Заявление Председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной по итогам заседания Совета директоров 22 марта 2019 года
Сегодня Совет директоров Банка России принял решение сохранить ключевую ставку на уровне 7,75% годовых.
Есть основания полагать, что принятых в прошлом году решений о повышении ключевой ставки, скорее всего, будет достаточно, чтобы обеспечить возвращение годовой инфляции к цели (вблизи 4%) в первой половине 2020 года. Ситуация по ряду параметров складывается лучше наших декабрьских ожиданий – внешние финансовые и товарные рынки стабилизировались, перенос повышения НДС в цены довольно умеренный, инфляционные ожидания начали снижаться. В этих условиях инфляция складывается несколько ниже нашего декабрьского прогноза. Смягчились краткосрочные проинфляционные риски.
С учетом этих тенденций мы ожидаем увидеть инфляцию по итогам 2019 года на более низком уровне – в диапазоне 4,7–5,2%. Ранее мы прогнозировали 5–5,5%.
Остановлюсь подробнее на факторах, которые лежали в основе нашего решения.
Первое: как я уже отметила, годовая инфляция в январе–феврале сложилась несколько ниже, чем мы ожидали в конце прошлого года. По итогам февраля она составила 5,2%. Месячные темпы роста цен уже снижаются. Пик годовой инфляции будет пройден в марте–апреле – скажется эффект базы. Пик инфляции составит, по нашим уточненным оценкам, около 5,5%. Напомню, что в декабре мы не исключали, что инфляция может заметно превысить этот уровень.
Такая динамика инфляции cвязана с несколькими причинами.
Прежде всего, вклад повышения НДС в годовую инфляцию на текущий момент составил порядка 0,6–0,7 процентного пункта, что вблизи нижней границы наших ожиданий. По нашим оценкам, существенная часть повышения НДС уже нашла отражение в ценах. Это следует из анализа динамики цен на те товары и услуги, на которые НДС был повышен. В основном это непродовольственные товары и услуги. Годовые темпы роста цен на большинство из них ускорились, но умеренно. В месячном выражении в феврале они вернулись к темпам роста цен в сентябре–декабре прошлого года (с поправкой на сезонность), но все еще несколько выше 4% в пересчете на год. О том же говорят и недельные оценки инфляции. После всплеска в первые две недели года, в последние недели они снизились, но все еще остаются несколько выше траектории, соответствующей нашей цели по инфляции. И при этом мы не исключаем, что отложенные эффекты повышения НДС могут проявляться в ближайшие месяцы. Также следует отметить, что и месячная базовая инфляция, и большинство других показателей, очищенных от волатильных компонент, с поправкой на сезонность в феврале превышали 4% в годовом выражении.
Есть признаки того, что уменьшились риски повышенных темпов роста цен на отдельные продовольственные товары. В феврале снизились цены на ряд продуктов, которые до этого вносили заметный вклад в ускорение продовольственной инфляции. Кроме того, в последние месяцы прекратился рост как внутренних, так и внешних цен на основные зерновые культуры. Текущие ожидания урожая этого года благоприятны, что также ограничивает риски с этой стороны.
Цены на бензин и дизельное топливо в декабре–феврале были сравнительно стабильными, а в феврале даже немного снизились. Это сдерживало ускорение инфляции. Кроме того, рубль в первые месяцы года укрепился, что благоприятно сказалось как на ценовой динамике, так и на инфляционных ожиданиях.
Инфляционные ожидания – это второй фактор, на который мы обращаем большое внимание. Нас беспокоило, как они отреагируют на ускорение инфляции. Что касается ожиданий профессиональных аналитиков, они остаются заякоренными. Аналитики понимают временный характер ускорения инфляции в этом году – что оно связано с разовыми факторами, в частности НДС. Поэтому они – как и Банк России – прогнозируют умеренное повышение инфляции в 2019 году, а в следующем году и далее ожидают инфляцию 4%.
Реакция населения и бизнеса на ускорение инфляции была более выраженной. Ожидания населения с исторического минимума 7,8% в апреле прошлого года повысились до 10,4% в январе, то есть вернулись на уровень середины 2017 года. Ценовые ожидания предприятий также существенно возросли. Но уже в марте инфляционные ожидания населения снизились до 9,1%. Ценовые ожидания компаний тоже уменьшились. Однако и те и другие остаются повышенными. Стоит особо отметить, что динамика инфляционных ожиданий и населения, и бизнеса в прошлом году показала, что они до сих пор остаются незаякоренными. Они следуют за текущими изменениями цен, в первую очередь цен на бензин и продовольствие, а также за колебаниями курса рубля.
Третий фактор, который мы учитывали, – это динамика потребительского спроса. Кредитование оказывает поддержку потреблению, однако замедление роста зарплат сдерживает расширение спроса. Рост потребления замедлился после кратковременного ускорения в ноябре, которое, по всей видимости, было связано с опережающими покупками непродовольственных товаров в ожидании повышения НДС. Мы видим это по динамике оборота розничной торговли. Рост потребительской активности не создает давления на цены. Это в том числе важная причина умеренной реакции цен на повышение НДС.
Четвертый фактор – внешние условия. Ряд изменений, которые в декабре только намечались, в начале года получили развитие. Смягчилась риторика заявлений ФРС США и Европейского центрального банка о перспективах денежной политики. Улучшились ожидания рынков относительно переговоров об ограничениях в международной торговле. Все это оказало поддержку валютам стран с развивающимися рынками и снизило их риск-премии. Можно сказать, что внешние риски в этой части несколько уменьшились. Вместе с тем геополитические риски сохраняются.
Цены на нефть в I квартале также сложились выше уровня, заложенного в базовый прогноз. При этом вероятность того, что добыча нефти в этом году превысит объем потребления, остается высокой.
Наконец, что касается денежно-кредитных условий, то они в целом с начала этого года изменились несущественно. Депозитные ставки немного повысились, кредитные – стабилизировались. Доходности ОФЗ снизились, что было связано с улучшением условий на глобальных финансовых рынках, а также с пересмотром участниками рынка ожиданий траектории нашей ключевой ставки в будущем. Такая динамика доходностей ОФЗ не только ограничивает потенциал роста процентных ставок по кредитам и депозитам, но и создает условия для их снижения в дальнейшем.
Принимая во внимание все факторы, о которых я сказала, мы понизили прогноз по инфляции на конец текущего года до 4,7–5,2%. И уже можем с определенной уверенностью сказать, что если ситуация будет развиваться в соответствии с нашим базовым сценарием, то принятых нами упреждающих шагов по повышению ключевой ставки в прошлом году, скорее всего, будет достаточно для того, чтобы обеспечить возвращение годовой инфляции к 4% в первой половине 2020 года.
Теперь традиционно о рисках. Несмотря на то, что краткосрочные риски снизились, в целом баланс среднесрочных рисков все еще смещен в сторону проинфляционных. Мы должны по-прежнему с большой осторожностью относиться к оценке внешних условий. Риски, связанные с геополитическими факторами, остаются на высоком уровне. Сохраняется много источников неопределенности в оценке перспектив развития мировой экономики. В этих условиях настроения инвесторов могут быстро меняться, что будет отражаться на доходностях ОФЗ и валютном курсе. И конечно, существенным риском остаются повышенные и незаякоренные инфляционные ожидания, о чем я уже говорила.
К тому же пока мы еще не можем с уверенностью сказать, каким будет окончательный масштаб влияния НДС на цены и инфляционные ожидания. Сейчас производители и торговые предприятия, по сути, жертвуют частью своей маржи, чтобы удержать покупателя. Сдержанная динамика спроса и конкуренция за долю рынка не позволяют им быстро перенести изменения налога в цену. Поэтому они это делают постепенно, когда представляется такая возможность. Кроме того, еще остаются товарные запасы, сформированные до повышения НДС. По мере перезаключения контрактов в продажу будут поступать товары, облагаемые по новой ставке налога. С учетом этих факторов мы не исключаем, что перенос изменения НДС в цены может быть растянут во времени. Хотя в базовом сценарии мы исходим из того, что перенос НДС в потребительские цены в основном завершен.
Что касается основных изменений нашего среднесрочного прогноза. С сегодняшнего дня мы публикуем его в составе пресс-релиза по ключевой ставке, и вы уже могли с ним ознакомиться.
Снижение прогноза по инфляции на текущий год – это основное изменение в прогнозе. Помимо этого, мы уточнили средний уровень цен на нефть на этот год с учетом их фактической динамики в начале года. Повысили с 55 до 60 долларов США за баррель в базовом сценарии и снизили с 75 до 70 долларов США в сценарии с высокими ценами на нефть. Цены на нефть в нашем прогнозе на 2020–2021 годы не изменились. Эти уточнения существенно не отразились на прогнозных показателях экономического роста в связи с действием бюджетного правила.
В прошлом году темп прироста ВВП сложился выше наших ожиданий, составив 2,3%. По нашим оценкам, основной вклад в это внесли такие факторы, как реализация крупных инвестиционных проектов. С учетом этого мы, во-первых, сохраняем наш взгляд на характер роста экономики: экономика находится вблизи потенциала, и ее рост не формирует дополнительного проинфляционного давления. Во-вторых, мы сохраняем прогноз темпа прироста ВВП в базовом сценарии на уровне 1,2–1,7% в этом году. Ускорение темпов прироста до 1,8–2,3% в 2020 году и 2–3% в 2021 году будет происходить по мере накопления положительного эффекта от национальных проектов, структурных реформ при их успешной реализации.
Уточнение цен на нефть в прогнозе повлияло на показатели платежного баланса. В базовом сценарии прогноз сальдо текущего счета на этот год повышен с 71 до 88 млрд долларов США, в основном за счет увеличения стоимости нефтегазового экспорта. Сальдо финансового счета по частному сектору также увеличено – с 20 до 35 млрд долларов США. Здесь мы учли факт за первые два месяца текущего года и большие возможности для наращивания иностранных активов при более высоких поступлениях от экспорта. На среднесрочном горизонте тенденции в платежном балансе остались неизменными.
Пересмотр накопления валютных резервов в этом году с 52 до 59 млрд долларов США связан с ростом покупок валюты в рамках бюджетного правила при более высокой цене на нефть.
В заключение отмечу: если ситуация в дальнейшем будет развиваться в соответствии с нашим базовым прогнозом, это даст нам возможность рассмотреть вопрос о переходе к снижению ключевой ставки несколько раньше, чем мы предполагали в декабре прошлого года. Мы допускаем, что это произойдет в 2019 году. При этом, как всегда, Банк России будет принимать решения по ключевой ставке с учетом динамики инфляции и экономики относительно прогноза, а также оценивая риски со стороны внешних условий и реакции на них финансовых рынков.
Сессия вопросов и ответов для СМИ
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
Эльвира Сахипзадовна, я начну с последнего сигнала Банка России. Может ли ЦБ уточнить период более конкретно (когда могут сложиться условия для снижения ставки. – Ред.)? Речь идет только о второй половине 2019 года или с апреля тоже возможно?
Также у меня вопрос касательно сигнала ЦБ в преддверии заседания. Банк России уже два раза не дает четких сигналов за неделю до заседания. Хотела уточнить: это специальная тактика либо стечение обстоятельств?
И дополнительный вопрос – про евробонды. Как вы оцениваете успешность размещения? И есть ли сейчас техническая готовность и возможность размещения бондов в китайских юанях? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается периода. Мы действительно уточнили наши ожидания по моменту, когда могут сложиться условия для снижения ключевой ставки. Раньше мы говорили: конец 2019 года и начало 2020 года. Сейчас мы говорим о 2019 годе. Мы сейчас не готовы давать более конкретные данные, более конкретную информацию по тому, когда это может произойти. Это действительно будет зависеть от того, как будут развиваться экономика, инфляция – много неопределенностей, рисков, о которых я сказала. Поэтому мы здесь будем зависеть от того, как будет складываться ситуация в этом году.
Что касается сигналов перед заседанием Совета директоров. Это наша обычная практика – не давать эти сигналы. Мы даем сигналы, давали несколько раз, когда считали необходимым чуть-чуть подкорректировать ожидания рынка, когда видели, что ожидания рынка серьезно отклоняются от наших ожиданий. Поэтому какой-то специальной практики или специального правила давать сигналы перед заседанием Совета директоров у нас не было, и мы не собираемся к этому возвращаться.
Но, безусловно, вопросы денежно-кредитной политики между заседаниями Совета директоров с участием наших специалистов обсуждаются на разных площадках. Поэтому, конечно, мы делимся с вами своими размышлениями на эту тему, так как хотим быть достаточно прозрачными и понятными.
Что касается размещения евробондов. Действительно, удачное размещение. Но что касается размещения в юанях, это, конечно, скорее вопрос к Министерству финансов. Спасибо.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
Скажите, пожалуйста, рассматривал ли сегодня Совет директоров Банка России среди возможных вариантов и снижение ставки? Или совсем рано об этом пока думать?
И второй вопрос. Возможен ли переход к нейтральной ставке в 2020 году? Или какие для вас новые сроки нейтральности?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы рассматривали, по сути дела, один вариант – это сохранение ставки на этом заседании Совета директоров. Что касается возврата к нейтральной ставке в 2020 году, да, мы считаем это возможным – возврат к нейтральной ставке. Напомню, что, по нашей оценке, она составляет 6–7%. Мы считаем, что это возможно, но все будет зависеть от развития ситуации.
ВОПРОС (телеканал «Россия 24»):
Эльвира Сахипзадовна, вопрос по поводу народных ОФЗ, о которых говорил Минфин: есть ли сегодня какие-то у Центробанка инструменты для формирования спроса у населения? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Центральный банк отвечает за развитие финансового рынка в целом. И мы, конечно, заинтересованы в том, чтобы были все инструменты, институты, которые позволяют участникам финансового рынка вкладываться в те или иные инструменты, с тем чтобы население тоже имело возможность делать сбережения и инвестиции не только в депозиты банков, но и чтобы люди могли пользоваться разного рода инструментами.
Но, наверное, главная наша озабоченность в том, что населению нужно предлагать те инструменты, которые население понимает. Поэтому мы и готовим законодательство о квалифицированных и неквалифицированных инвесторах, потому что часто люди не понимают сложности некоторых инструментов и не осознают те риски, которые они на себя берут.
И с этой точки зрения мы создаем такую инфраструктуру, а, конечно, народные ОФЗ – это тоже вопрос Министерства финансов, которое выпускает государственные бумаги.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Эльвира Сахипзадовна, вы улучшили прогноз по цене на нефть, по сути, улучшили прогноз по инфляции, но вместе с тем оставили прогноз по ВВП на прежнем уровне. Связано ли это с тем, что вы ожидаете, что, возможно, в этом году основные средства, предусмотренные по нацпроектам, не пойдут в экономику? С чем все-таки связано сохранение прогноза по ВВП?
И второй вопрос. Вы в ответах банкирам по итогам встречи в «Бору» сообщили, что в случае усиления санкций и продолжения продаж ОФЗ нерезидентами вы будете осуществлять внутридневной мониторинг продаж ОФЗ. Соответственно, что за этим последует? Значит ли это, что в случае каких-то шоков вы будете выкупать ОФЗ или давать рекомендации участникам финансового рынка?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы действительно оставили неизменным прогноз по ВВП и на этот год, несмотря на уточнение некоторых параметров по цене на нефть. Это связано прежде всего с действием бюджетного правила. Бюджетное правило позволяет сделать экономический рост менее зависимым от колебания цен на нефть.
Мы оставили такой прогноз исходя из следующего. Мы и раньше ожидали, и сейчас ровно так же ожидаем, что в первой половине года может быть некоторое замедление темпов роста ВВП. Это связано и с повышением НДС. Но при этом исходим из того, что во второй половине года будет повышение темпов роста ВВП. И связано это будет с тем, что более активно начнут реализовываться национальные проекты, начнут осуществляться и государственные расходы, инвестиционные проекты.
Про внутридневной мониторинг. Действительно, если будут риски для финансовой стабильности, мы наряду с обычным регулярным мониторингом готовы осуществлять более оперативный мониторинг – внутридневной. Потому что в этот период может быть повышена волатильность, могут быть более высокие колебания.
Что из этого следует? Из этого следует, что мы более точно будем применять те инструменты, которые у нас есть. А у нас есть большой набор инструментов для действия в условиях рисков для финансовой стабильности. Кстати, говоря о том, что мы можем выйти на рынок ОФЗ и покупать ОФЗ, этот инструментарий у нас есть достаточно давно. В 2008 и 2014 годах мы им не пользовались и не думаем, что мы будем им обязательно пользоваться. Но не исключаем, что, если обстоятельства сложатся таким образом, нам нужно будет его использовать; он у нас всегда есть.
Но мы можем применять и другие инструменты, в том числе разрешить нашим финансовым институтам (для того чтобы у них было время адаптироваться к новым условиям) не переоценивать сразу стоимость ценных бумаг. Эта мера работала в 2014 году, и мы считаем, что она более действенна в этом смысле.
ВОПРОС (газета «Ведомости»):
Эльвира Сахипзадовна, Президент недавно поручил Правительству и Центробанку снизить ипотечные ставки до 8%. При этом сейчас ставки по долгосрочным ОФЗ, собственно, находятся на уровне 8%. Каков план действий ЦБ на случай, если ставки по долгосрочным ОФЗ существенно не снизятся? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Наши расчеты показывают, что при достижении 4% инфляции, при снижении риск-премии ипотечные ставки могут сложиться на уровне около 8% и даже ниже. И наша задача как Центрального банка – создать макроэкономические условия для того, чтобы это было возможно. Наша монетарная политика, которая направлена на то, чтобы вернуть инфляцию к 4%, она работает на цель, чтобы ставки по ипотеке снижались.
Действительно, с повышением инфляции у нас произошло некоторое повышение ипотечных ставок. По нашим оценкам, с лета прошлого года они выросли где-то на 50 базисных пунктов. В принципе, это не так много. Но и наши действия по ограничению инфляцию, на наш взгляд, должны привести к тому, что ипотечные ставки как минимум стабилизируются и в дальнейшем могут снижаться.
ВОПРОС (информационное агентство «Медиазавод», Челябинск):
Можно ли считать существенным влияние на инфляцию в России роста тарифов на услуги ЖКХ (в том числе вследствие реформы обращения с твердыми коммунальными отходами), который зафиксирован в регионах, несмотря на ограничительные меры против естественных монополий в данной сфере?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, рост тарифов на ЖКХ у нас часто был значимым элементом или фактором, который влияет на инфляцию. И по нашей оценке, в этом году та динамика повышения тарифов, которая заложена, не приведет к повышению инфляции. Да, немножечко поменялся график: одно повышение в январе, связанное с повышением НДС, второе повышение – в июле. Но это даже дает большую равномерность по месяцам с точки зрения месячных темпов роста цен.
Поэтому с точки зрения ЖКХ в целом мы не видим какого-то проинфляционного эффекта от тех решений, которые приняты и принимаются.
Что касается тарифов на утилизацию твердых коммунальных отходов, здесь действительно произошел большой рост этих тарифов. По нашей оценке, в феврале годовой темп роста тарифов составил 51%. Очень большая дифференциация по регионам. Есть регионы, где эти тарифы даже упали, есть регионы, где они выросли существенно. В корзине нашей ИПЦ эти тарифы составляют не такую маленькую долю – 0,15%.
Поэтому, по нашей оценке, эти тарифы сказались на инфляции где-то на 0,07 п.п. (вклад в годовую инфляцию в феврале. – Ред.). И безусловно, это фактор не только и не столько инфляционный, сколько социальный. Мы знаем, что тема в фокусе внимания и Федеральной антимонопольной службы, и муниципалитетов, и мы исходим из того, что какого-то большого эффекта в целом на индекс инфляции не будет.
Но по регионам, я еще раз повторю, мы видим очень большую разницу.
ВОПРОС (газета «Коммерсант»):
У меня два вопроса по среднесрочному прогнозу. Первый: с какой частотой он будет выпускаться? Будет ли он выпускаться вот в таком формате к каждому заседанию по ключевой ставке?
И второй вопрос непосредственно по этому прогнозу. В конструкции очень низкий прогноз импорта в двух сценариях на 2019 год с восстановлением потом – с 2020–2021 годов. Какая гипотеза Центробанка по поведению импорта стоит? Будет ли падать инвестиционный или потребительский в рамках этой гипотезы?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Что касается среднесрочного прогноза, мы его будем публиковать, когда мы его уточняем, а мы его уточняем к опорным заседаниям. Вот когда опорное заседание, соответственно, мы обновленный прогноз и публикуем.
С точки зрения уточнений, которые произошли по импорту, они действительно связаны с уточнениями прогноза платежного баланса, потому что наше уточнение по цене на нефть в основном отразилось на показателях платежного баланса, и прежде всего на замедлении инвестиционного импорта.
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Эльвира Сахипзадовна, допускает ли регулятор более быстрый переход к таргету, чем это заявлено сейчас? И как это может повлиять на политику по снижению ставки, соответственно?
И второй вопрос: как вы оцениваете на текущий момент санкционные риски для экономики в целом и для банковского сектора? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Мы сейчас оцениваем переход к таргету, к нашей цели 4%, в первой половине 2020 года. Может ли это произойти раньше – по сути дела, в 2019 году? По базовому нашему сценарию – нет, но, безусловно, могут быть дезинфляционные факторы, на наш взгляд, разового характера. Допустим, и укрепление курса, и снижение цен на продовольственные товары – любой род факторов, который может привести к дезинфляционному влиянию. И мы не исключаем, что такое может сложиться, но хотела бы сказать, что это вряд ли отразится на нашей траектории по ставке, потому что, скорее всего, это будут факторы краткосрочного характера.
И про санкционные риски. Мы исходим в базовом сценарии из того, что санкции сохраняются, и исходим из того, что сам по себе санкционный риск, будет ли их усиление или сохранение, – это фактор неопределенности, который мы учитываем.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
Хотел попросить вас прокомментировать тоже платежный баланс. В финансовом счете в сектор государственного управления теперь ожидается приток 6 млрд долл., хотя был отток минус 1 млрд долларов. То есть вы ожидаете приток в ОФЗ? С чем это связано на фоне того, что вы говорите, что геополитические риски сохраняются?
И второй вопрос. Денежные рынки закладывают два понижения ставки в этом году. Возможно ли такое и уже с III квартала?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Сразу про понижение ставки я скажу. Я только повторю ту формулу, которая есть. Что мы допускаем возможность снижения ставки в 2019 году, не конкретизируя, когда это может произойти, – это наше базовое видение, если ситуация будет развиваться в соответствии с нашим базовым сценарием.
Что касается уточнения финансового счета по сектору государственного управления и Центральному банку. Это связано, действительно, с тем, что мы оцениваем, что где-то 2 млрд долл. придет на рынок ОФЗ от нерезидентов, это наша оценка, и 4 млрд долл. – евробонды, которые уже случились.
ВОПРОС (агентство «Блумберг»):
Инвестиционный климат в России ухудшился. Это очевидно демонстрирует дело Калви. И ЦБ, кстати, тоже пересмотрел в прогнозе данные по оттоку капитала и, собственно, снизил прогноз роста инвестиций. В связи с этим вопрос. Вы повысили прогноз оттока и понизили инвестиции. Связано ли это в том числе и с ухудшением инвестиционного климата, с делом Калви? Спасибо большое.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Это никак не связано с оценкой или переоценкой инвестиционного климата нашего. Что касается оттока капитала – это, я не раз говорила, для нас зеркальное отражение повышения сальдо по текущему счету. Мы увеличили оценку, наш прогноз по цене на нефть. Соответственно, это отражается в том, что мы повысили нашу оценку положительного сальдо по текущему счету. И это отразилось в оттоке капитала (сальдо финансовых операций частного сектора. – Ред.), который не связан с утечкой капитала из страны.
Еще раз. Это (сальдо финансовых операций частного сектора. – Ред.) теоретически может быть либо снижением финансовых обязательств иностранных, либо увеличением финансовых активов. Мы уже видим по первым двум месяцам, что происходит увеличение финансовых активов наших компаний и банков. Поэтому это действительно отражение (текущего счета. – Ред.) платежного баланса в условиях того, что мы поменяли прогнозную цену на нефть, когда у нас с вами плавающий курс.
Безусловно, это еще отражает, куда уходит положительное сальдо текущего счета: либо в операции частного сектора, либо государственного сектора, в накопление валютных резервов. Вот в том числе и накопление валютных резервов тоже уточнили. Подчеркну еще раз: в связи с тем, что повысились цены на нефть. И здесь также учет факта первых двух месяцев, которые уже прошли. То же самое касается оценки инвестиций.
ВОПРОС (интернет-портал VL.RU, Владивосток):
Ключевая ставка была повышена в сентябре и декабре прошлого года. Подсчитал ли мегарегулятор, насколько в итоге изменились процентные ставки по кредитам в коммерческих банках? Насколько существенно может повлиять увеличившаяся ключевая ставка на снижение кредитования населения и уменьшение так называемой закредитованности населения в дальнейшем?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, со второй половины прошлого года происходило повышение, некоторое повышение, скажем так, ставок по депозитам и кредитам. Кстати, не в итоге повышения ключевой ставки Центрального банка, а из-за того, что повышалась инфляция. И мы видели, что даже до повышения нами ключевой ставки в сентябре ставки банковские некоторые начали расти как реакция на повышение инфляции, реакция на повышение доходности ОФЗ.
Мы видим, что ставки кредитные и депозитные отреагировали, но достаточно умеренно. Вот я уже говорила: по ипотеке на 50 б.п. рост ставки произошел где-то с лета. По кредитам населению – это где-то 60 б.п. и по кредитам предприятиям долгосрочным – где-то 70 базисных пунктов.
Кстати, по банковским депозитам увеличение произошло больше – 130 базисных пунктов. Это во многом позволило поддержать привлекательность сбережений населения. Безусловно, для того чтобы ставки по кредитам начали снижаться, нужно, чтобы у нас инфляция снижалась, стабилизировалась и была обеспечена на уровне нашей цели.
Что касается кредитования населения, оно растет достаточно высокими темпами. И мы предпринимали и предпринимаем даже специальный набор мер для того, чтобы снизить темпы роста кредитования, прежде всего с высокими процентными ставками, для того, чтобы сдержать рост долговой нагрузки населения. И часть мер у нас начнет действовать с 1 апреля.
ВОПРОС (Первый канал):
Где-то месяц назад в Департаменте по информационной безопасности ЦБ сказали, что разрабатывают меры противодействия мошенникам, которые используют схему подмены телефонных номеров, когда клиентам банка звонят якобы из банка, хотя звонят мошенники, и те добровольно выдают им фактически всю информацию. И из-за того, что они делают это добровольно, были сложности с возвращением денежных средств впоследствии. Месяц назад началась, видимо, работа какая-то, можно ли узнать, придумали ли что-нибудь по этому поводу? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Конечно, вопрос не относится к монетарной политике, но важный. Для нас действительно важная задача снизить вероятность мошенничества на этом рынке, особенно с развитием новых технологий – и мобильных, и цифровых.
Поэтому мы сейчас прорабатываем комплекс мер с самими банками. Прежде всего банки должны будут обратить внимание на то, какие механизмы дополнительные включить, чтобы это не было возможно. Но о конкретных вещах мы поговорим в следующий раз, если не возражаете.
ВОПРОС (агентство «РИА Новости»):
С чем ЦБ связывает укрепление рубля, которое мы с февраля видим, и как оно отразилось на инфляции? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое. Мы считаем, что перенос курса в инфляцию как был, так и остается – коэффициент этот 0,1%, то есть меньше, чем был когда-то, несколько лет назад. И тем более такой у нас несимметричный коэффициент переноса, то есть когда курс ослабляется, на инфляции это отражается больше, чем когда курс укрепляется, – на снижении инфляции это отражается меньше.
Укрепление рубля само по себе произошло из-за внешних рынков. Была переоценка траектории денежной политики крупнейших стран. Соответственно, в принципе риск-премии для стран с развивающимися рынками чуть-чуть уменьшились. Это привело к тому, что увеличилась привлекательность экономик стран с развивающимися рынками для инвесторов. И мы тоже на себе это почувствовали. Прежде всего вот этот эффект от смягчения риторики ФРС и ЕЦБ.
ВОПРОС (агентство «Интерфакс»):
Договорились ли Банк России и ВЭБ о судьбе долга по кредиту объемом 212 млрд руб., выделенному Внешэкономбанку на оздоровление «Связь-Банка» и банка «Глобэкс»? ВЭБ говорит, что им не надо компенсации за «Связь-Банк», давайте решим проблему с этим долгом.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
У нас идут переговоры пока. Мы их не завершили. Но переговоры идут.
ВОПРОС (агентство «Рейтер»):
Я хотел бы уточнить еще вопрос по поводу рубля. Вы пересмотрели прогнозы цен на нефть. При этом вы говорите, что укрепление рубля несколько ограничило инфляцию. Можно ли сказать, что курс рубля в нынешнее время определяется больше притоком средств иностранцев в облигации ОФЗ, нежели чем ценами на нефть? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Ну, вот смотрите. У нас рубль с начала года укрепился где-то на 9%, может быть чуть-чуть ниже. Мы оцениваем экспертно, что где-то 2–3% из этих 9% – это эффект цены на нефть. Остальное – это эффект движения по счету капитала в целом, включая в том числе и интерес нерезидентов к ОФЗ, и другие факторы. Но, действительно, эффект цены на нефть меньше, чем эффект операций по счету капитала.
ВОПРОС (агентство ТАСС):
Эльвира Сахипзадовна, сейчас активно обсуждается снижение комиссии за эквайринг по ряду направлений. Также есть предложения отменить комиссию за эквайринг для банков-эквайеров. Как вы на это смотрите? Насколько это реально?
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Первое. Наша позиция заключается в том, что не должно быть административно-государственного регулирования этих тарифов. Мы считаем, что они должны регулироваться рыночным способом. Ну в крайнем случае – на основе достижений договоренности между банками, платежными системами и, соответственно, участниками розничной торговли. Такие переговоры сейчас происходят. Часть договоренностей достигнута. И Центральный банк здесь осуществляет организацию такого обсуждения. Эти договоренности касаются ряда видов товаров и услуг. Пока представители торговых сетей считают, что этого недостаточно. Но мы договорились вести дальше переговоры.
И здесь нам очень важно соблюсти некоторый баланс. Во-первых, мы видим, что снижение этих тарифов может, скорее всего, привести только к перераспределению доходов между банками и торговыми сетями и вряд ли отразится на конечном потребителе. Нам бы хотелось видеть, отразится ли это в конечном счете на конечном потребителе, на доступности для него товаров и услуг. Пока мы этого не видим.
И второе. Конечно, нам нельзя ни в коем случае дестимулировать банки в том, чтобы они развивали всю инфраструктуру, связанную с безналичными расчетами, потому что у нас за последние несколько лет произошел действительно серьезный рост безналичных расчетов.
Я думаю, все выигрывают от того, что у нас экономика становится более безналичной и менее наличной, если можно так выразиться. Меньше оперируют наличными. И конечно, эту тенденцию очень важно сохранить и укрепить. И важно, чтобы у банков была мотивация развивать сектор безналичных расчетов.
Поэтому вопрос, где отменять, обнулять, какие процентные ставки где должны быть, на самом деле, это должны решить в переговорах банки и розничные сети. На наш взгляд, Центральный банк здесь не должен что-то диктовать и регулировать.
ВОПРОС (МИЦ «Известия»):
Несколько дней назад на сайте Центробанка опубликовали информацию о том, в каких секторах экономики больше всего проводится сомнительных операций. В лидерах по этому показателю оказались строительство, сфера услуг и производство.
Можете ли, пожалуйста, прокомментировать эту информацию? Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Я полагаю, что вопросы по монетарной политике завершились. Тем не менее это действительно важный вопрос нашей политики. Мы принимаем меры для того, чтобы снизить использование финансовых источников с непонятным происхождением – тех, которые обслуживают криминальную экономику, теневых доходов. И делаем периодически анализ того, где, в каких секторах сейчас наиболее сконцентрированы такие расчеты и такие доходы, для того чтобы обратить на них свое внимание и внимание банков. Мы работаем через финансовые институты, с тем чтобы финансовые институты обращали внимание именно на такие секторы. Это исходит из риск-ориентированного подхода. Мы видим, где эти риски, в каких секторах, и, соответственно, работаем с финансовым сектором для того, чтобы уменьшить циркулирование в экономике незаконных доходов и финансовых потоков с непонятным и сомнительным происхождением.
ВОПРОС (газета «Известия»):
У нас на днях был в гостях бизнес-омбудсмен Титов. Он очень сетовал на то, что у нас очень высокая ставка, поскольку инфляция все-таки 5,2%, а ставка – 7,75%. При этом бизнесу очень плохо, рентабельность активов находится на исторически низком уровне – 6%. И бизнес считает, что лаг слишком высокий между инфляцией и ставкой.
Что бы вы могли ответить представителю бизнес-сообщества? Было бы интересно. Спасибо.
Э.С. НАБИУЛЛИНА:
Действительно, многие компании жалуются на то, что недоступен кредит. Хотя в целом мы видим, что кредитование экономики растет. У нас темпы роста кредитования в целом неплохие и опережают темпы роста ВВП.
Важна структура этого кредитования, безусловно. И поэтому мы вводим стимулирующее регулирование, собираемся вводить и развивать его.
Что касается очень высоких ставок. Уровень ставок сейчас все чаще связывают с ключевой ставкой. Но хотела бы обратить внимание все-таки на более фундаментальную связку ставок в экономике с инфляцией, а не с ключевой ставкой.
Вспомните: ключевая ставка несколько лет назад была низкая, а ставки были приблизительно такими же. Почему? Потому что была большая инфляция. И экономические субъекты реагируют на инфляцию прежде всего. Искусственное снижение ключевой ставки не приведет к снижению ставок в экономике. Все это должны хорошо понимать.
Магистральный путь снижения ставок в экономике, доступности кредита – это снижение инфляции. Стабильно низкая инфляция позволит сделать более доступными кредиты, в том числе долгосрочные кредиты, которые нужны для развития экономики.
Мы, кстати, это видим по динамике ипотечных ставок. Это длинные кредиты. И они стали более доступными для населения. Высокие темпы их роста – именно в связи и на фоне снижения инфляции.
Да, многие сравнивают ставку с рентабельностью. Проекты бывают разные. Кстати, и рентабельность компаний нам нужно повышать. И Правительство над этим работает. Потому что у нас производительность труда не очень высокая, с чем на самом деле во многом и связана невысокая рентабельность. И перестройка производства, которая должна приводить к повышению конкурентоспособности, эффективности производств, повышению рентабельности, – это тоже очень важная составляющая этого уравнения.
Поэтому наша политика совпадает с пожеланием бизнеса сделать ставки более доступными. Но мы считаем, что это можно сделать только путем снижения инфляции и (реализации. – Ред.) соответствующей денежно-кредитной политики, которая приводит к снижению инфляции.