Председатель Банка России Эльвира Набиуллина выступила на пленарном заседании Государственной Думы

Добрый день, уважаемые коллеги!

Сегодня я представляю Основные направления денежно-кредитной политики Банка России — это базовый документ, который описывает наше видение развития экономической ситуации и те меры, которые обеспечат выполнение задач денежно-кредитной политики по обеспечению ценовой стабильности.

Мы плотно взаимодействовали с профильными комитетами Государственной Думы по доработке Основных направлений, и я хотела бы поблагодарить коллег за очень конструктивное и профессиональное взаимодействие.

Я начну с характеристики общеэкономической ситуации и нашего прогноза.

По оценке Банка России, экономика растет темпами, близкими к потенциальным. Это те темпы роста, которые определяются в первую очередь структурой нашей экономики, а не внешними факторами. Последствия шока, связанного с падением цен на нефть в 2014–2015 годах, наша экономика практически преодолела.

По предварительным оценкам, темп прироста ВВП в IV квартале будет почти таким же, как в третьем, и наши текущие оценки показывают, что темп роста экономики в этом году будет около 1,8%.

По нашему прогнозу, экономика будет расти в ближайшие 3 года на 1,5–2% — в базовом сценарии при ценах на нефть 42 доллара за баррель и в сценарии с ценами на нефть, растущими до 60 долларов за баррель.

1,5–2% — это, конечно, невысокие темпы роста, это совсем не то, что, думаю, мы все хотели бы для нашей экономики. Наша экономика может расти темпами и 3, и 4% в год, если будут приняты структурные меры: по повышению производительности труда, мобильности рабочей силы, по улучшению инвестиционного климата.

Я особенно хотела бы подчеркнуть, что выход на новые темпы роста мерами денежно-кредитной политики обеспечить нельзя. Меры денежно-кредитной политики способны только стабилизировать темпы роста вблизи потенциального уровня. А то, сможет ли российская экономика преодолеть структурные ограничения и выйти на другой, более высокий потенциальный уровень роста, зависит от комплексности мер экономической политики.

Тем не менее монетарная денежно-кредитная политика вносит свой существенный вклад в экономическое развитие страны. И мы рассматриваем денежно-кредитную политику как часть общей экономической политики. Без низкой инфляции, без макроэкономической стабильности в целом устойчивый рост не возможен.

Последние три года мы проводили политику дезинфляции. Мы последовательно снижали инфляцию к целевому уровню в 4%. Напомню: пиковое значение инфляции было почти 17% весной 2015 года. Тогда мало кто верил, что в принципе возможно добиться того, чтобы в России инфляция была на устойчиво низком уровне.

Сейчас инфляция в годовом выражении — 2,6%. Наш прогноз на конец года — 2,5–2,7%. Мы считаем, что инфляция находится вблизи таргета, вблизи цели, и не требуется специальной реакции со стороны денежно-кредитной политики, так как текущее низкое значение обусловлено прежде всего действием временных факторов: это относительно высокие цены на нефть (и произошедшее соответствующее укрепление рубля) и рекордный урожай. Мы ожидаем, что в течение 2018 года инфляция вернется ближе к 4%. При этом мы видим и потенциал дальнейшего снижения ключевой ставки, однако темпы и масштабы снижения будут определяться динамикой экономических показателей.

Фокус нашей политики сейчас — это постоянное удержание инфляции вблизи целевого значения 4% и снижение волатильности инфляции. Стабильность инфляции очень важна и для устойчивого снижения инфляционных ожиданий населения, и для более уверенного планирования бизнесом долгосрочных проектов.

Волатильность инфляции сильно зависит от немонетарных факторов. Управление ими — это сейчас важное направление нашего взаимодействия с Правительством. Мы подготовили специальный доклад о немонетарных факторах инфляции, опубликовали его, обсуждаем его выводы с Правительством и основные немонетарные риски для инфляции видим в следующем: это и недостаточное развитие инфраструктуры (прежде всего логистики, хранения сельскохозяйственной продукции), тарифы естественных монополий.

Я уже говорила о том, что к текущему замедлению инфляции в 2,6% привел в том числе рекордный урожай. Но ведь цены на сельхозтовары упали не только потому, что просто хороший урожай, а потому, что фермеры, крестьяне вынуждены сбывать его как можно быстрее по низким ценам, потому что недостаточно инфраструктуры для хранения продукции. И если в силу плохих условий хранения запасы урожая будут уменьшаться, то снова может произойти подъем цен на плодоовощную продукцию. Это и есть волатильность инфляции. Это вредное явление, с которым нам нужно справиться. Но это требует совместных усилий с Правительством.

Я чуть подробнее поговорю про инфляцию, потому что для нас важно достигнуть цели, таргета, и оставаться в нем. Но что это дает экономике?

Первое. Низкая инфляция — это необходимое условие благополучия населения. Большой рост цен не дает возможности планировать семейный бюджет, обесценивает доходы и сбережения. Сильнее всего инфляция бьет по уровню жизни людей с низкими доходами.

В прошлом году инфляция в конце года уже опустилась к уровням 2011–2013 годов, но тем не менее, по социологическим опросам, оставалась проблемой номер один для россиян. И только в этом году, когда инфляция достигла целевого уровня, в социологических опросах она стала уступать место другим проблемам.

Но что нас беспокоит: инфляционные ожидания граждан остаются высокими, хотя и снижаются. Мы просто для наглядности посчитали два очень простых индекса — можно их назвать новогодними. Считаем, как растут цены на наборы продуктов для традиционных новогодних блюд, таких как салат оливье и селедка под шубой. Салат оливье за год подорожал на 1,2% — приготовить его стоит около 312 рублей, селедка под шубой подешевела на 0,9% — стоит чуть больше 150 рублей. Но ощущение инфляции у людей гораздо выше. И мы очень хотим добиться доверия населения к нашей политике, к тому, что можно распоряжаться семейными деньгами, не думая постоянно о росте цен.

Второе. Положительный эффект от низкой инфляции — это улучшение условий ведения бизнеса и преимущества для эффективных проектов. Низкая инфляция дает возможность долгосрочного планирования. Она стимулирует повышение предприятиями эффективности и не позволяет перекладывать высокие издержки в рост цен, в расходы граждан. То есть заставляет предприятия повышать производительность и снижать свои издержки.

Повышение производительности российских предприятий — это важный фактор формирования новой модели роста. Если отвечать на вопрос: за счет чего будет расти конкурентоспособность российской экономики — дешевой рабочей силы и дешевых ресурсов или продукции с высокой добавленной стоимостью, очевидно, второй ответ предпочтительней, это путь к высокоразвитой экономике. Поэтому мы часто называем низкую инфляцию катализатором структурных изменений, связанных с повышением производительности.

Третье. Низкая инфляция способствует дедолларизации экономики и стабилизации валютного курса. Когда люди понимают, что инфляция под контролем, они не покупают валюту впрок, чтобы защититься от обесценения рубля, и не пытаются резко «перевернуться» в валюте в случае каких-то внешних шоков, если уверены, что инфляция останется невысокой.

Четвертое. Рост экономики подпитывается от финансовых ресурсов. Нас часто раньше критиковали и критикуют за то, что жесткость нашей политики мешает развитию кредитования и, следовательно, препятствует ускорению роста. На самом деле развитию кредитования мешает не наша высокая ключевая ставка, а высокая инфляция. Напомню, когда в 2011–2013 годах ключевая ставка была ниже, чем сейчас (5,5%), ставки по кредитам для предприятий были даже выше, чем сейчас. Сейчас они снижаются именно благодаря тому, что снижается инфляция. Здоровое кредитование, в первую очередь долгосрочное, инвестиционное, может развиваться только на базе низкой инфляции.

Мы уже видим, что вслед за инфляцией и нашей ключевой ставкой снижаются и процентные ставки в экономике. На 2 п.п. снизились ставки по кредитам до одного года, а по долгосрочным — на 2,3 процентного пункта. То есть по долгосрочным кредитам ставки снижаются опережающими темпами. Это значит, что экономические агенты начинают верить в низкую инфляцию. Ставки по длинным кредитам, важным для инвестиционного и ипотечного кредитования, снижаются быстрее.

За 10 месяцев этого года кредит экономике вырос на 4,7%.

В корпоративном секторе в январе—сентябре наблюдался прирост кредитования многих отраслей, в том числе добычи полезных ископаемых (+14,0%), сельского хозяйства (+9,0%), обрабатывающих производств (+9,5%) и транспорта и связи (+8,1%).

Необеспеченное потребительское кредитование выросло на 7,8%. На наш взгляд, это умеренный рост без риска образования каких-то пузырей. Убедительно растет ипотечное кредитование (+9,3% за январь—сентябрь этого года). Рост ипотеки — это в том числе свидетельство уверенности экономических агентов в низкой инфляции.

В целом мы считаем, что банковская система способна дальше наращивать здоровое кредитование. Прибыль банков за 10 месяцев составила 693 млрд рублей, это немногим ниже, чем за аналогичный период прошлого года. Но если бы не убытки санируемых БИНБАНКа и «Открытия» — прибыль была бы больше. Что для нас очень важно — количество прибыльных банков преобладает (397 из 572 кредитных организаций, которые действовали на 1 ноября, являются прибыльными).

По нашим оценкам, кредитование будет расти темпами 5–7% в следующем году, затем 7–10% в год — это выше темпов роста ВВП, и кредитование будет поддерживать экономический рост.

Я бы хотела отметить, что кредитные ресурсы, конечно, подпитывают рост экономики. Но нельзя считать заемные средства основным источником развития. Важно, чтобы у нас в экономике формировался капитал, чтобы бизнес не боялся вкладывать свои средства в виде инвестиций. У нас проблема в том, что у нас низкое финансирование инвестиций за счет привлечения капитала, а чрезмерный кредитный рост чреват и чрезмерной долговой нагрузкой, которая затем будет давить на возможности предприятий развиваться. Мы видим уже сейчас, что хромают именно те отрасли, где в предыдущие годы были накоплены чрезмерные долги, и многие предприятия не в состоянии с ними расплатиться. Нужен хороший инвестиционный климат, нужно развивать практики корпоративного управления, прозрачность предприятий. Высокие процентные ставки — это в том числе плата за риски, связанные с тем, что часть заемщиков предприятий недостаточно прозрачна, у них запутанная структура собственности (часто офшорная), запутанная, непонятная структура управления. Поэтому, конечно, инвесторы не хотят вкладывать в эти предприятия, и в лучшем случае им дают в долг.

Это тоже немаловажные факторы преодоления структурных ограничений в экономике.

Теперь несколько слов о том, какая будет наша политика на прогнозном горизонте.

Мы продолжим снижать ключевую ставку, но достаточно плавно. При отсутствии неблагоприятных внешних факторов возможно постепенное снижение ключевой ставки с текущего уровня 8,25% до равновесного уровня 6–7% в течение 1–2 лет.

Сейчас, когда инфляция замедлилась ниже 4%, нам довольно часто говорят, что мы можем снижать ставку быстрее. Но мы должны здесь взвешивать выгоды и риски. Экономика испытает кратковременное облегчение от более быстрого снижения ставок, которое, на наш взгляд, абсолютно не сопоставимо с теми неприятностями, которые ее ждут, если инфляция отклонится от цели вверх и нам придется разворачивать политику. И подорвутся основы формирования источников длинных денег, которые только начинают формироваться. Слишком быстрый выход на равновесный уровень ставок в условиях повышенных инфляционных ожиданий, а последние данные по инфляционным ожиданиям — 8,7% у населения, несмотря на то что инфляция — 2,6%... И это, конечно, нас сдерживает. И мы считаем, что предсказуемая, последовательная политика с понятным результатом куда важнее для того, чтобы бизнес мог планировать, а значит, развиваться.

Некоторые другие параметры нашей политики.

Мы не планируем пересматривать цель по инфляции. Уровень 4% соответствует структуре нашей экономике, он снижает риски дефляции в отдельных секторах и одновременно не дает инфляции расти слишком быстро, чтобы обесценивались сбережения и инвестиции.

Мы сохраняем приверженность режиму плавающего курса рубля. И это в документе также отмечено. Плавающий курс позволяет экономике не только легче преодолевать внешние шоки, но и быть гибче в условиях поиска новой модели экономического роста, балансировать интересы импортеров и экспортеров.

Мы уже практически завершили выход из всех антикризисных мер, экономика и финансовая система способны самостоятельно справляться с вызовами. В ближайшие время, в ближайшие годы мы будем плавно выходить из так называемых специнструментов рефинансирования, которые поддерживали приоритетные и уязвимые сектора в период кризиса. Но будем делать это абсолютно плавно и размеренно.

Аналогичная ситуация и с валютным рефинансированием для банков. Потребность кредитных организаций в операциях рефинансирования в иностранной валюте со стороны Центрального банка продолжала снижаться в 2017 году, и в начале ноября 2017 года банки полностью погасили задолженность по таким валютным операциям. При этом при необходимости мы готовы будем возобновить эти операции.

Объем наших золотовалютных резервов останется на стабильном уровне на всем прогнозном периоде. Мы сохраняем для себя ориентир по увеличению резервов до 500 млрд долларов США, но покупать валюту в резервы планируем не ранее, чем будем уверены, что и инфляция, и инфляционные ожидания находятся устойчиво на низком уровне.

Мое сегодняшнее выступление посвящено денежно-кредитной политике, но разговор о денежно-кредитной политике — это всегда неизбежно разговор о росте экономики в целом. Поэтому я позволю себе буквально несколько слов в завершение сказать о других направлениях нашей политики по развитию финансовых рынков, которые, как мы рассчитываем, тоже вносят вклад в экономическое развитие.

Финансовая система страны в целом стабильна, это касается и банков, и небанковского сектора. Мы уделяем большое внимание развитию облигационного рынка как альтернативе и дополнению банковского кредита, повышению качества корпоративного управления, развитию рейтинговой индустрии национальной, ужесточению требований к использованию средств пенсионных накоплений. Каждый из этих секторов финансового рынка вносит вклад в то, чтобы облегчить доступ к финансовым ресурсам для конкурентоспособных российских компаний.

Отдельный фокус нашей работы — повышение финансовой доступности для малого бизнеса. Мы переходим к пропорциональному регулированию в банковской системе, и спасибо, что Дума приняла соответствующее законодательство. Мы очень рассчитываем, что банки с базовой лицензией, которые будут появляться уже с начала следующего года, существенно поддержат кредитование малого бизнеса. Тот факт, что мы видим сейчас прибыль не только у крупнейших банков, но и в трех четвертях банковской системы, дает дополнительную уверенность в этом.

И самое последнее.

Год назад наша экономика только выходила из рецессии. Сегодня мы, с одной стороны, с оптимизмом можем говорить, что рост восстановился быстрее, чем многие ожидали. С другой стороны, мы очень быстро подошли к 1,5–2% темпов потенциального экономического роста. И у нас сейчас нет никаких причин воздерживаться от структурных изменений: экономика стабильна, мы можем и должны расти быстрее. Мы очень надеемся, что те решения, которые будут приниматься по структурным мерам, позволят нам повысить и прогнозы по росту валового внутреннего продукта вверх в отличие от того, что мы сейчас рассматриваем. Банк России, со своей стороны, приложит все усилия для того, чтобы сохранить ценовую и финансовую стабильность, обеспечить здоровье и развитие финансового рынка сообразно потребностям нашей растущей экономики.