов голосования, на этот раз я скажу. В этот раз проголосовали единогласно. Но хотела бы сделать следующее заявление: мы вряд ли дальше будем говорить о результатах голосования и о мнениях отдельных участников, потому что решили придерживаться политики единого голоса. На наш взгляд, пока инфляционные ожидания вот такие, незаякоренные, сейчас рановато переходить к политике раскрытия данных по мнению каждого участника голосования. Когда-нибудь к этому перейдем, но сейчас я считаю преждевременным.
Что касается фактора произошедшего укрепления рубля, конечно, учитывали этот фактор, учитывали, скажем так, динамику валютного курса, потому что она была разнонаправленной, и укрепление, и факторы снижения, они накладываются друг на друга. Но мы, конечно, учитывали этот момент.
ВОПРОС (газета Financial Times):
Раз речь зашла о банке «Открытие», я...
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Денежно-кредитной политике сегодня пресс-конференция посвящена. Если есть вопросы по денежно-кредитной политике, которые коллеги хотели бы задать, я готова ответить. Пожалуйста.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
У меня уточнение по поводу рубля и его влияния на инфляцию в этом году. Какой дефицит текущего счета вы ожидаете в III квартале и видите ли вы, что это может повлечь более слабый рубль за собой? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Я еще раз хочу подчеркнуть, что само по себе поведение текущего счета не является фактором того или иного движения валютного курса. В условиях плавающего курса, при дефиците текущего счета может не происходить никакого ослабления курса, может происходить даже его укрепление, потому что это будет балансироваться прежде всего финансовым счетом, но с учетом динамики валютных резервов. Поэтому никаких, конечно, выводов из динамики текущего счета, сальдо текущего счета о валютном курсе мы делать не будем, мы не видим никаких сейчас существенных рисков для существенных колебаний валютного курса.
Каким будет текущий счет в III квартале? Он действительно сезонно слабый, может быть и слабоположительным, может быть около нуля, может быть слабоотрицательным. С точки зрения основных экономических индикаторов мы не видим здесь никаких проблем. Спасибо.